Анна ЧУЖКОВА

17.01.2014

2014-й — год Шекспира. В апреле мир отпразднует 450-летие величайшего и, пожалуй, самого загадочного драматурга.

Многие относятся к этой дате скептически. Начать с того, что день рождения Шекспира неизвестен. Да и других тайн хватает. Рукописи барда до нас не дошли. Ни одна пьеса не была отдана в печать самим автором. Подписей сохранилось всего шесть, и то на деловых бумагах. Да и этот еле читаемый автограф каждый раз выглядит иначе. Кстати, мы даже не знаем, как правильно пишется имя прославленного англичанина. Сакспер, Шакоспер, Шафтспер, Шакстаф, Чакспер… Только в стратфордских документах найдены двадцать вариантов. Потрясающий копьем, говорите? А Питер Акройд уверяет, что фамилия драматурга созвучна и непристойному сленговому обозначению эксгибициониста. 

Звали ли гения Шекспиром, графом Ретлендом или Оксфордом, или даже Елизаветой I — узнать доподлинно нам вряд ли придется. Но неизменной остается истина: его произведения — одно из лучших творений человечества. Сменяются поколения, возникают и исчезают государства, а Ромео с Джульеттой каждый день воскресают на подмостках... Вот и мы решили замахнуться на Вильяма нашего — весь год «Культура» будет рассказывать о его бессмертных произведениях. 

Сохранились ли первые драматические опыты Шекспира, неизвестно. Вероятнее всего, он возвращался к своим сочинениям и переписывал их под конкретных актеров и на злобу дня. Ряд исследователей сходятся — дебютом барда стала хроника «Генрих VI» (1590). Тем не менее целое столетие шекспироведы были убеждены в том, что трилогия недостойна пера автора «Гамлета», и отказывались верить в молодую неопытность гения (которому в ту пору, вероятно, исполнилось 26). Зато с легкостью прощали ему плагиат.  

А вот современники оценили талант по достоинству — пьеса сорвала кассу в театре «Роза» (1592), став самой прибыльной в сезоне. Надо признать, это действительно был блокбастер: кровавые битвы, заговоры, казни, злые чары… Сначала на сцене появилась вторая по хронологии часть, затем — продолжение и приквел. 

Другие, как правило, выводили на сцену героя, Шекспир — историю. Столетняя война, соперничество Алой и Белой розы, придворные интриги времен правления безвольного, потерявшего разум Генриха VI. Три патриотические пьесы пришлись как нельзя кстати в момент национального подъема после разгрома испанской «Непобедимой армады». Энтони Берджесс подогревает: «Уилл изучил кассовые ценности секса и садизма». Нужно полагать, действие было зрелищным. В роли полоумного короля — сам драматург.

Хотя автор и опирался на летописи Холла и Холиншеда, «молодой Шекспир, похоже, не был столь же добросовестен, как при работе над более поздними историческими драмами», пишет Джон Норвич. Автор плутает в хитросплетениях истории, а порой преднамеренно искажает факты. Так что драматургия английской истории выглядит красочной, но не всегда понятной.

К примеру, персонажи, о смерти которых сообщалось в начале пьесы, вдруг оживают и берутся за мечи. «Отец мой, помню, говаривал…» — ностальгирует Генрих, осиротевший в возрасте восьми месяцев. Или герцог Эксетер ни с того ни с сего удивляется кардинальскому облачению Генри Бофорта, который начинал пьесу в сане епископа. Карьерный рост, конечно, неплохой, вот только на сцене кардинал с Эксетером к этому моменту встречались уже трижды. В конце второй части Йорк убивает Клиффорда, но, видимо, по забывчивости уже в следующей пьесе объявляет, что заклятый враг погиб от мечей простых солдат. Возможно, накладки объясняются тем, что Шекспир писал не по порядку, начав с середины (трилогия не задумывалась изначально). К тому же путаницу могли внести поздние редакции. 

Но это же не лекция по истории! В эпическом действии есть место колдунам, ведьмам, духам и театральным переодеваниям. Взять хотя бы до удивления неправдоподобную сцену взятия Руана, когда Жанна с солдатами под видом бедных крестьян входят в город. Оговоримся, что Руан оставался английским до 1449-го, а Орлеанскую деву сожгли в 1431 году. Но если уплотненная хронология — жертва, принесенная драматургии, то некоторые эффектные ходы — жест чисто идеологический. Так, англичане вновь отвоевывают Орлеан, куда уже победоносно вошла Жанна д’Арк. История такого не припомнит. 

Шекспир сгустил краски. Безгрешный, по свидетельствам современников, кардинал Уинчестерский, оказывается, купил свой сан. Фастолф, преданно служивший отечеству сорок лет, назван никчемным трусом и предателем. Сеффолк, выбравший Генриху невесту, в пьесе сам воспылал тайной страстью к будущей королеве. Но больше всего досталось, конечно, Жанне д’Арк — блуднице, продавшей душу дьяволу. Первая часть даже содержит сцену, где она призывает духов испить ее крови. А как еще изобразить героиню в произведении, полном антифранцузских настроений? Правда, образ Жанны-ведьмы по эту сторону Ла-Манша открыли задолго до Шекспира. 

Неудивительно, что в 1592 году драматург нарвался на критику Томаса Нэша: мол, есть такие писаки, что «злостно клевещут на всех и вся, а сами зачастую образованны стократ хуже остальных».