Борис МЕЖУЕВ, философ

20.02.2019

История с аферой «знатока» Александра Друзя и «шоумена» Ильи Бера, конечно, очень выразительна. Предоставленная последним звукозапись, на которой самый интеллектуальный член клуба «Что? Где? Когда?» обсуждает с партнером, как ему поделить заработанные «своим умом» три миллиона рублей, откровенно шокирует. От Александра Друзя вроде бы не ожидаешь разговора в духе персонажей телесериала «Бригада» и ему подобных. И тем не менее невероятное случилось, и мы как будто заглянули за кулисы наших интеллектуальных шоу и увидели всю их малоприятную сущность.

Впрочем, удивляться следует только нашему удивлению. Уже почти три десятилетия когда-то великая телепередача влачит грустное существование, являясь зеркалом катастрофы, случившейся с интеллектуальным классом России, причем с прямого благословения его вождей и предводителей.

Вспомним, чем был клуб «Что? Где? Когда?» раньше. Я начал смотреть данную телепередачу примерно с 1979 года, то есть с того времени, когда программы стали показывать в прайм-тайм, а сидевших за столом игроков объявили знатоками. Тогда в качестве приза победителям выдавались книги, а рекомендовала их для прочтения немного старомодная руководительница Всесоюзного общества книголюбов. Было очень важно, что все игры проходили в пространстве, стилизованном под библиотеку, а встречали игроков звуки симфонической поэмы Рихарда Штрауса «Так говорил Заратустра». Игрой, однако, тестировались не столько знания участников, сколько их способность к командному мышлению — ​важнейшая вещь для любого научного сообщества. На этом же умении, когда человек вместе с коллегами за весьма ограниченное время должен родить новые идеи и в том числе прийти к верным научным выводам, строятся все столь популярные формы коллективной интеллектуальной работы: оргдеятельностные и ролевые игры, тренинги, проектные семинары и многое другое.

В отличие от иных передач на нашем телевидении игра «Что? Где? Когда?» не имела никаких аналогов в зарубежном эфире и могла претендовать на реальную самобытность. Некую таинственность происходящему придавал голос никогда не показывавшегося на экране ведущего — ​Владимира Ворошилова. И его загадочность блестяще контрастировала с обаятельной обыденностью молодых знатоков, одетых в простые свитера и куртки. Кстати, было заметно, что большинство игроков лучше всего разбираются в точных науках и технике, а самыми тяжелыми для членов клуба становились вопросы о музыке — ​но это тоже, скорее, располагало к простым и симпатичным представителям интеллектуального класса столицы, далеким и от элиты, и от богемы.

Но все изменилось в 1990–1991 годах. Бабушку с книгами к тому времени давно убрали, и никаких энциклопедий знатокам уже не предлагали. Сам клуб переместился в Охотничий домик в Нескучном саду, был назван «интеллектуальным казино», и тот факт, что порядок вопросов определялся волчком, становился определяющим для позиционирования самого сообщества знатоков. Теперь это уже была рулетка, и каждый тут мог выиграть немалые деньги. Ведущий объявил себя крупье и стал периодически появляться за игровым столом в малиновом пиджаке. Примерно в тех же прикидах дефилировали и знатоки мужского пола. Музыкальные паузы начали поражать своим дурновкусием. А заглавная мелодия из Штрауса звучала отныне зловещей насмешкой над прежними «сверхчеловеческими» претензиями собравшихся.

Писатель и философ Владимир Кормер писал, что одна из главных проблем советского общества заключалась в том, что интеллектуальный класс растворил в себе все остальные социальные классы. В числе интеллигентов оказывались люди с психологией и культурными вкусами лавочников и мелких торгашей. Как только все социалистические табу оказались отброшены, истинное нутро начало давать о себе знать. Вот этот уродливый переходный период — ​из тиши библиотеки в суету казино и кабаре — ​и отразила та ужасная стилистическая гримаса, что навсегда исказила облик некогда замечательной передачи.

И надо признать, ровно то же самое произошло и с интеллектуальным классом в целом. Кто не надел малиновые пиджаки, рано или поздно пополнил армию «городских сумасшедших». Можно ли было сохранить программу, убрав из нее большие деньги? Оставив за столом людей в свитерах, старающихся одержать победу не ради обогащения, а ради творческого престижа? Можно ли было сохранить передачу таким островком культурного сопротивления духу алчности, каким во Франции явилось кино «Новой волны», в США движение битников, а в старой России, скажем, творчество поэтов-футуристов?

Трудно сказать. Ясно одно, библиотека не должна превращаться в казино. Если вы хотите стать миллионером, то идите в другие места. Смешение же игр, жанров и стилей в конечном итоге приводит к тому, что знатоки начинают все больше напоминать героев «Золотого теленка». И, к сожалению, данная эволюция необратима.

Что бы ни произошло конкретно с г-ном Друзем, передача, сделавшая его всероссийски знаменитым, едва ли оправится от столь сильного репутационного удара. Но, может быть, ей и не стоит приходить в себя. Новому поколению интеллектуалов нужны новые игры. Те, в которых воля к творчеству стилистически не будет заслонена страстью к наживе.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции