Елена ФЕДОРЕНКО

24.03.2016

На Исторической сцене Большого театра премьера — «Вечер современной хореографии».

Программу впору назвать «Антологией нидерландской хореографии», или «Мы родом из голландского танца» — так на пресс-конференции представил ее гендиректор Большого театра Владимир Урин. Ханс ван Манен основал Нидерландский театр танца (NDT), позже эстафету подхватил Иржи Килиан, которого сменили Соль Леон и Пол Лайтфут. Одноактные балеты этих хореографов и составили вечер. Правда, в репертуаре ГАБТа уже есть знаковая постановка Иржи Килиана — «Симфония псалмов». Теперь к ней добавились еще две. 

Все спектакли — разные, но есть в них и общее: отсутствие конкретной фабулы, живительный микст классики и модерна, интеллектуальная, ясная хореографическая мысль. Все — далеки от веселости и легковесности, не грешат авангардными чрезмерностями и не обескураживают вялой или, напротив, агрессивной невразумительностью.

Открывают парад «Вариации на темы Франка Бриджа», сочиненные Хансом ван Маненом на музыку Бриттена для пяти пар. 83-летний мэтр верен себе, и опус, созданный в 2005 году, соответствует его устоявшемуся имиджу. Тусклый закатный свет, комбинезоны-унисекс, графика движений, четкий рисунок композиции, тонкие линии тел и никаких внешних эмоций. Внутри же дистиллированной формы бьется нерв и дремлет отнюдь не платоническое напряжение: так умеет только он, Ханс ван Манен. 

Ближе всех к строгому и аскетическому стилю патриарха, скрывающего внутреннее кипение, оказался Артур Мкртчян, танцующий в дуэте с Викторией Якушевой. Откровенную чувственность в бесстрастную с виду пластическую речь вносит первая пара солистов — Екатерина Шипулина и Денис Родькин. «Вариации» в их исполнении звучат с русским акцентом, придающим балету особый шарм. 

Пол Лайтфут и Соль Леон сочиняют сюжеты, исходя из размышлений о конкретных событиях и судьбах. Поводом становятся их первая встреча, детские годы дочери, рано умершая подруга. Спектакль «Совсем недолго вместе» на музыку Бетховена и Макса Рихтера рожден в 2012 году — он об их, Лайтфута и Леон, собственной семье. На экране возникает портрет стариков, родителей Соль. Дальше, когда женщина исчезает, а усталый одинокий старик остается, следует смена кадра: за плечом отца — внучка, дочь хореографов. На виду сходятся жизнь, подводящая итог, и жизнь, еще только начинающаяся. Балет, собственно, о том, сколь быстротечен земной путь и как стремительно молодость оборачивается все понимающей старостью. 

Соль Леон рассказывала, что спектакль навеян их с Полом раздумьями о расставании с близкими, о неизбежности потерь, о счастье дочери — обо всем, из чего складывается бытие. Конечно, возникла и тема театра, без которого их судьба немыслима. Искусство для обоих — способ освоения мира, наполненного радостью и биением сердец. Потому игрива на сцене прима Нина Капцова, веселы и задиристы виртуозные Семен Чудин, Игорь Цвирко и Дмитрий Дорохов, чувствующие себя в новой стилистике свободно и уверенно. 

На фоне их беззаботной и бесхитростной игры — трагедия открывшейся правды: «Как много сделано ошибок». Танцы трех безымянных героев на авансцене рождаются в пограничной полосе жизни и смерти. Персонаж Владислава Лантратова несет любовь, а потом сеет потрясения и погибель. С ним рядом, тенью, — мужчина в сером (Денис Савин) — то ли друг, то ли соперник, а может, второе «я». Есть и дама — Екатерина Крысанова, которая проходит путь от восторженности, через переживания, к гневу и страху старости. Тройка танцовщиков складывает пазл общего поля судьбы. 

«Симфонию псалмов» Стравинского Иржи Килиан осуществил в конце 1970-х, чтобы сплотить и увлечь труппу, переживавшую не лучшие времена. Балет, где коллективное выше личного, где нет разделения на солистов и массу, идет под великую оркестрово-хоровую партитуру из трех псалмов Псалтири Давидовой. Сначала — мольба о спасении, в «центре» — сокрушение о греховности, финал — благодарственное хваление Богу, не оставившему несчастного в одиночестве. Композитор гениально передал движение от скорби к умиротворению, Килиан нашел ему пластический эквивалент. 

На сцене — условный образ молитвенного собрания: только ковры, стулья и 16 танцовщиков, которые обращаются к Всевышнему. Единая окрыленная мольба о помощи подчас прерывается сольными просьбами-монологами — тихими, возвышенными, слезными, печальными. Их пластические «голоса» тотчас подхватывают другие, и объединяющий порыв уводит от разочарований к светлому, распахнутому финалу спектакля. Жаль, что к «Симфонии псалмов» зал заметно поредел — рафинированная публика Исторической сцены к современному танцу не приучена.