В прокат вышла дебютная комедия Миши Маралеса «Не лечи меня», главную женскую роль в которой сыграла одна из самых харизматичных молодых актрис нашего кино — Лукерья Ильяшенко.

«Не лечи меня» — это история патологически честного провинциального хирурга Ильи Третьякова (Иван Янковский), который живет на одну зарплату, вкалывает за троих и воюет с больничной бюрократией. Однажды к нему на операционный стол попадает красавица Вера (Лукерья Ильяшенко), угодившая в автомобильную аварию. Чтобы ее прооперировать, Илье нужно разрешение, подписанное пациенткой или ее родственником/мужем. Так как девушка находится без сознания, а ее гражданский муж (Петр Федоров) при слове «брак» моментально сбегает, то Третьякову приходится жениться на Вере самому, чтобы подписать все документы и спасти ей жизнь.

— Лукерья, не могу вас не спросить о вашем прекрасном имени. Я в детстве чувствовала себя каким-то неправильным существом: вокруг Наташи да Оли, а я одна почему-то Вера… А как у вас было?

— У меня — еще интереснее. Сокращенное от Лукерья — это Луша. Представьте, как зовут такую девочку в школе — груша, клуша… Потом пубертатный период, со мной стали знакомиться мальчики, и стало совсем уж позорно. Ты называешь парню свое имя, а он: «Что? Какие перья?» (Смеется.)

— Не было искушения поменять имя?

— Было-было. Хотела переименоваться в Оксану, но повзрослела и передумала. Имя-то замечательное! Но ребенку с таким именем живется непросто.

— Давайте поговорим о фильме «Не лечи меня». Иван Янковский, который снимался вместе с вами в фильме Миши Маралеса, сказал, что у него много общего с его персонажем. А вы можете так сказать о своей героине?

— Нет, она в психологическом плане на меня мало похожа. Вера игривая и флиртующая, а я человек довольно холодный и замкнутый. Но дело даже не в этом. Вера — классическая «голубая героиня», предмет воздыханий главного героя…

— Я видела и более голубых героинь. Ваша Вера все-таки не бесхребетная безликая кукла Мальвина, а барышня с характером…

— Я бы сказала, что Вера — современная девушка, которая старается жить «по правилам». Поэтому у нее свой бизнес (фитнесс-клуб) и красивый мужик на «Порше», который ест на ужин бэби-кальмаров. Она изо всех сил старается соответствовать представлению о том, какой должна быть успешная девушка. При этом любит-то она не бэби-кальмаров, а картоху с луком. И хочет искренних отношений, а не тех, в которые загоняют ее рамки «нормальности».

— Кстати, а как быть актрисе, когда ей предлагают играть персонажа, не слишком близкого?

— Для меня это своего рода актерский вызов. Как правило, я играю антагонистов. А Вера из «Не лечи меня» все-таки героиня! Пусть она может показаться не слишком яркой — таких персонажей тоже нужно уметь играть. К тому же это моя работа! Актеры не всегда могут выбирать роли по принципу «нравится — не нравится». Иногда следуешь принципу «надо».

— Миша Маралес снял энергичную и смешную комедию (с чем мы его и поздравляем), но, бывает, смотришь на фильм и не можешь понять: как условный Джонни Депп умудрился попасть в такой невразумительный проект? Почему хорошие актеры иногда снимаются в слабых фильмах? Они не могут оценить сценарий или их пытают раскаленными утюгами?

— Поймите, никто из кинематографистов не идет на работу с мыслью «А давайте-ка мы снимем какую-нибудь ерунду!». Просто в какой-то момент что-то не получается. Кино — это ведь очень сложно. Им занимается не один человек, а много разных цехов. И если кто-то в одном из этих звеньев опростоволосится — то все, хорошей картины уже не будет.

— Тогда давайте попробуем понять, на чем российское кино чаще всего спотыкается?

— Да на чем угодно! Возьмем хоть звук — с ним проблемы на каждом втором нашем фильме. Я, если честно, не понимаю. Вот продюсеры нашли 150 миллионов рублей на съемку кино. И эти 150 миллионов они тратят на артистов, маркетинг, картинку красивую. Привозят на площадку дорогущее световое оборудование, шьют немыслимые костюмы… А зритель смотрит фильм — и банально не понимает, о чем говорят актеры. Звук такой, что текст разобрать невозможно. Почему так происходит? Какая тут трудность? У меня нет ответа.

