Алексей КОЛЕНСКИЙ

13.03.2020

В кинотеатрах — спортивная драма «Один вдох», основанная на реальных фактах из жизни сорокакратной рекордсменки по фридайвингу Натальи Молчановой. «Культура» пообщалась с режиссером Еленой Хазановой.

— Как возник замысел фильма?

— Я увлекаюсь дайвингом, слежу за спортивными публикациями. Когда Наталья Молчанова погибла в 2015 году, в прессе стали появляться статьи о чемпионке, ее прежние интервью. Я зачитывалась, поражалась силе, внутренней гармонии и тайне, которая была в этой женщине. Я начала что-то писать, созвонилась с сыном героини. Мои агенты рассказали, что продюсер Оля Данова параллельно общалась с ее родственниками, и мы решили объединиться. Сочиняя сценарий вместе с Аленой Аловой, изучали книги и тексты Молчановой, заимствовали ее реплики, рассказы родственников и учеников. Но «Один вдох» — не байопик. Нам было важно не зажиматься в жестких биографических рамках, а добиваться оптимального равновесия фабулы и выразительных средств.

— Но канва вашей истории совпадает с реальной судьбой?

— Да. После развода Наталья, тренер по плаванию, из маленького города переехала в Москву с двумя детьми. В сорок лет поступила преподавателем в институт физкультуры, получила квартиру, начала тренировки и вскоре дебютировала в соревнованиях по фридайвингу... Хотя фотографического сходства с актрисой Викторией Исаковой нет, их объединяет глубина, талант самопогружения. В Вике есть эта сила.

— Между тем Исакова — интроверт, а Наталья производила впечатление открытого человека.

— Все, люди, пересекавшиеся с Молчановой на чемпионатах, говорили о ее закрытости и отрешенности, за которой ощущалась внутренняя мощь.

— Один-единственный вдох необходим фридайверу, чтобы уйти на глубину более сотни метров, а когда вам лично требовался «один вдох»? 

— Всякий раз, когда оказывалась на распутье, испытывала потребность все изменить и выбрать одну из дорог. Мы часто движемся к одной цели, а получаем нечто иное — то, что нам по-настоящему необходимо. Сочиняя сценарий, пытаешься угадать, чего хочет твой герой, чего он сможет достичь. Работая над картиной, инстинктивно подбирала те вещи, которых мне не хватало в специфическом мире глубоководных погружений, и одновременно рассказывала универсальную историю женщины, оставленной мужем. Мне говорили: эмоции невозможно снять под водой. В самом деле было очень трудно, но я шла вперед без принуждения, из эмоциональной необходимости поделиться историей.

— Эмоциональные состояния героини передаются через завораживающие оттенки воды. Вам представлялись образы ее состояний?

— Я знала, что хочу видеть, но совершенно не понимала, как этого добиться. Единственный фридайверский фильм — «Голубая бездна» Люка Бессона — был снят более тридцати лет назад. Нас выручила фридайвер Жюли Готье, снимающая при длительной задержке дыхания, — лучший в мире режиссер подводных съемок. Мы долго разбирали сценарий, я объясняла эмоции сцен — опасность, радость, страх... Решили работать у побережья Мальты, сделали две экспедиции. Первый раз — без актеров, с фридайверами — снимали в холодной, самой прозрачной воде.

— Насколько глубоко погружались съемочная группа и Исакова?

— Исакова — на восемь метров, при этом ей приходилось играть на крупных планах. Она не понимала, как это возможно под водой. Ей было очень сложно и страшно, но Вика много тренировалась и научилась задерживать дыхание на 2 минуты 40 секунд, преодолевать пятидесятиметровку на одном вдохе. Наша команда работала на глубине до тридцати метров, иначе исчезал свет, а он был очень важен для картины.

— Правда ли, что при погружении легкие ныряльщика сжимаются до размера апельсина?

— Да, до объема одного вдоха, это происходит на глубинах от ста метров.

— Стихия «Голубой бездны» выглядит как небесная твердь, постичь которую предстоит герою. А ваша Марина будто бы все понимала о ней изначально, еще не имея опыта погружений.

— О смысле нашего фильма хорошо сказал прототип тренера героини, наставник Молчановой Олег Бахтияров: «Судьба главной героини — лишь способ рассказать о фундаментальном противопоставлении «посюстороннего» мира, наполненного связывающими человека страхами, обидами, иллюзиями, и мира «по ту сторону» — мира решений и действий, соотносящихся лишь с волевыми решениями, а не с тем, что пугает и ограничивает. «Люди здесь» и «зов оттуда» — так бы я обозначил тему фильма...» Этот зов настигает героиню не сразу. Научиться доверять себе ей помогает тренер, срисованный с Бахтиярова преподаватель оригинальной техники «деконцентрации внимания».

— Что позволяет достичь метода Бахтиярова?

— Ощущение мира как единого неразрывного целого, позволяющее концентрироваться на деталях и превышать физические возможности. В частности — выживать во враждебной среде: ходить по углям, задерживать дыхание... Фридайвинг связан с состоянием сознания, он подобен медитации. И Исакова выдержала несколько тренировок Бахтиярова, признавалась — приходила после репетиций никакая, а выходила из воды заряженная, как батарейка, и видела ярче все цвета — так включалась ее психосоматика.

