Наталья ХИГГИНСОН, Лос-Анджелес

12.02.2014

культура: Что вдохновило Вас на римейк блокбастера 1987 года?
Падилья: Деньги и алчность! (Смеется.) Я большой поклонник верховенского «Робокопа», с годами он стал еще актуальнее. Что нас ждет? В ближайшей перспективе — войны беспилотников, выслеживающих и отстреливающих террористов по всему миру. Затем боевые машины смогут заменить солдат и полицейских. Это — главная проблема цивилизации. Американцы оставили в покое Вьетнам и Ирак по простой причине: там умирали их граждане. Если боевые роботы будут легализованы, сверхгосударство получит полный контроль над миром. Мне хочется, чтобы эта проблема стала предметом открытых дискуссий с участием ученых и представителей церкви. В каждой стране должны быть приняты законы о робототехнике. Сейчас фактически легализованы двойные стандарты — АНБ США беспрепятственно прослушивает телефон бразильского президента, но если вздумает сунуть нос в личную жизнь американского гражданина, может получить большие юридические проблемы.

культура: Вы изменили историю «Робокопа»?
Падилья: Вдохновляясь прозорливостью Верховена, мы придали ей новый поворот. Пол не касался внешней политики, я же убежден, что первые боевые роботы будут задействованы за пределами США. Также Верховен отметил, а мы подхватили забавную идею: не зловещие корпорации, а рекламные ролики и шоумены формируют и контролируют повестку дня. Главное, заострили философский вопрос: смогут ли роботы отличать добро от зла? От этого зависит наше будущее — легко убивать тех, кто устроен иначе, чем ты.

Что значит быть гуманным? Можно ли оставаться человеком, не имея тела? С точки зрения обывателя, эти проблемы абстрактны. Но они встанут во весь рост, когда нам придется решать судьбу роботов.

культура: Возникает ощущение, что Вы добивались реалистичности, тогда как Верховен настаивал на сатире и футуристическом гротеске…
Падилья: Эра роботов уже наступила — дроны летают над Пакистаном. Вообразите, насколько трудно интегрировать человеческое тело в машину. Нам придется контролировать имунную систему «Робокопа», очищать кровь и, возможно, кормить его антидепрессантами каждый вечер.

культура: На Вас повлиял Айзек Азимов?
Падилья: О да, я перечитал все его книги!

культура: Многие идеи Азимова созвучны мыслям советских фантастов…
Падилья: Тема не нова — неограниченное механическое насилие открывает двери фашизму. «Робокоп» 1987 года как раз об этом. Нельзя превратить блокбастер в плацдарм для решения научно-философских проблем, но, как говорил Скорсезе, в его драматургию можно протащить любые идеи. Важно сохранить баланс, остаться органичным рассказчиком.

культура: Верховен сочетал насилие и черный юмор…
Падилья: Мы работали с драмой на территории сознания, расширенного при помощи технологий и индустрии развлечений. Присутствует в «Робокопе» и сатира — за это направление отвечал Самюэл Л. Джексон. Он сделал все, что мог, и даже больше.

культура: Американские зрители ненавидят слово «сатира».
Падилья: Нам с Верховеном оно очень нравится. Сарказм — неплохое средство художественного самовыражения.

культура: Почему Робокоп — Юэль Киннаман?
Падилья: Он — харизматик, большой драматический актер. Умеет быть правдивым, трогательным и легко перевоплощается в боевую машину.