Сплясали по-шотландски

Елена ФЕДОРЕНКО

13.06.2014

?тупил Шотландский балет.

Месяц июнь перекрестного Года культуры Великобритании и России можно смело считать балетным. Большой театр готовится к встрече «Ковент-Гарден», Чеховский фестиваль — к приезду «Сэдлерс Уэллс балет» со спектаклями Рассела Малифанта — того самого хореографа, что творит в тандеме с великой Сильви Гиллем (их плодотворному сотворчеству москвичи уже были свидетелями). Добавим премьеру «Манон» английского классика Макмиллана в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, назначенную, правда, на начало июля. Открыл же британский парад Шотландский балет, чья гастроль — щедрый подарок от Чеховского фестиваля, Министерства культуры России и Британского совета. Известная в Европе шотландская труппа, возрастом 57 лет, России оставалась неведома. Многое прояснилось на пресс-конференции: коллектив из неполных четырех десятков танцовщиков прописан в Глазго, где у него нет родной сцены, но есть удобная репетиционная база. Труппа «заточена» на странствия, и гастрольные вояжи артистов не смущают — во всяком случае, текучки кадров не наблюдается. Так сказал художественный руководитель Шотландского балета Кристофер Хэмпсон. Он молод, только-только разменял пятый десяток и имеет классическое балетное образование. Художественное кредо компании: соединение классики и современного танца и, соответственно, воспитание танцовщиков-билингвов.

Шотландцы привезли три программы. Первая — умный поклон классике: смущать москвичей усеченными лебедиными стаями, хотя «Лебединое озеро» значится в репертуаре шотландцев, гости не стали, предъявив одноактный «Силуэт» в постановке художественного руководителя. Своего рода — исследование поэтики классического танца. В бессюжетном (черно-белом по цвету одежды сцены и костюмов) неоклассическом балете на музыку «Сельского концерта для клавесина с оркестром» Пуленка — классические па с узнаваемыми миницитатами: то «всплакнут» лебединые аттитюды и руки, то выделится сентиментальная поза из Макмиллана или явится каскад мелких прыжков от Аштона, то выстроятся дуэты в стиле Баланчина. Там, где классика окрашена изгибами модерна или эксцентричными манерами бытовых танцев, мелькает улыбка хореографа: он уважает образцы, но не считает их музейными экспонатами. Вполне можно пошутить. Кстати, танец в «Силуэте» еще и живописен по происхождению: невольно вспоминаются легкомысленные жеманницы Ватто или нежные модели Дега. Сложнее с фрагментами чистого академизма, чья строгость оказывается не по плечу разнокалиберным танцовщикам с фигурами, далекими от классических стандартов.

«Лунный Пьеро» американца Глена Тетли (он первым соединил балетные каноны с модерн-танцем) — неизвестная нам классика XX века. Спектакль под мрачную додекафонию Шенберга, написавшего это сочинение для голоса и инструментального квинтета, под тем же названием поставил несколько лет назад Алексей Ратманский. Там царили ассоциации Серебряного века с привалами комедиантов, бродячими собаками, ивановскими башнями. У Тетли — иное, хотя «замок из слоновой кости», точнее его скелет, есть: печальный Пьеро глядит в зал через стальные строительные леса. Есть и жесткий сюжет: над поэтом, романтиком и идеалистом Пьеро (отличная работа Виктора Заралло) измываются распутная пампушка Коломбина (Бетани Кингсли-Гарнер) и долговязый демон Бригелла (Оуэн Торн). Три артиста. Треугольник. Страдание. Самый горький эпизод, когда разнузданные кукловоды дергают Пьеро за веревки, разрывая его раненую душу. Понятно, за что партию печального клоуна так любил Рудольф Нуреев, — не за томительную меланхолию, а за парализующую силу боли. Для него то было роковым скрещением: зазеркалье советской жизни, где остались родные, и гулкая роскошь необъятного по желаниям настоящего.

Вторая программа гостей — вечер из девяти миниатюр семи молодых хореографов (среди них, правда, оказались два мэтра) — входила в афишу прошлогоднего Эдинбургского фестиваля. Ожили воспоминания о мастерских Большого театра, где бесшабашную удаль и робкие росчерки пера выдавали начинающие хореографы. Опыт традицией не стал. А в Глазго — продолжается: миниатюры хореографов (все — далеки от шедевров) сложились в картину поисков современной хореографии. Картина не дописана, хореографы на распутье: от классических перепевок до эстрадных новелл, от Баха и Малера до Морриконе и Кейва, от веселящейся молодежи до восточной медитации — их тренд. Смотреть опусы дебютантов забавно. Искренняя проба сил занимает переизбытком чувств, на истину в последней инстанции никто не претендует, амбиции прячутся пока за углом. Бодрая новелла «Shift» от уважаемого Кристофера Брюса, завершавшая показ, укоренила впечатления: три консьержки наотмашь кокетничали с сантехниками, отдаваясь безмятежной жизни-игре.

Балет Мэтью Боурна «Шотландский перепляс» ждали с особым нетерпением: культовый британский хореограф-балагур уже перелицевал многие шедевры классики. Начудил с мужской стаей белых лебедей в мохнатых подштанниках, разбудил спящую красавицу в наши дни стараниями доброго вампира, а Золушку заставил испытать тяготы военных будней. «Шотландский перепляс» — из ранних спектаклей Боурна, поставлен в 1994 году еще до «мужского» «Лебединого озера», принесшего автору мировую славу.

Под прицел попала старушка «Сильфида», рожденная в позапрошлом веке датским гением Августом Бурнонвилем. «Перепляс» Боурн впервые доверил исполнять «на стороне» (английский затейник обычно ставит только для собственной труппы «New Adventures Production») — ведь сама история разворачивается в шотландском селе. Главный герой — молодой шотландец Джеймс бросает невесту и устремляется за девой воздуха, но та погибает от ведьмовства, а сам юноша возвращается домой и попадает на свадьбу собственной невесты со своим же другом. С выводом либреттиста — «Джеймс понимает, что потерял земное счастье в погоне за призрачной мечтой» — Боурн не разошелся. Только превратил эфирную Сильфиду (Софи Мартин) в девушку-гота (это XIX век кружил юные головы романтическими видениями), иначе бы он не был Боурном. По лицу девицы разметаны темные пятна, ее жизнь протекает средь мусорных баков, и туда, где молодежь привыкла отрываться от жизни, она увлекает Джеймса (Кристофер Харрисон). Парень рад — на помойке среди маргиналов он чувствует себя свободным и почти счастливым. Увы, Сильфида погибает, и ему суждено вернуться в свою квартирку и увидеть свою молодую жену с новым мужем. У бедолаги нет выбора — только стать Сильфом и поманить изменившую супругу туда, где он только что был счастлив. Танец в спектакле — ироничен и изящен, но не главенствует, а аккуратно сопровождает сочиненную Боурном «пьесу без слов». Он, как всегда, предлагает зрителям от души посмеяться над героями, а финал нагружает думой о невозможности счастья и о недостижимости почти обретенной мечты… После Москвы «Шотландский перепляс» отправится в Мариинский театр.