Барин из «Красной звезды»

Елена ЯМПОЛЬСКАЯ

10.09.2015

К его появлению в нашем доме готовились загодя. Предвкушали. Вели согласования, обрывали телефоны, выстраивали цепочки связующих звеньев. По мере приближения заветной даты волнение нарастало, временами переходя в панику. Как принять? Где уложить? Чем потчевать? Не будет ли ему холодно (жарко, сыро, сухо, темно, слишком светло)? Не покажется ли скучно (чересчур весело, шумно, тихо)?

В канун долгожданной встречи семья тщетно старалась забыться сном. Раннее утро обнаружило всех на ногах. Наконец, после полудня дачный участок огласился криками: «Барин приехал!» Правда, выходить из машины гость не хотел. Дрожал на заднем сиденье, с опаской озирая экзальтированную толпу. 

Барину на тот момент было три месяца. Имя он получил неделей ранее, после знакомства в питомнике. Всесторонне рассматривались варианты Князь, Атаман, Гвидон, Добрыня. Сразу отметались иноземные: Лорд, Граф, Барон, Гамлет. Манила ориентальная экзотика: Тимур, Чингиз, Султан. Не вызывали возражений славные топонимы: Байкал, Алтай, Дон. Памятуя, что «как вы лодку назовете», пытались просчитать последствия: вдруг Атаман однажды устроит нам бунт — бессмысленный и беспощадный? А Султан запятнает себя маниакальной склонностью к полигамии?

— В принципе, от этой собаки не должно быть особого беспокойства...

Муж за рулем рассуждал вслух, заговаривая то ли мои, то ли собственные тревоги.

— Порода такая — солидная. Вальяжный вырастет, барин...

— Барин! — возопила я, нарушая сеанс аутотренинга. — Барин! Ужели слово найдено?!

Не превратятся ли домочадцы при подобном выборе в челядь — вопрос риторический, то есть бессмысленный. Такова доля всех собачников. Каждый из нас — в той или иной степени — верный Захар при своем Обломове...

Порода у Барина, действительно, солидная — московская сторожевая. Сейчас на улицах — и столицы, и других городов — его сородичи редки. Можно сказать, в рамках статистической погрешности. Обладатели сложносочиненных бладхаундов, курцхааров и прочих риджбеков идентифицировать Барина не в состоянии, упорно причисляя его к сенбернарам. Только люди постарше, с долгой советской памятью безошибочно констатируют: «Да у вас москвич!» Есть еще по-грибному звучащий термин: сторожевик.

Москвич Барин — родом из Подмосковья. Из легендарного (91-летнего на данный момент) племенного питомника «Красная звезда». Там эту породу вывели — по заказу Министерства обороны СССР, там ее сохраняют до сих пор. Вместе с памятью о знаменитых и безвестных героях собачьего племени (им посвящен целый музей) и гимном в/ч, который вменяется затвердить каждому новобранцу: «Мы рядом с ним в работе и в атаке, / Его учу я в службе боевой. / Служебные собаки, служебные собаки / В ответ нас учат верности земной...»

В целом (если исключить часть под Дмитровом) двуногие экзамен на верность сдают плохо. Мало кто знает, что в 90-е годы в России пострадали не только люди трех разновидностей: «патриот», «профессионал» и «бессребреник», но и собаки отечественного разведения. Их объявили негодными метисами, выкинули с серьезных выставок. Давили на психику заводчиков аргументом: порода не признана FCI, Международной кинологической федерацией.

«Не нравится на Западе — значит, плохо» — под этим лозунгом руинировано полстраны. В том числе сведены на нет уникальные, именно для наших условий и реалий созданные породы собак. Скажем прямо: загубили национальное достояние, уничтожили важную составляющую культуры. Жальче всего «восточников», восточноевропейскую овчарку — их поголовье впору в Красную книгу заносить. Даже у специалистов в военной форме поворачивается язык повторять: «Это же неудавшийся «немец»... Красавец Мухтар — неудавшийся?! По сравнению с нынешними — измельчавшими, сутулыми, на задних полусогнутых — «немцами», ВЕО (рост, стать, прямая спина) — просто эталон. «Я предан, но не раболепен, исполнителен и при этом инициативен», — написано на умной морде.

