«Герой» Асгара Фархади: загадочный человек в обстановке хаотического быта

Игорь МАНЦОВ

14.03.2022

«Герой» Асгара Фархади: загадочный человек в обстановке хаотического быта

В кинотеатрах  сложноустроенное исследование совсем простого на вид человека от Асгара Фархади, самого крупного представителя легендарной школы иранского кинематографа.

С начала семидесятых годов прошлого века иранские фильмы регулярно участвовали в Московском международном фестивале, представляя так называемые развивающиеся страны. В частности, там были показаны все снятые в тот период ленты национального иранского гения Аббаса Киаростами, начиная с остроумной короткометражки «Хлеб и улица» (1970). А что же советская культурная общественность? Она, уже нацелившись потреблять по-западному, иранский кинематограф программно игнорировала, а втайне-то попросту презирала. Впрочем, как и все картины незападного ареала. Изучая программку Московского международного фестиваля, интеллигенция закономерно психовала: раньше, дескать, привозили итальянцев уровня Феллини, где дамы были увлекательно декольтированы, а кавалеры — с мутным взглядом да экстравагантными фантазиями, теперь же — неокультуренная рванина. Ориентация на иной, уже манивший стандарт туманила зрение даже самым внимательным критикам.

В одиночку пытался продвигать иранцев маргинальный, хотя гениальный, критик Александр Асаркан. Аккуратно выбирая слова, дабы не обидеть авторитетных и сытых коллег, Александр Наумович отмечал: «Способностью кино делать человека более проницательным пользуются авторы фильмов, регулярно попадающих на детский фестиваль в Москву из Института интеллектуального развития детей и подростков в Иране. Их грустные или остродраматические сюжеты разворачиваются в неприкрашенной обстановке бедного хаотического быта. Вероятно, эти фильмы противостоят яркой коммерческой продукции с красавицами, гангстерами и лимузинами — во всяком случае какой-то вызов в этих почти документальных съемках чувствуется».

Продолжая обзор на страницах не престижного, бегло читавшегося «Спутника кинофестиваля» (1977), Асаркан, точно опытный подпольщик, воспевал, к примеру, полнометражный шедевр все того же Киаростами «Костюм к свадьбе»: «Мальчик, работающий у портного, может одолжить одному из своих друзей — мальчику, работающему в лавке, или мальчику, работающему в чайхане, — только что сшитый хозяином костюм, пока за ним не пришел заказчик, а может и не одолжить, потому что один раз он вот так дал Акбару костюм, а тот полез в нем в драку. Сюжет фильма — что костюм все же был выдан тому из двух ребят, который посмирнее, но потом его отнял второй, который понаглее, а потом, конечно, костюм попал в историю, а потом вот уже хозяин поднимается, а пятно еще не смыто, а потом заказчик, слава богу, не стал смотреть брюки, но вдруг решил, что надо посмотреть их тоже, и снова ужас в глазах мальчика… и главное в этой будничной истории даже с некоторым плутовским оттенком — тема ужаса».

Мы позволили себе пару длинных цитат из Асаркана потому, что даже 45 лет спустя они кажутся абсолютно применимыми к фильму дважды оскароносного иранца Асгара Фархади «Герой», отмеченному второй по значению наградой прошлогоднего Каннского фестиваля — Гран-при. Кстати, забавно или скорее грустно: когда в перестройку власти СССР открыто взяли курс на буржуазное строительство, из программы Московского фестиваля решительно вышвырнули представителей «третьего мира». Не будь дураки, чуткие французы подобрали презираемых новой отечественной элитой иранцев, включая сначала Киаростами, а после и Фархади: финансируют, премируют, качественно анализируют. Вот и «Герой» спродюсирован при европейской поддержке, хотя снят полностью в иранских реалиях, в городе Шираз.

Те мальчики, что маялись с костюмом, теперь подросли, превратившись в молодых или даже зрелых мужчин, некоторые (хотя не все!), снабдили себя финансовой подушкой безопасности, но в сущности все осталось как прежде: по сюжету — «неприкрашенная обстановка хаотического быта», а по эстетике — «противостояние яркой коммерческой продукции» в режиме «почти документальных съемок». «Герой» — это ровно та же, что у Киаростами, «будничная история с некоторым плутовским оттенком». И ужас, ужас внутри личности и в ее глазах тоже неподдельный! Разве что вместо визуально различимого пятна на брюках — трудно различимое из нашего общества тотального потребления «пятно на репутации». Восток есть Восток: медленное время, канонические нарративы, честь превыше всего.

Главный герой по имени Рахим Солтани (Амир Джадиди) — художник-оформитель. Но внезапно пришло время печатно-множительной техники вроде ксероксов, и у него случились финансово-организационные проблемы. Парень пытался крутиться и даже организовал малое предприятие; был, по его словам, обворован соучредителем; занял денег у ростовщика под поручительство своего тогдашнего тестя, который, кстати, именно ксероксами занимается и тем самым, получается, радикально противостоит зятю на символическом уровне. Рахим, несмотря на то, что в его семье родился мальчик, разводится с женой, а вынужденный расплатиться за него с ростовщиком суровый тесть воспринимает развод как сигнал к мстительному нападению: он подает судебный иск, после чего Рахим оказывается в комфортной по нашим меркам, но все-таки неуютной иранской тюрьме. Сидит он там уже два месяца, занимаясь привычной оформительской работой, а на воле его ждет 37-летняя и почему-то до сих пор незамужняя ослепительная и добросердечная красавица Фархонде (Сахар Голдуст). Таковы расклады на момент начала двухчасовой картины.