— Героиня картины абсолютно равнодушна к заинтересованным ею мужчинам. В ходе просмотра возникает ощущение бесстрастия, пребывания внутри обособленного сознания...

— Именно этого мы и хотели достичь! Поиски себя немыслимы без ограничения внешних контактов. Нужно учиться не страшиться уединения, и в какой-то момент тренер становится для Марины ее «сверх-я». Зов бездны слаб, его легко заглушить: повернуть ключ в замке и остаться за дверью — ничего не менять, остаться на берегу с привитыми с детских лет идеями, навыками, страхами, комплексами. Мы их всю жизнь кормим, культивируем с младых ногтей, они становятся все больше и больше... Но внутренняя гармония недостижима без самоотречения, и расслышать внутренний голос можно всегда.

— Вы тоже напоминаете зачарованного странника — живете в Швейцарии, снимаете картины на разных языках. Что для вас главное в режиссуре?

— История. Если она захватывает меня, то целиком. Второе — жанр, но он второстепенен. Каждая история ищет свою форму, и мне интересно пробовать разное, но с «Одним вдохом» я поняла, что меня интересует зрительское, а не элитарное кино.

— Однако ваш «Синдром Петрушки» 2015 года свидетельствует об обратном — он напоминает фильм Бергмана, сделанный против правил Бергмана.

— Ничуть не претендую на сравнение! Мне хотелось снять Петербург, как Прагу из экранизируемой повести Дины Рубиной, и — по отзывам зрителей — это удалось.

— Вам свойственна ностальгия?

— Ни капли. Когда родители увезли меня в Швейцарию, мне было 12 лет. Что я видела до этого? Школу, дом, дачу... За границей открылся новый прекрасный мир, хотя мы были беженцами и жили непросто. Спустя шесть лет я получила швейцарский паспорт и вернулась уже в другую Россию.

— Родина вас напугала?

— Ничуть. Перед возвращением я подрабатывала переводчиком у адвоката арестованного Михася, каждый день ходила в женевскую тюрьму, наслушалась там всяких ужасов. Сочинила сценарий «Игра слов: переводчица олигарха», показала его своим персонажам, получила одобрение, сделала кино и ничего уже не боялась... Но поняла, как был прав Шпаликов: «Никогда не возвращайся в прежние места!» Сейчас живу на две страны. Пока снимаю в России, ведь в мир российского кино вошла еще за границей. Мама открыла артистический клуб «Арбат», где я познакомилась с Зиновием Гердтом, Сергеем Юрским, Женей Мироновым, Володей Машковым, Валерой Тодоровским, мнением которого очень дорожу.

— Что определило выбор профессии?

— Идеальным фильмом считаю книгу «Сто лет одиночества» Габриэля Маркеса. Ее невозможно перенести на экран, поскольку она совершенна! Режиссура — профессия, которой можно овладеть тремя способами: смотреть кино километрами, посещать мастер-классы или стать помощником режиссера. Я выбрала третий путь и ни разу не пожалела — плохие постановщики показывали, как не надо делать, хорошие — наоборот. При этом важные технические вещи мне подарил семинар знаменитого коуча кинодраматургии Роберта Макки, профессиональные американские мастер-классы в штате Мэн. Анджей Вайда давал двенадцати прошедшим конкурс слушателям экранизировать наши авторские сценарии с профессиональными актерами. Затем мы анализировали работы, разбирали ошибки. 82-летний Вайда меня поразил — в нем было больше энергии, чем в большинстве из нас. Сильное впечатление произвел классик «новой волны» Ален Таннер, у которого я работала помощником второго режиссера…

— Есть ли картины, которые вы постоянно «перечитываете» как учебник мастерства?

— Нет. Для себя часто пересматриваю «Однажды в Америке», а на кино меня вдохновляет музыка. В случае с «Одним вдохом» — композиторы-минималисты — Филип Гласс, его струнные партитуры в фильме «Часы» Стивена Долдри, и Макс Рихтер, сочинивший пьесу по мотивам «Времен года» Вивальди для сериала «Оставленные» Мими Ледер.

— Вас лично изменил «Один вдох»?

— Научил несвойственному мне ритму, спокойствию, терпению, которого мне сильно не хватало. Марина и Наталья словно передали мне часть своей внутренней гармонии. Без нее я бы сошла с ума, ведь мы снимали буквально по несколько секунд в день.

— Творческие планы…

— Готовлюсь снимать женский триллер с тремя персонажами, которых сыграют Ксения Раппопорт, Чулпан Хаматова и Вика Исакова.

«Один вдох»
Россия, 2020
Режиссер: Елена Хазанова
В ролях: Виктория Исакова, Максим Суханов, Владимир Яглыч, Сергей Сосновский, Филипп Ершов, Стася Милославская, Владислав Ветров, Артем Ткаченко
12+
В прокате с 5 марта