Алексей КОЛЕНСКИЙ

08.12.2021

В кинотеатрах — остросюжетная мелодрама с экзистенциальной развязкой, сочиненная Кареном Шахназаровым совместно с Алексеем Бузиным и экранизированная Антоном Борматовым. «Культура» обсудила тонкости «Владивостока» с режиссером картины.

— Почему Шахназаров пригласил на постановку именно вас?

— Вопрос к Карену Георгиевичу — для меня это такая же загадка, как и для вас. Он говорил, что видел мои фильмы «Околофутбола» и «Чужую».

— Вы обсуждали сценарий?

— Как и в любом творческом процессе, тут ломались копья. Шахназаров очень терпеливо объяснял, откуда растут ноги у сюжетных хитросплетений, и я, как правило, соглашался. В итоге сценарий многократно уточнялся и переписывался, и фильм целиком монтировал Шахназаров.

— Фабула ленты могла прийтись впору любому городу, почему главным действующим лицом стал именно Владивосток?

— Из Мурманска, Кёнигсберга или Крыма тоже можно вырваться за границу, но в данном сюжете важно, что дальше некуда плыть: лично для меня Владивосток — конец света, последний порог.

— «Владивостоку» не избежать сравнений с «Ассой»...

— Никогда бы не подумал!

— Морское побережье, мертвый сезон, любовный треугольник: криминальный «папик» теряет содержанку, встретившую романтичного парня, следует трагическая развязка...

— Мы имели в виду подобную сюжетную схему, но наш «папик» скорее сюжетная функция, а персонажи Сергея Соловьева были в равной степени достойны внимания.

— Почему рассказ ведется в поезде от лица случайного попутчика?

— Зрители не должны воспринимать историю как абсолютную реальность. Мы показали происходящее глазами не Бога, плетущего сюжеты нашей жизни, а непрофессионального рассказчика: чуть-чуть нелепо, даже корявенько иллюстрировали его мысли по поводу драмы, порожденной любовью. Любовь приносит и радость и горе, но мы без нее не можем — мы от нее не откажемся, даже если скажут «вы станете страдать и мучиться, может быть, даже сойдете с ума»...

— Так ли?

— Предпочесть любви карьеру, дружбу, успех способны совсем уникальные люди.

— И с каждым годом их все больше.

— Видимо, я как-то умудряюсь избегать; герой похож на меня — что бы ни происходило в твоей жизни, любовь важнее всего.

— Вы подобрали пару разновекторных героев. Девушка выглядит экзотично — с мелкими кудряшками, как гостья из 80-х...

— Это естественная «завивка» Насти Талызиной, нам было проблематично выпрямлять, немножко ретро-стиль, как и наш фильм. «Экзотика» героя Андрея Грызлова заключается в том, что он — гипернормальный. Все мы смотримся сегодня чересчур непростыми людьми, в нас много наносного, а он — чистый совестливый человек, случайно попавший в жестокие обстоятельства, каждый на его месте мог растеряться и податься в бега.

— Но, уплыв за горизонт, герой превратился бы в собственного антипода?

— Это довольно близко к сути. Важнее, что в финале он совершает абсолютно несвойственный для него поступок.

— Примерно как у Годара «На последнем дыхании» и в «Самурае» Мелвилля...

— Конечно, не мы придумали роковые развязки, но в данном случае герой радикализируется из-за нехватки мотивировки, недостаточности воли.

— Девушка — полная противоположность — самоуверенная авантюристка и, как выясняется, циничная манипуляторша…

— У нее другие мотивы, Ника увлеклась выпавшим приключением, но не прониклась ситуацией Вити. Кстати, «На последнем дыхании» дистанция между героями была куда значительнее — героиня Джин Сиберг словно бы делала одолжение Бельмондо, в ней была заметна тоска, желание абстрагироваться, а Ника — искренняя жизнелюбка. Чем-то она также напоминает меня — когда был молодым, искренне верил, что могу любить нескольких девушек одновременно. Настоящая любовь устроена иначе, но это не объяснишь человеку, который сам до этого не дозрел, как наша героиня.

— Зато Ника «дозрела» до умозаключения: «Любовь и потеря — одно и то же, как два полюса!»

— Потому, что это два полюса на одной оси.

— На самом деле она предъявляет герою черную метку — вот испытаю боль утраты тебя, тогда, может, и полюблю тебя. Или не тебя.

— Она думает, что в этом случае ощутит всю полноту чувства. По книжкам и фильмам ей знакома трагичная любовь на пике страстей. Ника умиляется страданием, которое она причиняет любящим и хочет испытать их на своей шкуре... Вернее, ранить другого человека.

— И тут нимфа превращается в Кибелу, готовую сожрать каждого, кто подвернется, лишь бы испытать хоть какие-то эмоции. Это древний как мир и вместе с тем очень «продвинутый», узнаваемый типаж гламурных блогов!

