Алексей КОЛЕНСКИЙ

30.06.2020

Академия кинематографического и театрального искусства Никиты Михалкова в рамках программы «Поддержка молодых специалистов театра и кино» провела онлайн серию бесплатных  мастер-классов с выдающимися кинематографистами. В рамках zoom-конференций творческим опытом поделился режиссер Сергей Урсуляк.

— Есть ли положительные моменты в самоизоляции?

— Не так много. Меня порадовал юмор в социальных сетях и личном общении, это добрый знак — у нас очень здоровая нация. Хоть мы и шарахаемся друг от друга на улицах, но чувствуем, как объединяет общая беда. Два дня назад (не знаю, что на меня нашло) серьезно нарушил правила вождения, остановил гаишник — проверил права, переговорили три минуты, мы оценили ситуацию и разошлись, как в море корабли. Карантин высветил важные вещи, это не значит, что мы изменимся, но что-то нам открылось — наверное, понимание хрупкости, незащищенности жизни.

— Как выбираете сценарий?

— В нем должна звучать тема, которая меня трогает, задевает сердце. Это не гарантирует успеха, но если, читая текст, ты заплакал — это твое. Когда знаешь, какую часть души хочешь вложить в материал, может получиться хорошая картина.

— На что опираетесь в работе, кроме профессионализма?

— В плане биографии — Щукинское училище, хотя я и очень давно окончил актерский факультет Рубена Симонова, у нас было много замечательных педагогов. Меня сформировало это время, наши репетиции, спектакли. Дальше был театр Аркадия Райкина, но большее влияние на меня оказал Константин Райкин, который пришел в театр позже. Дальше — режиссерские курсы при Госкино, мастерская Владимира Мотыля... Если отвлечься от творческой биографии, это — семья, мои папа и мама, военный моряк и учительница, наша жизнь на Камчатке, в Хабаровске, Подмосковье и Москве, огромная страна, которую я успел ощутить ребенком, книги, фильмы, спектакли. Огромное влияние оказали советские режиссеры — Гайдай, Рязанов, Мотыль, Михалков, Кончаловский, Герман. Очень много значат усилия человека, пытающегося развиваться, — те, с кем общаешься, поводы, интересы, общая атмосфера, сейчас на меня сильно-сильно влияют дети и внуки.

— Почему снимаете драматические сериалы?

— Во-первых, речь идет об экранизациях большой литературы, рассказывающей о жизни на сломе эпох. О чем еще говорить, если не об этом? Во-вторых, я не обладаю жизнелюбием, позволяющим снимать комедии одна за другой.

— Планируете ли продолжение «Ликвидации»?

— Не считаю необходимым. Продюсер Рубен Дишдишян очень хочет ее перезапустить, но это не моя история — если только не появится гениальный сценарий, что заставит пересмотреть мое отношение.

— Почему переработали сюжет «Тихого Дона»?

— Не переработали — скорее, сократили. В силу разных обстоятельств сосредоточился на семейной истории, мне показалось, самое интересное — личная драма людей, которые были родными, а стали врагами, раздрай между ними. От каких-то линий и даже снятых сцен пришлось отказаться, изменить финал, остающийся на голой земле герой — единственная вольность, которую себе позволил. 

— Как погружаетесь в исторический контекст материала, используете ли для этого авторские методы?

— Я не погружаю актеров в эпоху, но мы ее, конечно, обсуждаем, чтобы сосредоточиться на отношениях персонажей. Гораздо важнее нащупать их правильный характер. Хотя, если вспомнить количество народных донских песен, перепетых артистами «Тихого Дона», число умелостей, которых они набрались, научившись пахать, сеять, доить коров и скакать на лошадях, — погружение будет впечатляющим.

— Вы предпочитаете работать со звездами...

— Здрасьте! Каждый проект требует и звезд, и новых лиц, я часто приглашаю начинающих ребят. Например, в «Тихом Доне» сыграли студент Саша Горбатов и выпускница Полина Чернышова. Суть не в степенях признания — живой артист никогда не ощущает себя человеком, достигшим каких-то высот; самое страшное для него — твердо знать «как» и «что». Уверяю, профессионалы волнуются так же, как начинающие, и очень молодо относятся к работе. Любой состоявшийся актер робеет перед ролью и может состояться, только если перед ним ставятся серьезные задачи. По сравнению с советским прошлым их уровень сильно занижен, но и сегодня есть люди, серьезно относящиеся к профессии, понимающие, что деньги — хорошо, но не самое главное, и популярность — не самое важное в творческой жизни. 

— Диктуют ли вам продюсеры подбор актеров?

— Никогда. Порой возникают пожелания, они являются предметом обсуждения, но последнее слово остается за мной. Единственное исключение — Володя Машков, казавшийся неподходящим для «Ликвидации».

— Как сработались с Владимиром Львовичем?

— Очень легко. Когда он перестает сомневаться в тебе и себе, это одно из самых больших удовольствий в моей жизни. Часто я предлагал что-то, неточно формулируя или показывая, он схватывал на лету и превращал в нечто высокохудожественное. Володя — изумительный товарищ на площадке, группа его уважает за умение создать чудную атмосферу, он неизменно доброжелателен, напрочь лишен звездной фанаберии. К счастью, Машков у нас такой не один. Кинопроизводство — сложный нервный процесс, вязнущий в огромном количестве выматывающих частностей, очень важно иметь товарищей рядом и заранее понимать, как поведет себя человек на площадке.

