Алексей КОЛЕНСКИЙ

11.10.2017

В прокате стартовала народная комедия Карена Оганесяна «Жизнь впереди». 

Через 15 лет после выпуска ученики 11 «Б» класса собираются на похоронах однокашника. Тризна превращается в вечер воспоминаний, где всплывают старые обиды, сводятся личные счеты, выясняются отношения. 

Накануне премьеры корреспондент «Культуры» пообщался с Егором Корешковым и Артуром Смольяниновым, сыгравшими в картине наиболее заметные роли, и выяснил, чем запоминаются и аукаются школьные годы.

Егор Корешков: «Мне никогда не приходило в голову «доигрывать» школьную любовь»

культура: Почему даже спустя много лет бывшие одноклассники не способны найти общий язык?
Корешков: Время не лечит, но меняет людей: каждый идет своей дорогой, находит близких по духу друзей. Это бывает непросто понять тем, кто живет воспоминаниями.

культура: Чем Вам запомнились школьные годы?
Корешков: Случалось всякое — ​драки до крови, любовь до гроба, дружба и соперничество. Правда, я сменил пять школ и толком не успел прикипеть ни к одному коллективу. Зато получил завидный жизненный опыт. В отличие от героев картины, мне не приходило в голову «доигрывать» школьную любовь или вражду ни с одним из более чем ста пятидесяти одноклассников.

культура: На экране Корешков — ​собранный, сдержанный, практикующий самоконтроль. Таков Ваш характер?
Корешков: Скорее, судьба — ​соответствующие роли сами находят меня и заставляют аккумулировать соответствующую энергию. В современных сценариях персонажи, как правило, прописываются недостаточно подробно. Приходится дорабатывать и детализировать их факультативно. Тут волей-неволей проявляется индивидуальный рисунок игры. Каждая роль дает повод для раскрытия новых граней.

культура: Начиная с «Горько!» Ваши персонажи постоянно попадают в нелепые ситуации и героически сражаются с заедающей средой.
Корешков: Жизнь полна хаоса и абсурда. Необходимо выбрать собственную систему координат, в которой можешь чувствовать себя гармонично. Правда, как только я успокаиваюсь, появляется человек, нарушающий достигнутое равновесие и заставляющий пересматривать взгляды на жизнь. Последний пример — ​сериал «Психологини». Роман Фокин — ​взрывной режиссер, требующий гиперболизировать черты персонажа. Это здорово, немногие владеют гротеском. Примером для подражания считаю Олега Меньшикова, умеющего даже в карикатурных обстоятельствах сыграть на разрыв аорты и не выглядеть смешным. Ему всегда верят. В нашем деле это главное.

культура: Недавно Вам доверили главную роль в фантастическом блокбастере.
Корешков: Да, играю молодого ученого, изобретающего средство от перенаселения Земли, в научно-фантастическом «Проекте «Gemini». Речь о технологиях транспортировки на далекие планеты. Но много говорить об этом пока не могу — ​картина находится в процессе съемок.

Артур Смольянинов: «С детства мечтал стать звездой, как Де Ниро»

культура: В «Жизни впереди» Вы сыграли самого странного персонажа — ​пастора тоталитарной секты «Небесные братья».
Смольянинов: Это помешавшийся на религии буквалист с кашей в голове. Большая часть адептов чего бы то ни было исповедует полный отказ от себя ради смутно осознаваемых идеалов, которые стремятся кое-как воплотить, придумав себе особые правила поведения. Мой пастор — ​особый случай. Это сильно нагадивший на белом свете и испугавшийся расплаты человек, размышляющий: с чем я уйду, куда, зачем? Очень не хотелось превратить героя в карикатуру. Для меня эта роль — ​очередная попытка разобраться в себе. По большому счету иного смысла в своем творчестве я не нахожу. Когда все пойму, наверное, уйду из профессии, хотя…

культура: Едва ли так.
Смольянинов: Конечно. Сколько себя помню, люблю кино. Всегда понимал: это мое. С детства мечтал стать звездой, как Де Ниро.

культура: А как у Вас складывались дела с учебой?
Смольянинов: Успел сменить восемь школ. Ни по одной из них не испытываю ни малейшей ностальгии. Одноклассники представлялись мне маргиналами, и это было взаимно. Все друзья были дворовыми мальчишками, а первым учителем стала мама. Она никогда не разговаривала со мной как с ребенком, только на равных. Меня раздражало, когда посторонние, мало интересные взрослые люди, обращались ко мне как к несмышленышу. При этом у меня было счастливое детство и отрочество, из которых я до сих пор черпаю вдохновение.