— Думаю, наша героиня понятна современным сверстницам. Ей наплевать на других, ради сильных эмоций Ника готова заставить страдать тех, кто ей доверяет.

— Как сложился актерский дуэт?

— На пробах. Ребята показали «качели», сыграв положительно заряженную сцену знакомства и конфликт со знаком минус. Я нашел их не сразу: Настю достаточно быстро, а Андрея месяц спустя. Когда артист начинает играть, мне нужен «щелчок» — р-рраз — и я вижу парня в картине. Он может быть закрытым, сильным и одновременно беззащитным, хрупким. Ему не хватает веры в себя, поэтому он остается ведомым — следует советам друга, а затем флюидам, идущим от девчонки. Но сам Андрей вовсе не таков. Хорошие артисты перевоплощаются — то, что мы видим, никак не соответствует тому, что они представляют собой в обычной жизни, а на улице с ними общаются как с экранными персонажами, и их это безумно бесит.

— Закономерная расплата за творческий успех! Не находите, что мужской типаж в российских картинах измельчал?

— Нет, просто сегодня появилось много новых типов — например, масса людей, избегающих конфликтных ситуаций, живущих интеллектуальными интересами, и их тоже надо играть. Современные сценаристы описывают новые психотипы — например, сочиняют истории про хипстеров, как раньше про стиляг или панков. Я панковал несколько лет — это вовсе не значит, что перся от рваных джинсов и ирокезов, просто так было проще находить своих, а кайфовал от совсем других вещей — от водки, от того, что говорю что хочу и слушаю что хочу… В полиции, армии, спорте реализуются брутальные мужчины, и среди наших артистов их немало.

— Социум с каждым годом делается разнообразнее и требует все более детализированных описаний, но в реальности все печальнее: зрители продолжают игнорировать наше кино — надуманные сказочки, отношения, фактуры. Какие российские фильмы заставляют вас сопереживать?

— Очень многие. «Большая поэзия» Александра Лунгина, «Бык» Бориса Акопова, «Шторм» Бориса Хлебникова; в год выходит примерно по десять фильмов и сериалов, в которые я верю, но больше ценю фильмы не про себя — например, фантастику. Любой художник способен выдумать лишь то, что его всерьез заденет за живое, и далеко не всегда зрителей подкупает реализм.

— Скорее жанр, в котором он живет.

— В любом случае художники бредут впотьмах, ведомые внутренним светом, и иногда не понимают, почему заблудились. Триумф — это, конечно, здорово, но я от него совершенно не завишу, просто хочу быть перед собой честным, а свои победы завоевываю на футбольном поле, и мне достаточно.

— Чему научила вас эта работа?

— В очередной раз понял, что заранее никогда нельзя предвидеть, каким будет твое кино. Окончательно убедился, что я не голливудский человек — не желаю все оговаривать на берегу и снимать по раскадровкам, мне интереснее просто жить фильмом, фиксировать незапланированные вещи, делающие картину несколько иной, чем задумано. Сценарий должен оставаться поводом для работы, но не ее содержанием — это я осознал окончательно, хотя до съемок придумал фильм до мельчайших деталей.

— А чем удивил вас «Владивосток»?

— Натурные объекты мы выбирали в пасмурном январе, а снимали в солнечном марте-апреле и решили пойти на поводу контраста: кругом ясный светлый мир, а герой живет во внутренней темноте. По-актерски все было «на тоненького», каждый съемочный день дарил эксперименты.

— Вы впервые побывали в дальневосточной столице?

— Двадцать пять лет назад снимал в городе клип, но почти ничего не помню, и Владивосток, конечно, сильно изменился. До съемок я месяц отбирал натуру и с помощью художника и оператора нащупал атмосферу места. Красивейшие заливы, открытые выходы к морю, удивительные сопки с многоуровневой застройкой не семи, как у нас, а семидесяти семи холмов, впрочем, и не холмов, и не гор: сопки — это сопки. Только местные жители знают, как перемещаться по городу, чтобы все время идти под уклон, а приезжие очень устают. Да и погода там необычайно переменчивая — в день порой меняются все времена года, ветры буквально носили меня по обледеневшим тротуарам… Но больше всего поражают люди — они гораздо добрее, чем в Москве или Питере, очень отзывчивые, совсем другие — если на улице спросишь, все расскажут, объяснят, даже проводят. В ресторанах постоянно дарят комплименты, иногда по нескольку раз. Спрашиваю: «Почему?» — отвечают: «А это от другого официанта!»

— Если бы вас отправили на необитаемый остров, предложив взять с собой три фильма или три книги...

— Взял бы, наверное, три пластинки: Боба Марли с The Wailers, Ника Кейва & the Bad Seeds и «Русский альбом» БГ.

«Владивосток». Россия, 2021

Режиссер Артем Борматов

В ролях: Анастасия Талызина, Андрей Грызлов, Иван Шахназаров, Виталий Кищенко, Кирилл Плетнев

12+

В прокате с 9 декабря

Фотография: www.mosfilm.ru.