Девушка без адреса

Алексей КОЛЕНСКИЙ

22.03.2019


«В объятиях лжи»
Ирландия, США, 2018

Режиссер Нил Джордан

В ролях: Изабель Юппер, Хлоя Грейс Морец, Майка Монро, Колм Фиор, Стивен Ри

18+

В прокате с 21 марта

В кинотеатрах — завораживающий психотриллер Нила Джордана. Российские прокатчики озаглавили ленту вульгарным словосочетанием «В объятиях лжи». Оригинальное название — «Грета» — образуется от имен Маргарита, Гертруда, Генриетта, переводится с древнегерманского как Жемчужина и отсылает к страшным сказкам.

В центре Нью-Йорка на Манхэттене квартируют подруги — Эрика (Майка Монро) и Фрэнсис (Хлоя Грейс Морец). Первая обожает быть на виду, ведет разгульный образ жизни. Другая прячется от мира, скрытничает. Однажды она находит в подземке ридикюль с водительскими правами и, поразмыслив,  возвращает сумочку по указанному адресу.

Грета Хайдег (Изабель Юппер) оказывается одинокой светской дамой с парижским прошлым. Слово за слово — между застенчивой гостьей и любезной хозяйкой обнаруживается симпатия. «Осторожно, я прилипчивая, как жвачка...», — предупреждает Фрэнсис и признается, что никак не может смириться со смертью матери. Грета, напротив, успела забыть покойного мужа и научилась жить в свое удовольствие.  

Фрэнсис все чаще заглядывает к веселой вдове. Эрика недоумевает, зовет подружку на фитнес и тусовки. Та же предпочитает коротать вечера с «француженкой», но внезапно выясняет, что сумочка с адресом нашлась не случайно и она — не первая девица, переступившая порог гостеприимного дома. Шокированная Фрэнсис пытается порвать с Гретой. Не тут-то было. Вдова часами торчит под окнами, караулит у дверей, настигает в метро — уверяет, что жить без нее не может. А когда жертва запирается в квартире, закидывает телефон фотографиями тусующейся по барам Эрики.

После публичного выяснения отношений с психопаткой, девушка решает бежать из города. Но у хозяйки иные планы (кстати, фамилия Греты, представляющая анаграмму имен Джекила и Хайда, говорит сама за себя). Она похищает Фрэнсис и воплощает ее худший, преследовавший с детства кошмар.

Сюжетов о материализации чудовищ в кино не счесть, но Нилу Джордану удалось заглянуть дальше Роба Райнера («Мизери»), Барбета Шредера («Одинокая белая женщина») и, даже, Альфреда Хичкока («Психо»). В отличии от коллег, Джордан исследовал монстра, проглядывающего сквозь черты жертвы в преследующем ее отражении, ведь Тень в сюжете уже есть. Это — сама Фрэнсис, не уживающаяся с экстравертивной Эрикой. И тут начинается самое интересное — истеричка, жаждущая заменить девушке покойную мать, решается на похищение.

В лучших традициях готического жанра, акцентом хоррора Нила Джордана становится не игра в кошки-мышки, а бесстрастный, пристальный и как бы отсутствующий взгляд Юппер, материализующийся в сумраке улиц и приковывающий к себе девицу словно глаза змеи. По мере того, как в них тонет цепенеющая героиня Морец, городской пленэр грациозно сужается автором до размеров гостиной Греты, все больше напоминающей квартиру Фрэнсис, ее скукоживающееся внутреннее пространство. Похитительница оборачивается олицетворением ночного метрополиса — засасывающей бездны, жаждущей подчинить, обезличить и замуровать в себе «невинную жертву».

Неискушенная провинциалка Фрэнсис воспринимает Нью-Йорк как территорию бескрайней эмансипации. Но «город контрастов» — отнюдь не пустой звук. Он — резонатор, усиливающий невысказанные желания и страхи, заставляющий менять личины, расставаться с надеждами, зацикливаться на потаенных страхах и маниях. В этой визуализированной фабуле и разворачивается страшная сказка про девицу, отвергающую затеи подруги, избегающую флирта и сторонящуюся овдовевшего отца. Фрэнсис не удается лишь сладить с навязчивыми мыслями о покойной матери, а вернее — о конечности ее собственного существования.

Отчего сгинула родительница, мы так и не узнаем. Вероятно, потому, что об этом не желает знать и сама осиротевшая дочь. В неведении, однако, кроется главная слабость героини. Избавившись от материнского присмотра, девушка расплачивается за относительную свободу безусловным страхом смерти и «заказывает» себе доброго ангела, оборачивающегося «злой мачехой». Если не сказать хуже — хозяйкой преисподней, в которой, подобно жемчужине,  растворяется Фрэнсис.