Алексей ФИЛИППОВ

18.08.2021

17 августа актеру, кинорежиссеру Николаю Николаевичу Губенко исполнилось бы 80 лет — не так много по нынешним меркам. Он ушел год назад, 16 августа 2020-го, и это еще одна круглая дата.

В свои последние годы Николай Николаевич был, скорее, декоративной фигурой: заместитель председателя Московской городской думы, художественный руководитель ведущего тихую и незаметную жизнь театра «Содружество актеров Таганки». Он занимал почетные должности, некоторое время был председателем Комитета Госдумы по культуре, членом Президиума ЦК КПРФ, входил в президентский Совет по культуре. Народный артист РСФСР, лауреат премии Ленинского комсомола и Государственной премии РСФСР, Губенко был славен в советское время, остался крупной фигурой и в новой России. У него была очень удачная жизнь — во всяком случае, если брать в расчет формальные признаки успеха. И все же, глядя со стороны, кажется, что в ней что-то не так. Что в ней есть надлом, ощутима трагедия — дай Бог, чтобы сам Николай Губенко этого не чувствовал.

Он был прекрасным актером и тонким кинорежиссером, превосходным сценаристом — но свой последний фильм снял в 1988-м, тогда же сыграл последние роли в кино и написал последний сценарий. В 1987-м артист Театра на Таганке Николай Губенко становится главным режиссером этого театра, в 1989-м — министром культуры СССР. В 1987-м, в 46 лет, — понятно, что речь не о карьере, что это обозначающий его жизненную позицию поступок, —вступает в КПСС. Губенко становится членом команды Михаила Горбачева, он сторонник и активный деятель перестройки. Он останется в КПРФ и после обрушения Союза. Разойдясь во мнениях с лидером партии, будет из нее исключен, но затем его восстановят. Губенко останется узнаваемым лицом, «паровозом» КПРФ, одним из тех, кто придавал ей респектабельность.

После того как Юрий Любимов вернулся в СССР, Таганка раскололась. Губенко возглавил альтернативный любимовскому театр: в «Содружестве актеров Таганки» он и ставил и играл, но это была совсем иная, почти келейная, не имевшая резонанса творческая жизнь. Его судьба делится на две половины: в первой он большой, тонкий художник, а во второй — становится видным функционером и пытается быть политиком. Формально он им и станет, и будет играть эту роль так, как это может делать очень большой актер и сильный человек, — но сценарии на этот раз окажутся написанными не им. А Николай Николаевич между тем был хоть и непрост, но убежден и искренен. Таким его выковала биография: с погибшим на фронте отцом, повешенной немецкими оккупантами матерью, детским домом и тем, что он всего добился сам. Он был по-настоящему советским человеком и поэтому идеально подошел Горбачеву: тот верил, что СССР можно сохранить, проведя реформы, эту веру разделял и Губенко. А еще Николай Николаевич любил Театр на Таганке и был предан Юрию Любимову. Когда тот эмигрировал, он возглавил Таганку, чтобы ее сохранить.

Но потом все пошло не так.

В 1917 году в «Апокалипсисе нашего времени» Василий Розанов писал:

«Русь слиняла в два дня. Самое большее — в три. Даже «Новое время» нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая «Великого переселения народов». Там была — эпоха, «два или три века». Здесь — три дня, кажется даже два. Не осталось Царства, не осталось Церкви, не осталось войска, и не осталось рабочего класса. Чтo же осталось-то? Странным образом — буквально ничего».

Точно так же рассыпался СССР: не осталось президента, союзных ведомств, армии — обломки подобрали пустившиеся в самостоятельное плавание республики. КПРФ, когда искренне, а когда и нет, пыталась вернуть ушедшее — и с ней оставался стремительно превращавшийся в почтенный анахронизм Николай Губенко.

Вернувшийся в страну Любимов снова сел в кресло главного режиссера и начал реформировать театр, а Губенко встал на сторону тех, кого мастер собирался уволить. История вышла нехорошая со всех сторон: артисты воевали с Учителем, который их создал, а тот хотел выгнать тех, кто во время его эмиграции стоял за него горой. Братству Таганки пришел конец, Губенко попытался возродить его в своем «Содружестве». Сложно сказать, что у него получилось: по-человечески — да; но творчески это вышло неубедительно.

Но почему же с 1988 года он не писал сценарии, не снимал и не снимался в кино?

Скорее всего, по той же причине, по какой или замолчали, или перестали быть достоверными старые советские мастера, прекрасные кинорежиссеры Рязанов, Данелия, Соловьев и многие другие. Время изменилось, и они его не чувствовали, а когда пытались что-то о нем сказать, получалось слабо. Губенко выкроил для себя отдельный художественный мир, сцену «Содружества»: там он ставил, там играл, но в отсутствие резонанса это напоминало разговор с самим собой — в лучшем случае, с клубом единомышленников.

При этом он, в отличие от Рязанова и Данелии, оставался видной фигурой постсоветского истеблишмента и, судя по всему, не тяготился своими обязанностями в Госдуме и Мосгордуме. Некоторые из его выступлений (к примеру, предложение ввести, как было в СССР, налог на бездетность) к добру ли, к худу ли, но запомнились. Можно предположить, что Николай Николаевич мог бы снять прекрасный фильм о постсоветской политической кухне, — но в его положении это было невозможно. Да и вкуса к сатире и гротеску у него не было. А если учесть, что до 1988-го он был очень большим художником, то привкус трагедии во всем этом, безусловно, есть.

Все это, конечно, останется в истории, но вспоминать Николая Губенко будут не из-за этого. А из-за его фильмов советского времени, умных, кружевных, полных тепла и света, какими были «Подранки» (1976) или «Из жизни отдыхающих» (1980). «И жизнь, и слезы, и любовь» невозможно пересказать, получается скучно — но как же этот фильм был прекрасен, по-чеховски тонко сплетен и многозначен, как много он говорил в 1983 году! Это было ясное и очень душевное искусство. Теперь такие фильмы снять нельзя — для этого нужна замешанная на вере в добро советская наивность.

Поэтому, наверное, он и замолчал, и разговаривал со сцены для себя и со своими.

И поэтому же в последние годы Губенко не любил давать интервью.

Фото: Кирилл Зыков, Александр Авилов / АГН «Москва».