Грустная шутка
05.07.2013
Классическая труппа театра «Балет Москва» завершила рекордную серию премьер сезона «Класс-концертом» Владимира Васильева.
Публика шла «на Васильева», однако вечер открыли «Концертом для скрипки с оркестром» американского хореографа Пола Месхиа, последователя творчества Джорджа Баланчина. Бывший танцовщик баланчинской труппы оказался столь послушным учеником, что напрочь подавил в себе задатки изобретательности. Подкопаться вроде не к чему: апробированная форма бессюжетного балета, движения повторяют музыку, но — в отличие от Баланчина — даже не пытаются вступить с ней в диалог. Костюмы танцовщиц сверкают бижутерией, на задник проецируются фотообои, изображающие старинный европейский парк. Полный набор всего, чтобы выразить почтение перед Классикой и выглядеть при этом вполне современно. Не очень получается. Мелодиями Чайковского шепчет фонограмма, невыгодно оттеняя топот балетных туфель по сцене, туманность дуэтов, задумчивость соло и корявость кордебалетных перестроений. Поклонение перед искусством гения на глазах оборачивается беспечной хлестаковщиной, выдавая за фирменное блюдо дежурное — «Баланчин для бедных».
«Класс-концерт» поставил Владимир Васильев — художник московский и ностальгирующий. Ему близка взрывная волна столичного танцевального стиля: лихого, жизнелюбивого, оптимистичного. Столь же очевидно его преклонение перед миражами прошлого. Возрожденческий васильевский талант дал труппе балет яркий и легкий. Автор собрал тройку тех, с кем некоторое время назад работал в одной команде: замечательную балерину Светлану Цой, благородного танцовщика Константина Матвеева и виртуозную пианистку Мону Хаба. Фабулу, как и все, что Васильев делает в последние годы на сцене, придумал сам. Это история о прошлом танцевальной пары, уже оставившей сцену, и трогательные признания в любви к прошедшей молодости, когда будущие мастера, как и нынешняя молодежь, оказывались заложниками балетного класса и пленниками ежедневного экзерсиса. Признание — отчаянно веселое, временами смахивающее на театральный капустник. Парад ежедневных па: экзерсис у палки (станок), движения на центре зала (середина), упражнения на пальцах, серия прыжков — малых, средних, больших, кода, дуэт, апофеоз. От простого — к сложному, от азов — к виртуозности. Таков внутренний сюжет «Класс-концерта». Не теряющий с годами вдохновения Васильев насытил действо стихией игры, изяществом и остроумием, а ближе к финалу добавил тихой грусти. Кульминацией, как ни странно, вышли не фуэте и не пируэты, а пронзительно тихая и бередящая душу сцена под «Осеннюю песню» Чайковского, когда два балетных пенсионера, скромно сидящие по порталам авансцены, сходятся и вспоминают былое. В их диалоге — все, к чему неизбежно приводит судьба людей, выбравших сцену. Сначала — разговоры и споры, признания в любви, игра амбиций и молодая бравада. Потом — согласие, невысказанная любовь, тихая боль и смирение. Путь артиста.
Спектаклей, где так или иначе раскрываются секреты профессии, немало: балетный урок как символ профессии мифологизировали Бурнонвиль и Ландер, Лопухов, Якобсон и Ноймайер. Не стоит с ними сравнивать эссе Васильева. Излишне проводить параллели с «Класс-концертом» Асафа Мессерера, рожденным полвека назад для звезд Большого, среди которых был и сам гений танца — Владимир Васильев. Сегодня он поставил свой класс — с искренностью и драйвом, претворив в «репетиционном» формате священные балетные сюжеты. Честно сказать, до безупречных линий адажио и четких пятых позиций, не говоря о певучих руках и пластической выразительности, артистам театра, с отвагой ринувшимся осваивать текст хореографа, расти и расти. Но лиха беда начало. Тем более что в этой шутке — азартной и ликующей — танцевальные «заикания» можно и простить. Собственную иронию хореограф приправляет болью пережитого, снова и снова признаваясь в любви к искусству, коему посвятил жизнь. Взять толику мастерства из рук Васильева — уже счастье. Так что «Балет Москва» вытянул счастливый билет.
