Алексей КОЛЕНСКИЙ

21.09.2022

«Культура» пообщалась с членом жюри всемирной сети продвижения азиатского кино NETPAC, таджикским киноведом и режиссером Шарофат Арабовой.

— Пророк запретил мусульманам делать изображения Божьих творений, между тем мы встречаемся на фестивале мусульманского кино…

— Я не богослов, но, насколько понимаю, речь идет о мере реализма. Наряду с этим запретом со времен Средневековья в исламской культуре существовала книжная персидская миниатюра, иллюстрировавшая легенды с животными и растительными мотивами, эти стилизованные изображения также присутствовали в орнаментах. Суть запрета в том, чтобы не соревноваться с Творцом, пытаясь уподобляться ему в создании живых существ, поскольку Бог един и все в мире принадлежит ему. Постепенно люди забыли причину запрета и наряду с кино стали запрещать, например, музыку, как отдаляющую нас от концентрации на религиозных мыслях. С другой стороны, отметать кинематограф, интернет, соцсети сегодня просто невозможно, вопрос в том, как ими пользоваться — продвигать свою культуру или сеять хаос и рознь...

— Девять лет назад вы стали выпускницей первой летней Киноакадемии Никиты Михалкова. Недавно на первом Евразийском экономическом форуме ваш мастер выступил с инициативой создания Евразийской киноакадемии и учреждения ее альтернативной «Оскару» премии...

— В каждой стране есть свои национальные кинопремии, например у России — «Золотой орел» и «Ника», которая периодически номинирует фильмы из нашего региона. Чем будет отличаться от них Евразийский проект?

— Национальные академии замкнуты на страны и рынки, объединение множества мир-регионов позволит говорить об ином уровне оценок киноязыка, промоушена и просвещения. Место «Оскара» и дискредитированных ЛГБТ-повесткой фестивалей вакантно — конкуренты вычеркнули себя из списка арбитров творческих поисков, вкусов и трендов. Наш ответ — созидание глобального киносоюза, опирающегося на традиционные ценности.

— Однако давно работает Киноакадемия стран Азиатско-Тихоокеанского региона…

— Значит, и у людей суши должна быть объединяющая структура.

— Не думаю, что организационные формы способствуют прогрессу киноязыка; даже если некая страна решит переформатировать образность, на это уйдут годы. В любом случае, новой Евразийской академии нужна новая парадигма.

— Она очевидна. В России и почти повсюду нет содержательного обсуждения кинопроцесса, все толкуют о сборах, а об образах — почти никто; разговор о киноискусстве табуирован. Данный предмет творческой встречи задаст планку, востребованную в силу соревновательной природы кинематографа.

— В теории интересно, но тут нужны десятилетия.

— Которых у нас нет; анонсируя новую структуру, Михалков обозначил критический рубеж: «Сегодня мы сталкиваемся с проблемой, когда исчезают идеи, искусством называется то, что им не является. Единственная защита нравственных и культурных ценностей — это евразийская цивилизация. Другой нет… Мы должны спасти самое дорогое, основанное на объединяющих нас культурных и нравственных традициях, защититься от всего того, что может привести мир к катастрофе»... А коль она произойдет, Академия останется открытым арбитром и университетом киноискусства — и для авторов, и для зрителей.

— Возможно, заседания новой академии следует проводить в каждой из стран-участниц, создавать образовательную и дистрибьюторскую сети, налаживать кинорынок и широкий прокат лауреатов.

— Хотелось бы, чтобы Академия имела прозрачные критерии оценки и членства. В оскаровскую лигу уже вербуют гей-активистов и гей-лоялистов со всего света. Эта порочная система неминуемо искажает общую картину.

— Идея объединения евразийского пространства на здоровых началах в самом деле актуальна. Все увлечены идеями совместного кинопроизводства, которые активно обсуждаются директорами киностудий, но чаще всего эти разговоры остаются на уровне идей, потому что не продумываются механизмы реализации.

— Признаем начистоту: копродукты редко бывают удачны — люди разных культур как бы теряют нюх, азарт, вкус…

— Во многом из-за бюрократических сложностей таких проектов энтузиазм в самом деле иссякает. Еще и потому, что у каждого проекта оказывается слишком много консультантов, каждый из которых тянет в свою сторону. Важно дать свободу одному режиссеру-автору, имеющему собственное видение…

— Может быть, повесткой Евразийской академии станет культивация антикопродукции, сугубо национальных авторских шедевров…

— Имеющих всемирное значение, но, как говорится, нет пророков в своем отечестве.

— В этом случае Академия может стать приютом недооцененных гениев. Коснемся фестиваля Исламского кино в Казани — впервые в истории смотра, помимо официального жюри, конкурсную программу оценивали представители NETPAC. Каким образом вашей организации удается популяризировать кинематограф восточных стран?

— Network for the Promotion of Asia Pacific Cinema создана в девяностом году по инициативе и при поддержке ЮНЕСКО. Она давно сотрудничает с Азиатско-Тихоокеанской киноакадемией, объединяя 29 стран. Получая приглашения фестивалей, NETPAC может учреждать на них свое жюри во главе с членом организации и двумя коллегами, избираемыми по согласованию с руководством каждого смотра. Мы вручаем свои дипломы фильмам-победителям, в основном поддерживая дебютные и вторые картины конкурсантов, способствуя продвижению новых имен на международных кинофестивалях — премию NETPAC можно получить один раз в жизни. Нами были открыты, например, Цзя Чжанкэ и Ван Сяошуай, Стэнли Кван из Гонконга, кореец Ким Ки Дук, японка Наоми Кавасе. На Казанском фестивале ее удостоился иранский режиссер «Тихой славы» Нахид Хассанзаде.