Московским сторожевым повезло чуть больше. Кумир 80-х, мечта нашего детства за пределами России также считается лохматой дворнягой, тем не менее стандарт сохранился. Темные «очки», комичные «веснушки», белый кончик хвоста — все это досталось Барину от нескольких поколений предков. Не по диванам валявшихся, а служивших Отечеству.

— Спасибо вам за то, что воспроизводите породу, — услышала я как-то утром на прогулке от продвинутого в кинологическом отношении прохожего.

Насчет «воспроизводим» — некоторое преувеличение, ибо 35-килограммовый малыш еще не научился отличать девочек от мальчиков. Со временем, допускаю, в той же «Красной звезде» появятся веснушчатые Бариновичи и Бариновны. А пока мы только дети, нам расти еще, расти...

Гулять с Барином — все равно, что выходить в люди с кинозвездой. Моцион осуществляется краткими перебежками — от одного встречного до другого. Охи, ахи, умиление, восторг, комплименты (на которые Барин, как истинный русский барин, падок — с места не сдвинешь, пока не насладится успехом у публики).

— Какой же ты красавец!

— А пушистый-то!.. А мягкий!..

— И уже такой огромный! Каким же ты вырастешь?!

Надеюсь, Барин вырастет таким же, каким появился на свет — вдумчивым и спокойным. На стыке культур, на перекрестке Востока и Запада — из скрещивания флегматичных сенбернаров и грозных «кавказцев» — родился подлинно русский характер. В сущности, московская сторожевая — это и есть воплощение мягкой силы. Ей незачем пугать окружающих — сам размер вызывает трепет. Ее суровость смягчена добродушием. Она катает на спине детей, буксирует лыжников, не боится труда, согласна выглядеть «плюшкой» — ибо наделена от природы не спесивой фанаберией, но глубоким внутренним чувством собственного достоинства. Я смотрю на Барина и вспоминаю (поймите правильно, не сочтите за кощунство) Эдуарда Асадова: «Россия начиналась не с меча, / Она с косы и плуга начиналась. / Не потому, что кровь не горяча, / А потому, что русского плеча / Ни разу в жизни злоба не касалась...»

Что означает нон-стоп бенефис несмышленого щенка? Люди соскучились по этой породе? Само собой. Но не только: здесь угадывается тоска по большому и красивому — вообще. И лишь в частности — по большим красивым собакам. В 90-е любование крупным зверем зачастую омрачалось страхом перед неадекватностью — самого зверя и его хозяина. С годами мода на клыкастое оружие, слава Богу, прошла, вокруг заголосили-засеменили таксы, шпицы, йорки, чихуахуа... Жить стало безопаснее, хотя не сказать, что интереснее. В отказе от масштаба есть нечто до боли обидное. Добровольный отказ от масштаба — всегда поражение. Идет ли речь о собаках, о судьбе конкретного человека или развитии целой нации.

За время нашей совместной жизни Барин увеличился вдвое, перерос лабрадоров и хаски, однако у него по-прежнему трогательно розовеют подушечки мощных — львиных — лап, а глаза округляются в ответ на чью-то агрессию. Агрессии он подвергается регулярно. Чем мельче «друзья и партнеры», тем яростнее захлебываются лаем, клацают зубами возле пушистого уха. При попытке ввести ответные санкции «партнеры» с визгом бросаются наутек.

— Ты большой, Барин, — говорю я ему, — а с большого много и спросится. Будь терпеливым. Будь мудрым. Ты ведь русский.

Мне кажется, он понимает.