культура: Двери в кино Вам открыл Валерий Приемыхов?
Смольянинов: Да, я дебютировал в его ленте «Кто, если не мы».

культура: Каким он запомнился?
Смольянинов: Во многом для меня он остался загадкой. Крайне замкнутый, одинокий человек. Думаю, ему не хватало простых и искренних отношений. Именно поэтому, как мне кажется, он так тянулся к подросткам. Валерий умел слушать и слышать, а главное — ​позволял мне, 14-летнему пацану, ощутить себя знающим, понимающим, равным, в хорошем смысле слова — ​взрослым и ответственным человеком.

культура: Он был режиссером-правдоискателем?
Смольянинов: Скорее, правдоносом. Но тут уместно избегать однозначных определений. На озвучке «Кто, если не мы» Приемыхов сказал: «Смольянинов, если бы ты так не пел, тебя надо было убить!»

культура: Кто из режиссеров ставил перед Вами самые трудные задачи?
Смольянинов: С удовольствием делал это сам. Для меня не существовало преград, никогда не зацикливался на зажимах и в нужный момент находил неожиданные решения.

культура: Как работалось с Михалковым на «Утомленных солнцем 2»?
Смольянинов: Интересно, но непросто. Он был буквально везде и во всем. Классно показывал, суфлировал за камерой — ​порой хотелось крикнуть: «Никита Сергеевич, отпустите, я все понял». На «9 роте» с Федей Бондарчуком было проще.

культура: Что самое неприятное во взаимоотношениях актера и режиссера?
Смольянинов: Когда один или оба начинают играть гениев. Осуществлять творческий поиск ради поиска.

культура: Ваше амплуа — ​герой-одиночка?
Смольянинов: Я такой и есть.

культура: И принимая это, режиссеры не рискуют ставить Смольянинова в дуэт с харизматичными коллегами?
Смольянинов: Не знаю. Часто слышу на пробах: «Нет, не то, ты слишком сильный…» Недоумевал, каким же следует быть. Адаптироваться к конъюнктуре бессмысленно, хотя у меня случались и более-менее удачные жанровые перевоплощения — ​в «1612» Владимира Хотиненко, «9 месяцев» Резо Гигинеишвили…

культура: А все-таки, встречались мощные партнеры, заставлявшие побороться в тандеме за место под солнцем?
Смольянинов: Сергей Гармаш. Но, обыкновенно, я заряжаюсь от всех понемногу: быстро усваиваю и присваиваю профессиональные приемы, все хорошее тащу себе на автомате. Правда, для саморазвития гораздо полезнее видеть то, как не следует делать, и действовать от противного. Как нельзя, я усвоил с юных лет: врать, фальшивить, терять лицо. Грубо говоря, вахтанговская школа мне ближе, чем Станиславский. Наиболее сильные зрительские впечатления дарят режиссеры, располагающие к диалогу. Из последних открытий — ​«Молодой папа» Паоло Соррентино и «Русский ковчег» Александра Сокурова. Недавно посмотрел «Тесноту» Кантемира Балагова, редкий случай, когда не хотелось покидать кинотеатр.

культура: Почему ушли из театра?
Смольянинов: Просто решил: хватит, довольно. Какое-то время продержусь без единомышленников.

культура: Над чем работаете?
Смольянинов: Снимаюсь в сериале «Конная полиция», он выйдет в следующем году. Это драмеди, режиссерский дебют соавторов «Ольги» Артема Лемперта и Павла Орешина. Кстати, пилот делали с другим режиссером, но из-за взаимного недопонимания все начали разбегаться с проекта. И я сказал сценаристам: ребята, вы же хорошо понимаете, что нужно, снимайте сами! Напророчил. Думаю, результат будет выглядеть как минимум стильно.

культура: Ваш новый герой вновь полон противоречий?
Смольянинов: Само собой. Это битая жизнью белая ворона, пытающаяся надуть весь мир. Из оперов ему приходится переквалифицироваться в конные полицейские. Но он не отчаивается. Несмотря на профессиональный цинизм, он не потерянный для общества человек.

культура: Что успели понять за 33 года?
Смольянинов: С детства знал, а потом забыл — ​и вот вновь вспоминаю вещь, которую не передать словами: самое главное — ​всегда оставаться человеком.

культура: Что нужно для счастья?
Смольянинов: Внутренняя гармония.

культура: Что помогает достичь такого состояния?
Смольянинов: Любовь. Предельная сосредоточенность на любимом деле или человеке.