— Есть ли у вас специальные критерии оценки?

— Художественность, наличие значимой сверхзадачи, внятность киноязыка и в то же время его многослойность. Я лично предпочитаю медитативное, неспешное и немногословное кино, позволяющее погрузиться в атмосферу происходящего.

— Что дает вам как режиссеру участие в жюри NETPAC?

— Помогает увидеть фильмы с точки зрения критика, оценить огромную работу коллег и задуматься о том, как его оценивают другие, — понимать мировоззрение создателя и зрителя, контекст страны производства и подтекст. Например, в конкурсе Казанского фестиваля был немногословный индийский фильм «Педро» Натеша Хегде, в котором напрямую ничего не говорилось о религиозных трениях. Однако герой из южноиндийского штата Карнатака носил христианское имя и, охотясь на кабана, случайно убил корову, в силу чего стал отверженным в глазах местной индуистской общины.

— Как обстоят дела в таджикском кинематографе?

— У нас сохранилось сугубо государственное финансирование картин Государственного учреждения «Точикфилм» (новое название студии «Таджикфильм»), фактически мы производим картины по госзаказам.

— Лучшие таджикские фильмы мы можем увидеть в Сети?

— Да, из девяностых — ленты Бахтиера Худойназарова и Джамшеда Усмонова, периода нулевых — «Истинный полдень» Носира Саидова и картины нашей северной полугосударственной студии «Сугдсинамо» — например, «Теснину» Мухиддина Музаффара, выпускника вгиковской мастерской Валерия Ахадова. Недавняя «Фортуна» Музаффара только начинает свой фестивальный путь.

— Какая кинематография ближневосточного региона представляет интерес наряду с иранской?

— Египетская, алжирская, тунисская, ливанская… В целом тут можно ориентироваться на ежегодную премию арабского киноцентра (The Critics Awards for Arab films). В этом году уже в шестой раз они привлекают более сотни кинокритиков со всего мира, которым рассылаются скринеры в целях продвижения кинематографий арабских стран, и по итогам голосования лучшим киноработам года вручают награды в отдельном павильоне Каннского кинофестиваля.

— Не предложите ли нашим читателям топ арабских лент, которые можно увидеть в Сети?

— Примечателен лауреат арабской премии этого года фильм «Перья» египтянина Омара Эль Зохайри — очаровательная аллегория о хозяине, пригласившем незадачливого фокусника на день рождения сына. В итоге глава семьи обернулся хилым цыпленком. Верная жена изо всех сил пыталась расколдовать и выходить супруга, но из этого ничего не вышло, пока муж не отыскался, а события приняли драматичный оборот… Стилистически этот фильм можно назвать своеобразным арабским вестерном — неспешным, трагикомичным и утверждающим права женщин.

— Можем ли мы порекомендовать нашим читателям фестивальный топ арабских лент, которые можно найти в русскоязычной Сети?

— Конечно. Это фильмы:
• «Перья»/Feathers, Франция, Египет, Нидерланды, Греция, 2021, режиссер Омар Эль Зохайри/Omar El Zohairy;
• «Ты умрешь в 20» /You Will Die At Twenty, Судан, Франция, Египет, Германия, Норвегия, Катар, 2019, режиссер Амджад Абу Алала/Amjad Abu Alala;
• «Улица Сахары, 143» (документальный) /143 Sahara Street, Алжир, Франция, Катар, 2019, режиссер Хасен Ферхани/Hassen Ferhani;
• «Беседуя о деревьях» (документальный) /Talking About Trees, Франция, Судан, Чад, Германия, ОАЭ, 2019, режиссер Сухайб Гасмелбари/Suhaib Gasmelbari ;
• «Сын»/A Son, Тунис, Франция, Ливан, Катар, 2019, режиссер Мехди Барсауи/Mehdi Barsaoui;
• «Газа – любовь моя» /Gaza Mon Amour, Палестина, Франция, Германия, Португалия, Катар, 2020, режиссер Араб Нассер и Тарзан Нассер/Arab Nasser – Tarzan Nasser; |
• «Амира»/Amira, Египет, Иордания, ОАЭ, 2021, режиссер Мохаммед Диаб/ Mohamed Diab;
• «200 метров»/200 meters, Палестина, Италия, Турция, Швеция, 2020, режиссер Амин Найфэх/Ameen Nayfeh;
• «Коробка памяти» /Memory box, Ливан, Канада, Франция, Катар, режиссер Жоана Хаджитомас, Халил Жорейеже /Joana Hadjithomas, Khalil Joreige;
• «История любви и страсти»/A Tale of Love and Desire, Франция, Тунис, 2021, режиссер Лейла Бузид/Leyla Bouzid.


Шарофат Арабова: кинорежиссер, исследователь кино, кандидат исторических наук. Окончила отделение культурологии Российско-Таджикского (Славянского) университета и Отделение кинорежиссуры Института кино и телевидения Индии (FTII) в Пуне. Член Союза кинематографистов Таджикистана и сети по продвижению азиатско-тихоокеанского кино NETPAC.

Фото: предоставлены Шарофат Арабовой