Алексей КОЛЕНСКИЙ

03.09.2015

3 сентября в российский прокат вышла мистическая комедия Ильи и Антона ЧИЖИКОВЫХ «Парень с нашего кладбища». Что за игра у гробового входа? Накануне премьеры корреспондент «Культуры» встретился с дебютантами.

культура: Поздравляю с Днем знаний и полнометражным дебютом. А чему, собственно, научил братьев Чижиковых ВГИК?
Илья: Меня — резко подрываться. На третьем курсе продюсерского отделения друзья разбились на две группы. Одни ныли: «Работы нет и не будет». Другим не хватало времени на сон. Следовало определиться — с кем ты? Закрутился на студенческих проектах и сам не заметил, как угодил в сети коммерческого кинематографа.
Антон: А я научился хорошо себя вести. Профессиональный опыт дарят не лекции и фильмы, а живой пример старших товарищей... Мы — родственники обезьян, приобретаем полезные навыки через подражание. 

культура: Решающую роль в полнометражном дебюте тандема сыграл продюсер Сергей Сельянов? 
Илья: Посмотрев нашу короткометражку «Ушелец», он предложил прочитать сценарий детективного триллера. По мере знакомства с материалом, замысел рос, изменялся и однажды обернулся эксцентрической комедией. 

культура: День за днем юный кладбищенский сторож ухаживает за могилами, каждую ночь бьется с атакующими сторожку «беспокойниками». Затем на пороге его жилища появляется прекрасная вдова... Вам подкинули перепев культовой фрески Микеле Соави «О смерти и любви». 
Антон: Слышали от друзей, но до сих пор не посмотрели. Нам ближе «Зловещие мертвецы» и «Страшилы». 

культура: Продюсер принимал все режиссерские идеи Чижиковых?
Илья: Примерно восемь из десяти. Мягко направлял, никогда ни на чем не настаивал и обычно оказывался прав. 

культура: Вы построили эклектичный, но атмосферный мемориальный комплекс: кельтские кресты, скорбящие ангелы, таинственные склепы, угрюмо пялящиеся с надгробий «братки»... 
Илья: Погуляв по московским кладбищам, поняли: реализм нас не устраивает, душа просится в сказку. Набрели в интернете на «бандитскую аллею» близ Екатеринбурга. Послали редактора за снимками надгробий. Затем, воспользовавшись фотопортретами американских гангстеров 30-х годов, пририсовали им челки, клубные пиджаки 90-х и поняли: вот мы и дома. 

культура: Ночь за ночью обходя территорию, романтический герой встречает загадочную девушку и не замечает, как, провожая ее через погост, спускается по кругам преисподней... Он Орфей? 
Илья: Нет, просто Коля. По законам классического мифа, парень должен покинуть «царство мертвых», отыскав любовь или некий подарок, залог бессмертия. А у нас, обретя внутренний мир, он не спешит расстаться с новыми друзьями, следует девизу: делай, что должно, и будь что будет. 
Антон: Коле досталась не самая престижная работа, но, как ни парадоксально прозвучит, каждому дано реализоваться лишь на том месте, к которому прикипел душой. На самом деле, мы снимали кино не о приключениях в загробном мире, а об обретении внутреннего опыта, позволяющего не меняться, оставаться самим собой. Наш герой слеплен из того же теста, что хемингуэевский Старик или Форрест Гамп. 

культура: А его мистические похождения — игра, обманка, перевертыш.
Илья: Да, как в фильме Эдгара Райта, переименованного российскими прокатчиками в «Армагеддец»: из сентиментальной стариковской комедии мы переносимся в фэнтезийную постапокалиптику, но и в ней не задерживаемся надолго. Самое интересное в режиссуре — игра с жанрами. Только регистры следует перебирать аккуратно, не изменяя лирической теме. 
Антон: Очень просто придумать злодея-антагониста, куда сложнее прописать его индивидуальную философию. Задача, достойная художника — создать персонаж, который иногда плохой, а порой хороший. Мы сознательно работали над тем, чтобы на нашем кладбище не было ни одного дурного человека, а только запутавшиеся люди и зловещая атмосфера. 

культура: Кандидатуру Александра Паля предложил продюсер? 
Антон: Нет. Саша пришел пробоваться на роль Жлоба. Мы заинтересовались, посмотрели «Горько!» и поняли, что нашли Колю. У Паля прекрасное чувство юмора, он много предлагал и импровизировал. 
Илья: Например, лирическую сцену «знакомства» кладбищенского сторожа с пистолетом Макарова... В этом гэге сделали три акцента, Саша подкинул пару нот и превратил его в репризу.

культура: Скорее всего, продюсеры попросят вас вновь вернуться на кладбище. А куда бы отправились Чижиковы в компании с Колей?
Антон: На краю бездны герой побывал, значит, пора в космос.
Илья: Представляю его в объятиях сержанта Рипли. «Чужой» оказался бы в их дуэте третьим лишним и в конце концов сгинул без следа. Ведь «парень с нашего кладбища» предельно рационален. Все, во что он не верит, рано или поздно оказывается несуществующим. 

культура: Что нас ждет в будущем?
Илья: Очередная встреча с прошлым. Помните, как персонажи замятинского «Мы» нашли последнюю книгу на Земле и восхитились поэзией ее скупых строк? Это было расписание поездов. Раскопав руины какого-нибудь современного города через несколько тысяч лет, археологи наверняка решат, что он назывался либо «вход», либо «выход». Спорить будут столетиями, не догадываясь — особой разницы нет. 

культура: Что подпитывает ваше чувство юмора?
Илья: Постоянно перечитываю рассказы Чехова. Было бы великолепно перенять его тонкую литературную иронию. 
Антон: Мне ближе «Летающий цирк Монти-Пайтон» и подобные телешоу. 

культура: Самое трудное на съемках — это...
Антон: Сохранить запал и рвение — очень трудно гореть на работе, отдыхая по четыре часа в сутки. В нашем хозяйстве было сорок могил — каждая смена ракурса оказалась мукой для оператора и осветителей. 

культура: Как делили обязанности? 
Илья: Антон следил за монитором, а я работал с актерами. Устав, менялись местами. Съемочная группа начинала подвывать, а мы — бодрячком.