Алексей КОЛЕНСКИЙ

27.08.2022

Перед торжественной церемонией открытия Московского международного кинофестиваля 26 августа президент смотра Никита Михалков пообщался с прессой в формате брифинга.

Никита Сергеевич отметил, что, несмотря на сложности, организаторам удалось собрать программу из 245 картин сорока семи стран, которые представят 215 гостей (на прошлом фестивале присутствовал восемьдесят один). Президент ММКФ выразил надежду, что фестиваль вернется на прежние, оптимальные апрельские даты, отметив, что новые отборщики, пришедшие на смену программному директору Кириллу Разлогову, проделали невероятную работу: «У нас родилась суперпрофессиональная команда, каждый отвечает за свой участок и, на мой взгляд, получает удовольствие, так как ощущает результат». Представив жюри и программы фестиваля, Михалков ответил на вопросы прессы.

— В этом году заметно возросла духовная составляющая фестивальных фильмов, насколько она актуальна и каков он, герой нашего времени?

— Духовность — вещь в принципе абстрактная, внедряться в эту область не очень перспективно, для меня большее значение имеет поиск смысла. Советское и великое мировое кино всегда строилось на поиске смысла; собственно человеческая жизнь и есть поиск смысла — как говорил замечательный философ Иван Ильин: «Жить надо ради того, за что можно умереть». Герой — это человек, который живет, зная, за что он может умереть, современный герой рождается на Донбассе, там рождается новый мир. Не все еще понимают, что это всерьез и надолго, многие считают: все рассосется и будет как было… Нет — этого не будет никогда, а то, как будет, во многом зависит от нас.

— Были ли сложности с приглашением зарубежных звезд?

— С того момента, когда в мире начали пытаться отменить нашу культуру, Чайковского, Пушкина, мне стала абсолютно безразлична величина звезды, которая приедет. Мне интересны люди, которые приезжают, чтобы познакомиться с нами, показать и посмотреть кино. Это и является основой настоящего фестиваля, плюс качество картин. Вы знаете, в последнее время резко изменилась концепция фестивалей, в принципе изменилась нравственная парадигма мира. Когда премию получает картина, где женщина живет сексуальной жизнью с автомобилем… Может быть, очень интересно понять, как это происходит, и даже если это хорошо сделано, суть не в этом, а — есть ли в этом смысл? Наверняка из более чем двухсот фильмов зритель сможет увидеть три — пять или же десять — двенадцать картин, за которые будет благодарен фестивалю.

— В программе есть ваша «История неполучившегося фильма» о картине, которую вы снимали тридцать лет назад. Что это за работа, почему вы решили показать ее в этом году?

— Это очень обнаженная, но честная история, и я подставляюсь со страшной силой! У меня не получился фильм с потрясающими артистами — Купченко, Леонтьевым, Володей Ильиным, Кононовым, каждая сцена — бриллиант, складываю вместе — нет кино! Я решил понять, почему это произошло. Лет пятнадцать мы монтировали-перемонтировали, было невозможно понять «ну как, как?!». И я спустя много лет понял и решил рассказать, почему так произошло… Это как раз тот случай, когда тебя кино наказывает за легкомыслие, за «ну подумаешь...», а как — увидите. Я не могу сказать, что из неполучившегося фильма сделал получившийся фильм… Он тоже не получился, но тут есть предмет для разговора, особенно с молодыми режиссерами.

— Сегодня много спорят о том, выпускать ли в прокат фильмы, в которых задействованы уехавшие артисты, в частности Чулпан Хаматова… Как вы относитесь к этому?

— Очень определенно — нет, не выпускать. Это люди, которые уехали и пренебрежительно-оскорбительно отзываются о той стране, которая их сделала популярными, любила, боготворила, давала возможность безбедно жить и делать то, что они хотят, во многом — за государственные деньги. Я считаю, неблагодарность должна быть как-то оценена... В двадцатых годах философский пароход увез из России цвет интеллигенции. Люди были высланы потому, что их нельзя было просто истребить — это были слишком крупные фигуры. Они не бросали Родину, они не приняли власть — и в результате породили фантастическую эмигрантскую культуру. Скажу больше того, вещь, может быть, спорная, но я не думаю, что, если бы Шмелева не выслали, он не написал бы «Лето Господне», а Бунин — «Темные аллеи», потому что вся их жизнь там была посвящена ощущениям, которыми они жили в России. Что сегодня мы можем получить от тех, кто уехал? Чулпан Хаматова вместе с Анатолием Белым сыграли Петрушевскую. Я посмотрел — это очень плохо, неталантливо, безумно скучно, многозначительно и так далее… Я не хочу оценивать это, просто не вижу необходимости тратить силы и время на то, чтобы кого-то осуждать. Просто хотел бы, чтобы освободившиеся места занимали новые, молодые, талантливые люди, которых зажимали монстры. Вы посмотрите на телевидение, оно же стало стенгазетой: одни и те же люди, лица и улыбки как на фестивале дантистов!.. Выбрал? Выбрал! Все! Дело не в том, чтобы что-то запрещать, цензуры сейчас нет и не должно быть в этом смысле: делайте все, что хотите, но за свои деньги. Не требуйте у государства денег, чтобы унижать это государство и людей в этом государстве. Сумеете вы выжить в том, что сделали нечто оскорбительное для других, сколько продержитесь — тут все и проверится: нужно или нет, нужно людям или нет, хотят они видеть себя такими?.. Мне думается, что культура отказа — очень важная часть социальной жизни; это не когда ты говоришь «позвоните мне послезавтра, а сам со вчерашнего дня в отпуску», а когда говоришь «нет» и помогаешь выйти из создавшегося положения тому, кому ты это сказал. Это и есть социальная ответственность, по большому счету она носит реальный государственно-политический характер, политическую волю. 

Фотографии: Александр Авилов и Сергей Киселев / АГН Москва