Елена ФЕДОРЕНКО

11.07.2019

Молодому Музыкальному театру из Ростова-на-Дону выпал счастливый шанс — представить на Исторической сцене Большого свой премьерный спектакль «Эсмеральда».

Руководство театра сделало правильный репертуарный ход, выбрав образец наследия Владимира Бурмейстера, бережно сохраняемый Музыкальным театром имени Станиславского и Немировича-Данченко. Для этого коллектива, который хореограф возглавлял без малого три десятилетия с 1941 года, была поставлена «Эсмеральда». Она вошла в число программных сочинений, определивших индивидуальность труппы — по-московски открытой, не опасающейся экспериментов, с яркой актерской доминантой.

Роман Виктора Гюго сцена полюбила давно, его героиня впервые затанцевала в Лондоне 175 лет назад, оказалась желанной гостьей в европейских балетных домах, а в России попала в заботливые руки Мариуса Петипа. Он укрупнил центральную роль, наполнил ее такой жизненной силой, что головы прим закружились. Сама Матильда Кшесинская настойчиво уговаривала хореографа доверить ей страстную героиню любовной саги, а в ответ слышала: «А ты любиль? Ты страдаль?» Добилась, создала один из лучших образов, приручила козочку — свою партнершу по сцене. Несправедливо обиженную и притесненную гордую плясунью с радостью приняла советская эпоха, известные мастера спектакль переделывали и редактировали без устали. Бурмейстер пошел непроторенной дорогой — свой оригинальный балет он поставил в 1950 году, переосмыслил сюжет, к музыке Пуни, уже обработанной Глиэром, добавил фрагменты, заказанные Сергею Василенко. В послевоенные годы смерть героини, погибающей за верность любви, ассоциировалась со свободой и победой. С тех пор «Эсмеральда» никогда надолго не покидала афиши театра на Большой Дмитровке.

Ростовское прочтение — первое вне родных сцен. Идея постановки принадлежала молодому главному балетмейстеру донской труппы Ивану Кузнецову, его поддержал гендиректор Вячеслав Кущев. Пригласили москвичей — Маргариту Дроздову, несравненную Эсмеральду прошлых лет, сражавшую подлинностью переживаний и отточенной техникой, и Михаила Крапивина, который прошел «школу» этого балета. Артисты, свободные от легенды этого образца позднего драмбалета, взялись за дело с азартом первооткрывателей и на удивление точно передали эстетический манифест большого советского стиля. По спектаклю ростовчан его можно изучать, как по учебнику. Заводному бодрому балетному братству оказалось близким стремление Бурмейстера к ясному изложению фабулы — все причинно-следственные повороты понятны без «подпорок» либретто. В прологе усталая путница Гудула засыпает у порога Собора Парижской Богоматери. Обессиленную женщину цыгане принимают за умершую и забирают ее дочь. Выросшая Эсмеральда влюбляется в капитана королевских стрелков Феба, обрученного с красавицей Флер-де-Лис. Его предательство «подогревает» плотские страсти увлеченного цыганской воспитанницей архидиакона собора Клода Фролло, который в приступе ревности ранит Феба. Ложно осужденная Эсмеральда приговорена к казни, а горбатый звонарь Квазимодо вершит свой суд: сбрасывает Фролло с башни собора.

В этой бурной истории нет места скуке, действие стремительно развивается, его пружина держится на контрасте. Сцены трагические и шутовской праздник, строгая классика и бесшабашное перемещение народных масс, аристократический этикет и диковатые толпы бродяг и нищих — обитателей парижских улиц. И конечно, пиршество танцев, скомпонованных по академическим канонам больших парадных балетов: вариации, дуэты, трио, большие и малые ансамбли. Каждый исполнитель — безымянного цыгана, затерявшихся в кордебалете солдата или горожанки — имеет возможность импровизировать и превращать свой выход в настоящую роль. Этим пользуются с наслаждением — радостно наблюдать за психологическими и лицедейскими подробностями, которыми расцвечивают «ростовские парижане» своих персонажей разных сословий и званий. Кто-то сочувствует героине, другие поглощены своими заботами, есть и те, для кого чужое горе — развлечение и забава, у каждого своя пластическая тема.

В спектакле занята почти вся труппа. Выразительно, нигде не фальшивя, проживают судьбы персонажей солисты: Арсений Сайков — яростный Клод Фролло, напоминает одну из притаившихся химер Нотр-Дама; Андрей Клименко — угловатый растерянный Квазимодо. С драматическим напором и полной верой в предлагаемые обстоятельства — бродит потерявшая рассудок Гудула Екатерины Устимовой, ее долгий взгляд на потерянную дочь в миг возвращения памяти производит сильное впечатление. Замечательна Екатерина Кужнурова — ревнивая и по-своему несчастная Флер-де-Лис, которой в мужья достается самодовольный капитан королевских стрелков Феб, — фактурный Анатолий Устимов художественно и с любовью «выписал» партию. Так выстроен этот спектакль, что мозаика сцен и россыпь портретов складывается в единое целое, если есть самостоятельная и убедительная исполнительница заглавной роли. Она создает поле напряжения. Прима Ростовского театра, японка Мари Ито — танцовщица с завидным прыжком и чувством позы — легко справляется со всеми техническими сложностями, что неудивительно для выпускницы Вагановской академии. Мастерство Ито дополнено абсолютным эмоциональным слухом. Она не допускает незаполненных актерских лакун, ее грациозная сентиментальная девочка хорошеет от любви и, потеряв ее, превращается в измученную, но не сломленную трагическую героиню.

Декорации созданы специально для новой версии художником-постановщиком Вячеславом Окуневым. В живописном и объемном пространстве главным становится многострадальный собор Нотр-Дам де Пари. Колонны и башни, настороженные горгульи и сумрачные химеры — Средневековье оборачивается то готическим холодком, то многоцветьем витражей. Артисты естественно обживают это великолепие. Историю разыграли с пронзительным драматизмом и станцевали с отчаянной смелостью. Получился немного инфантильный, умный, живой и правдивый спектакль, способный увлечь не только публику, но и удивить самих исполнителей и постановщиков. Таких восторженных оваций московских балетоманов они, похоже, не ожидали.

Фото на анонсе: Марина Михайлова