— Ваша норма выработки?

— Выработка — краеугольный камень съемок. Для меня, в среднем, это не больше трех с половиной минут в день. Несложный диалог в интерьере может дать десять минут полезного метра за смену, но в следующий раз могу потратить весь день на съемки важных тридцати секунд. В советское время существовали нормы, позволявшие снимать хорошее кино. Думаю, к ним стоит вернуться.

— Как относитесь к формату актерских самопроб и видеопроб?

— Не понимаю, что это такое. Очные пробы — интимный, тонкий процесс, объединяющий ни в чем не уверенных людей. Я и сам был несколько раз травмирован пробами в актерском прошлом, просто не мог представить себя на пляже с девушкой в режиссерском кабинете. Знаю, что для многих они очень важны, могут быть разные системы, но в сегодняшнем кинопроизводстве происходит очень много странного, чудовищно дилетантского. Задача вашего поколения — как-то с этим бороться, что-то этому противопоставлять.

— Назовите основные этапы работы над картиной.

— Важно абсолютно все — выбор сценария и актеров, формирование группы и бюджета, подготовка, съемки и монтаж, а есть еще компьютерная графика, светокоррекция, звук, музыка… Погубить картину может что угодно, а вы, режиссер, будете стоять один-одинешенек и за все отвечать. Значит, с самого начала следует отвечать за все, входить в съемки максимально подготовленным. Самый прекрасный этап — когда ты знаешь, что ты будешь это снимать, нет ни одного человека вокруг, никто не о чем не спрашивает, и ты можешь свободно мечтать, каким будет фильм.

— Над чем работаете?

— Ни над чем, пишется сценарий, и я жду момента, когда смогу его прочитать.

— Что вас цепляет в современном кино?

— Много чего, но главное осталось в прошлом — советское кино шестидесятых и семидесятых. Наши лучшие фильмы не устарели ни единой секундой, даже в средних работах вы увидите иной уровень мастерства режиссеров, актеров, операторов.

— Что цените в актере?

— Важно, чтобы он был профессионалом и старался быть хорошим человеком, наивным, не подверженным излишествам, дисциплинированным. Самое мерзкое — ощущение звездности, таких артистов я стараюсь не снимать. Самое главное — чтобы возникали вопросы и испуг перед ролью, ужас первого съемочного дня. Это есть во всех больших актерах и режиссерах. Крайне важно сохранять форму, не идти на поводу у времени, не бояться предлагать себя и играть в театре — хоть в массовке. Я часто бываю на спектаклях — из зрительного зала хорошо видна степень вовлеченности и талант. Готовность выходить на сцену — хороший тренинг. Необходимо воспитывать в себе характер, любой дар губит безволие; я видел много гениальных ребят, которые превращались в ничто. Скажу страшную вещь: на длинной дистанции характер важнее крупной одаренности. Жизнь — это секунда, нужно постоянно наполнять ее полезными и красивыми делами.

— Что такое хороший продюсер?

— Человек, желающий помочь и понимающий, что в какой-то момент нужно не мешать, дать все тебе на откуп — уважающий, доверяющий, честный и не жмот.

— Как относитесь к новому времени, есть ли идеи для современных постановок?

— Не очень в нем разбираюсь, для меня оно лишено обаяния. Как и все, я смотрю на прошлое с чувством умиления — наверное, потому, что забываю плохое. Если бы обратился, скорее всего, реализовался бы в формате бусловской истории, «Домашнего ареста».

— Какие книги о кино советуете почитать?

— Огромное количество. Прежде всего — режиссерские книги. В свое время большое впечатление на меня произвела «Парабола замысла» Андрея Кончаловского, а в ней — рассказ о работе над «Романсом о влюбленных», который я очень любил, он стал для меня учебником режиссуры. Есть прекрасный том Митты «Кино между адом и раем», «Беседы о кино» Михаила Ромма, дневники, лекции Тарковского. Я с сомнением отношусь к изданиям «Как написать гениальный сценарий», куда важнее книги в форме бесед — разговоры с Германом, «Кинематограф по Хичкоку» Трюффо, воспоминания Феллини...

— В кино у нас все по блату, пробиться довольно трудно. Что посоветуете?

— Эта проблема существует, но, поверьте, не стоит ее преувеличивать. Когда я поступал в Щукинское театральное училище, мне говорили: «Зачем, куда идешь?» Со мной учились дети очень известных артистов, но я скоро понял — это ерунда, в нашем деле мало что происходит по блату. В искусстве гораздо сложнее продвигать своих людей, ведь некомпетентность и бездарность в публичной сфере гораздо заметнее, чем в нефтяных скважинах, туда пробиться, конечно, еще труднее, но тоже возможно — если уметь хорошо бурить. Не преувеличивайте блатмейстерство в искусстве, просто оглянитесь вокруг: люди черт знает откуда, хорошо или плохо снимают кино, но ни один нормальный папа не пожелает своему ребенку «блестящей карьеры» актера, режиссера или сценариста. Нужно тыркаться, упрямо бить в одну точку, и у тебя все получится, а если нет — скажешь себе: я сделал все, что мог, а не потратил время на разговоры о несправедливости мира.

Фото: Сергей Киселев и Игорь Иванко / АГН «Москва»