Первая условность, которую в фильме не принято замечать, только что была упомянута: Фархонде, живущая с братом и матерью, привносит в мир современного прозаического Ирана откровенно сказочные мотивы. Мало того, повторимся, что, будучи безукоризненной красавицей и, судя по всему, добросердечной женщиной, она до сих пор, что называется, не пристроена, и это в обществе, где подобные социальные выверты попросту невозможны. Еще она находит на транспортной остановке сумку с оторванной лямкой и семнадцатью полновесными золотыми монетами, которые могли бы покрыть половину долга Рахима. Вторую половину, как скоро выяснится, готов на время возместить муж сестры Рахима. Сын Рахима, кстати, воспитывается именно в семье сестры, потому что его мать, бывшая жена Рахима, собирается снова выйти замуж.

Итак, кажется, что сказочный нарратив вот-вот реализуется на территории самого что ни на есть презренного быта: сын уже при Рахиме, волшебная как снаружи, так и внутри Фархонде вот-вот станет его супругой, деньги в счет злополучного долга частью сыплются с неба, а частью из кармана добросердечного родственника, сестриного мужа... Похоже на историю со свадебным костюмом: поносил, наварил престижа и тихонько вернул на место, какие проблемы?! Но дальше Фархади, подобно Киаростами, осуществляет легкий, но значимый смысловой сдвиг. Там было пятно, здесь же — трудно определимое словами обстоятельство. То ли дело в том, что бывший тесть заартачился, потребовав всю сумму разом и завтра, то ли причина в том, что в душе Рахима реально зашевелилась совесть, едва он представил, как некто ему неизвестный убивается по потерянным семнадцати золотым монетам. Так или иначе, как и, допустим, в программно «интересном» американском «нуаре», дело внезапно пошло по самому неожиданному сценарию: подобно Киаростами, Фархади сворачивает на территорию «интересного» и на территорию «ужаса» там, где эти категории даже не подразумеваются.

Рахим решает вернуть монеты, в чем его поддерживает беспрецедентно правильная невеста Фархонде. Для этого печатаются и развешиваются объявления. Совсем скоро появляется некая женщина, которая уверенно перечисляет все предметы, находившиеся в сумке вместе с деньгами. После чего находка достается ей. О поступке Рахима узнают: начальство тюрьмы, создатели благотворительного фонда, помогающего заключенным, журналисты и телевизионщики. Рахим становится региональной звездой, вызывая всеобщее умиление, но при всем том еще и негативную побочку — презрение со стороны одного своего сокамерника, удвоенную ненависть со стороны бывшего тестя: оба ему не верят, подозревая в коварстве и тайных хитроумных помыслах. События накручиваются, ибо начинается, как опять-таки бывает в детективах, воссоздание микродеталей, событийного фона всей истории, начиная с займа у ростовщика. При этом обнаруживается очевидное: в процессе коммуникации и фон, и детали были искажены участниками событий настолько, что теперь вся история кажется надуманной и сфальсифицированной, а Рахим представляется гениальным мастером интриги, которому, как в том же нуаре, просто не повезло. Честь Рахима Солтани под страшной угрозой…

Как трактовать? Что это все означает?! На помощь снова приходят Киаростами с Асарканом. Завершая свою заметку о «Костюме к свадьбе», Александр Наумович пишет: «Волнения, надежды и страхи, естественные для этих обездоленных подростков, мечтающих хоть изредка «прилично выглядеть»… передаются нам с такого близкого расстояния, что никакие сюжетные утешения («кажется, все обошлось») не выводят нас из течения этой жизни… И поскольку фильм никакого выхода не указывает, эти угрюмые и туповатые мальчики остаются с нами. Куда ж им еще деваться?» Вот оно: «угрюмые и туповатые мальчики». Эту характеристику Асаркана в отношении героев фильма из 1977-го следует воспринимать не в режиме стороннего критического наблюдения, дескать, иранские мальчики полудурки, а я, советский москвич, весь в белом и на коне, но в режиме смирения и безоценочного приятия: расстояние «слишком близкое», я — это, в сущности, они, и они — совершенно как я.

Так же и в «Герое»: здесь «туповаты», а не навязчиво сложны, как в высокомерных интеллигентских фантазмах, и Рахим, и его бывший тесть, и дирекция тюрьмы, и журналисты, и все-все-все. «Герой», однако, не пример социальной сатиры, а пример трепетного, по-настоящему религиозного отношения к миру и к соотечественникам. Люди часто делают глупости. По большому счету люди делают глупости всегда, и в одном из ветхозаветных псалмов сказано по этому поводу более чем определенно: «Всякий человек — ложь». Выделяется здесь из общего ряда персонажей одна только Фархонде — то ли типовая иранская женщина из плоти и крови, то ли, наоборот, бесплотный ангел из метафизического измерения, противоречащий законам сурового человеческого общежития и обеспечивающий в проблемном мире людей существование таких категорий, как чудо, прощение (в отношении вечно ошибающегося Рахима) и любовь.

«Ты либо очень умен, либо очень глуп», — гвоздит Рахима начальник тюрьмы, в свою очередь запутавшийся в его показаниях, мотивах и поступках. «У тебя такое доброе сердце!» — поддерживает все того же туповатого безработного Рахима его светлый ангел по имени Фархонде. И оба мыслят в правильном направлении: иранский фильм со слишком замысловатым и, на первый взгляд, высосанным из пальца сюжетом очищает человека от жанровых клише, предъявляя его в качестве неотменимой загадки.

«Герой». Иран, Франция, 2021

Режиссер Асгар Фархади

В ролях: Амир Джадиди, Сарина Фархади, Мохсен Танабандех, Ферештех Садре Орафайли, Сахар Голдуст, Эсан Гударзи, Алиреза Джахандиде, Мариам Шахдаеи

16+

В прокате с 3 марта