Книжная полка
20.01.2016
Январь принес не только долгие выходные. В этом месяце на прилавках появилось множество занимательных новинок как для сторонников вдумчивого чтения, так и для любителей беллетристики.
Кадзуо Исигуро. «Погребенный великан». — М.: Эксмо, 2016
Роман Букеровского лауреата называют одной из самых ожидаемых книг года. Старательно притворяющийся фэнтези — средневековая Англия, бритты воюют с саксами, в лесах прячутся эльфы и хоббиты, — «Великан» оказывается глубоко философской вещью. Этот текст о причудах человеческой памяти, взаимосвязи прошлого и настоящего, страстях, старении и, конечно, любви. Пожилые супруги Аксель и Беатрис покидают сумрачную деревушку Чиппинг Кампден и свой сонный, сложенный из желтого известняка дом, чтобы отправиться на поиски сына, которого не видели много лет. Им предстоит нескончаемый путь по окутанным туманами дорогам: они пересекут опасные варварские земли, чьим обитателям неведомы никакие законы, отогреются элем в прокопченном сельском пабе, встретятся со странствующим, подобно Дон Кихоту, рыцарем сэром Гавейном. Именно на страницах рыцарской поэмы XIV века «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» писатель и нашел подходящие «декорации»: «Меня не волнуют дамы в остроконечных шляпах и турниры, но эта Англия, причудливая бесплодная земля, чуждая цивилизации — интересна», — описывает свои впечатления Исигуро.
Игорь Суриков. «Сапфо». — М.: Молодая гвардия, 2015
В числе новинок биография первой в истории поэтессы, написанная доктором исторических наук, научным сотрудником Института всеобщей истории РАН, автором жизнеописаний Пифагора, Сократа и Геродота. Вошедшая в искусство как Десятая муза, а именно так назвал уроженку острова Лесбос Платон, «певица любви» снискала самое трепетное отношение современников. Овидий даже сочинил от ее лица поэму, обращенную к Фаону, прекрасному юноше-моряку, перед чьими чарами, если верить легенде, не могла устоять ни одна женщина, а Сапфо якобы бросилась со скалы. Конечно, документальных свидетельств об эллинской сочинительнице сохранилось мало, но доподлинно известно, что история о роковой страсти, окончившейся в пучине вод, — просто красивая сказка. Сапфо была счастливой матерью семейства, занималась преподаванием и общественной деятельностью (обучала девушек танцам и стихосложению) и добилась академического признания — ученые Александрии включили ее в канонический список Девяти лириков.
Мишель Уэльбек. «Покорность». — М.: Corpus, 2015
Вышедшую в конце года книгу относят к must read сезона. И хотя закрепившаяся за писателем репутация яростного исламофоба не вполне оправданна (как пишут критики, фундаменталисты ему неприятны примерно так же, как жучки-древоточцы или, например, затяжные ливни), книга касается очень болезненного вопроса — кризиса европейской цивилизации. Сюжет связан с недалеким будущим: 2022 год, президентские выборы во Франции, к власти демократическим путем приходит мусульманин, и французы постепенно принимают доктрину умеренного ислама как гарантию спокойствия и стабильности. Покорность становится ключевым словом, которое определяет состояние общества. Интеллектуал Уэльбек в свойственной ему ироничной манере рассказывает о том, как интеллигенция сдает позиции быстро и без боя — в обмен на спокойствие на улицах, зарплату и заманчивые для мужчин перспективы полигамии. Жизнь стремительно меняется, а главный герой, 44-летний преподаватель Сорбонны, старается этого не замечать.
Лоранс Скифано. «Висконти. Обнаженная жизнь». — М.: Rosebud Publishing, 2015
Культовый режиссер, открывший Делона, Шнайдер, Маньяни и Богарда, показан как человек Рисорджименто — эпохи культурного и политического возрождения Италии, из которой выросла опера. В связи с этим логично, что и большая часть книги посвящена его театрально-музыкальным постановкам. Кино Висконти занимался от случая к случаю, может быть, отсюда и такое жанровое разнообразие: первый неореалистический фильм «Земля дрожит» о сицилийских рыбаках, сделанный самими рыбаками, первый европейский нуар «Одержимость» и эпическая трилогия «Гибель богов», «Смерть в Венеции», «Людвиг». Родившийся в семье одного из герцогов Ломбардии и дочери крупного промышленника, в своих картинах он в точности реконструирует аристократический быт. Сервировка стола, посуда, ткани, камины — все выверено как на аптекарских весах. Детальное, прустовское восприятие действительности, намерение заставить память говорить через предметный контекст и было максимой Висконти, а жесткая и беспощадная правда жизни (в качестве примера автор приводит свою интерпретацию Теннесси Уильямса, где актеры играли на пустой сцене, без грима) — ответом «кино белых телефонов» и буколическим сюжетам муссолиниевской Италии. Отдельная тема — отношение маэстро с актерами. Он умел по-настоящему их боготворить, заваливал подарками, а мог третировать, даже оскорблять. Импульсивность Висконти прощали. Знали, что он не просто делает образ — творит судьбу.