— А мне кажется, одна из болевых точек современного кинематографа — это сценарии…

— Согласна, в нашем кино огромный сценарный кризис. Хороших сценариев до обидного мало. Но и написать что-то классное, на самом деле, не так-то легко. Да, со стороны кажется: «Ой, какая фигня! Я вот сейчас сяду, нафантазирую что-то…» Но когда ты реально садишься писать, то спотыкаешься через слово. Много нюансов: логических, стилистических, лингвистических…

При этом даже шикарный сценарий легко испортить: вмешается редактор (титулованный и уважаемый), другой редактор, потом продюсер, потом черт в ступе. Каждый точно знает, как и что нужно снимать, каждый вносит поправки.

— И что делать актеру?

— Если у кого-то есть богатый папик или родители-олигархи, конечно, можно сидеть и ждать. Но у меня богатых папиков нет — не могу позволить себе отказываться от работы. Как и многие актеры, я снимаюсь там, куда пригласили. (Улыбается.)

— Одна из особенностей нашего кино — смешение жанров. У нас иногда зомби-фильм снимается как ромком, а триллер — как мелодрама. Не замечали?

— Самый крутой синтез жанров, конечно же, у Тарантино. Мы, к сожалению, так пока не умеем, хотя пытаемся. С одной стороны, смешение жанров — это поиск новых путей изложения, а с другой — банальная жадность. Продюсеры хотят зацепить как можно большую аудиторию: и любителей ромкомов, и детективов, и фильмов ужасов… Вот и получается нечто невнятное. Я, кстати, межжанровое кино не очень люблю: я всегда за лаконичность и простоту. Блейк Снайдер в своем учебнике по сценарному мастерству «Спасите котика» писал, что одна из главных сценарных ошибок в том, что автор пытается в один сюжет впихнуть и инопланетян, и вампиров, и ромком, и социальную драму. А зритель смотрит и думает: «Да остановитесь уже!»

— Я знаю, что вы учились на сценарных курсах. Возможно, есть смысл попробовать себя и в качестве режиссера или сценариста?

— «Драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота?» (Смеется.) Да, мне бы хотелось. Но повторюсь: кино — это очень сложно. Чтобы его снимать, нужен не просто талант — нужны потрясающие менеджерские способности. Плюс тебе должно очень сильно повезти с командой. Потому что испортить можно вообще все что угодно.

— Но сложно — это не приговор. Тем более, идти напролом — это, мне кажется, вполне в вашем характере?

— «Напролом» — наверное, нет. Я деликатный человек и по головам не хожу. И никогда не пытаюсь куда-то пролезть, мол, возьмите меня, возьмите меня… Но если мне что-то по-настоящему нужно, я этого добиваюсь. (Улыбается.)

— И под занавес традиционный вопрос: как вам кажется, коронавирусный кризис серьезно повлиял на наше кино?

— Сейчас и зрители, и киношники стали намного меньше бояться — это чувствуется. А раньше были серьезные опасения, что из-за пандемии в кинотеатры никто не пойдет, теле- и кинопроизводство схлопнется и так далее. Но людям, как и прежде, нужно хлеба и зрелищ. Лично у меня после локдауна стало даже больше проектов, чем было до него. И дело не в том, что вышел какой-то громкий фильм, после которого меня стали чаще снимать. Просто появилось больше интернет-площадок, разрабатываются новые форматы. Сейчас даже в Instagram сериалы снимают.

— Но некоторые эксперты считают, что в ближайшие пару лет денег в индустрии станет значительно меньше, и все будут пытаться снимать более дешевые проекты…

— Хронометраж, возможно, будет сокращаться. А чем меньше хронометраж, тем меньше денег нужно тратить на съемку. Но пока в запуске много проектов, и они довольно разнообразные. Причем запускаются и мистические проекты, в которых подразумевается пластический грим, компьютерная графика, спецэффекты, а на все это нужен бюджет. Но даже если денег на производство станет меньше, то необходимость в контенте не исчезнет. А если сказать сценаристу: «У нас есть деньги только на одну локацию и пятерых актеров», он будет вынужден начать креативить, что-то изобретать, чтобы удержать внимание зрителя. Так что из ограничений такого рода может возникнуть что-то по-настоящему интересное. Ну, это такое мое оптимистическое рассуждение. (Улыбается.)