Олег Целков: «Для мыслящего существа самое ценное — юмор»

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

27.05.2014

3 июня в фонде культуры «Екатерина» открывается выставка знаменитого художника Олега Целкова «Бубновый туз». В экспозиции представлено около 45 картин, написанных в период  с 1968-го по 2011-й. Накануне вернисажа в мастерской живописца, постоянно живущего во Франции, побывал парижский корреспондент «Культуры». 

культура: Откуда название выставки? 
Целков: Бубнового туза пришивали к одежде каторжников, чтобы они были заметнее. Таким каторжником я чувствую себя в искусстве. «В зубах цигарка, примят картуз, на спину б надо бубновый туз», — точно по Блоку. Кроме того, название созвучно «Бубновому валету», на чьих картинах я учился делать первые шаги в живописи. 

культура: Ретроспектива приурочена к юбилею — 15 июля Вам исполняется 80 лет. Время подводить итоги? 
Целков: Никогда этого не делал и делать не собираюсь, потому что за всю жизнь так и не понял, где же мое место в искусстве. Обычно мои попытки подвести итоги кончаются тем, что я посылаю себя к черту.

культура: Не так давно один арт-критик заметил, что «Тайная вечеря» Целкова, как самый мощный образ ХХ века, стоит рядом с «Герникой» Пикассо. Не перебор ли в оценке? 
Целков: «Тайная вечеря» написана мной в 1970 году — с тех пор прошло больше сорока лет. И сегодня она для меня абсолютно чужая. Но иногда, глядя на нее, ощущаю некоторое удовлетворение (улыбается).

культура: Перед какими чужими полотнами испытываете душевный трепет? 
Целков: Перед «Тайной вечерей» и другими работами Леонардо да Винчи. Но в целом на все великое я стал смотреть трезвее. Живопись — один из видов человеческой деятельности. Леонардо или Рафаэль были ремесленниками, писали картины, как другие тачали сапоги или строили корабли. Но ремесленниками — гениальными. 

культура: Сомнения не терзают? А вдруг потомки не оценят? Обидно будет?
Целков: Ничего другого я бы создать не мог. Я шел по дорожке, с которой нельзя свернуть. Художник — всего лишь рупор. Он выражает нечто, идущее сверху. 

культура: Принято считать, что Вы не слишком вписываетесь в понятие contemporary art...
Целков: В искусстве всегда существовали течения: романтики, реалисты, импрессионисты, символисты, абстракционисты, концептуалисты и т.д. Всех остальных, кто в готовое течение не попал, оценивают гораздо позднее. Яркий пример — Зинаида Серебрякова, хотя я от нее и не в восторге. Сам же я ни к кому не примкнул, ни в какой поезд не сел, иду пешком своим путем. 

культура: Современную живопись отличает полное отсутствие школы. Главное — самовыразиться любой ценой? 
Целков: На примере того же Ван Гога видно, каких вершин он достиг, не имея особого художественного багажа. Однако, он писал так, что другие поняли, их школа — полная чушь. Таким же был Гоген — сумасшедший, который фактически пришел с улицы. Для настоящего художника «неученость» может оказаться светом, а учение — затемнением мозгов. Талантливый живописец может быть абсолютным идиотом. 

культура: Не так давно фекалии итальянского концептуалиста Пьеро Мандзони, запаянные в консервную банку, ушли с аукциона Sotheby’s за 124 тысячи долларов. Прямо на вес золота…  
Целков: Мандзони эпатирует своей «уникальностью». Почему такая простая штука не пришла в голову никому другому? Или пришла, но он побоялся, а этот простоватый человек с юмором предложил нам свой «товар» — хотите смейтесь, хотите платите. Видишь, платят.

культура: У французов главное из искусств — это искусство жить. Они правы? 
Целков: Важно научиться чувствовать себя счастливым. Я по жизни оптимист и в этом похож на незабвенного Веничку Ерофеева. Он умер от рака горла в 51 год. Но даже во время болезни не унывал. Для мыслящего существа самое ценное — юмор. Только так можно побороть отчаянный страх смерти. 

культура: В 43 года Вы уехали из России во Францию. Остались ли Вы в Париже тем же художником, каким были в Москве? 
Целков: Культура заложена во мне генетически, и картины рождаются в глубине души. Не имеет никакого значения, где ты живешь: Гоголь сочинял «Ревизора» и «Мертвые души» в Риме, Достоевский — «Идиота» — во Флоренции. Если ты настоящий творец, ты не можешь менять свою кожу, как рубашку. 

культура: Разве судьба художника не отражается в его произведениях? 
Целков: Нет. Жизнь — сама по себе, а творчество — само по себе. 

культура: Кто же тогда мистические герои Ваших картин — те, кого называют «мордами», «рожами», «личинами»?
Целков: Ответа у меня нет, и я его больше не ищу. Раньше волновался по этому поводу, а сейчас перестал. Зачем разбираться? По отношению к своему персонажу я испытываю одновременно восторг, симпатию, презрение, ненависть. Это существо бессмертное и всемирное. 

культура: Что есть истина в искусстве?
Целков: Начав писать в 15 лет, я всю жизнь страшно торопился. Вел счет не годами, а днями. Спешил, потому что считал, что делаю «не то», и с нетерпением ждал, когда будет «то». Все искал истину и только недавно понял, что ее нет и быть не может. Поэтому и искать нечего. Разве что in vino veritas (смеется).

культура: После отъезда из Москвы Вы долгие годы были апатридом, жили с нансеновским паспортом — то есть не имея гражданства...
Целков: Апатридом и остаюсь. Это моя позиция и в какой-то мере протест против организации человеческого общества. Не желаю иметь дел ни с какими документами. Я никто —  просто Олег Целков. Точно такой же, как Иван Иванов, который всего лишь чистит нужники. Но именно он, как и любой человек, — центр Вселенной.

культура: Вы знаток русской поэзии — сыплете цитатами из Пушкина, Некрасова, Блока, Маяковского, Есенина…
Целков: От стихов получаю неслыханное удовольствие — такое же, как от щей из кислой капусты (смеется)

культура: Для Вас важно показывать свои картины? 
Целков: Публике очень мало верю. Пишу картины 65 лет и до сих пор их не понимаю. Разве может разобраться человек, который посмотрит на них десять минут? Для меня событие — не выставка, а процесс создания. Но участвовать в вернисажах соглашаюсь: а вдруг кто-то купит?! Зарабатывать на жизнь могу только картинами. На паперти с протянутой рукой стоять не обучен.

культура: Зачем же на паперти, когда Вы — один из немногих художников, сохранивших высокие цены в годы кризиса?
Целков: Кризис здесь ни при чем. Стоимость моих картин изначально была страшно высока. Я сразу просил большие суммы, чтобы хотя бы месяц продержаться. 

культура: Что нужно художнику для счастья?
Целков: Очень мало. Подлинный творец должен быть готов к любым испытаниям. Трудиться можно даже в сарае, главное — иметь свой угол. Я работал над «Тайной вечерей» в хрущобе. Полотно размером три на два с половиной метра стояло в  маленькой комнате по диагонали. Писал я, глядя на него через бинокль, который уменьшал картину. 

культура: Когда Мартина Лютера спросили, чем он займется, если узнает, что завтра наступит конец света, тот ответил: «Посажу дерево». Что бы сделали Вы?
Целков: Продолжил начатую вещь. Торопиться не стал бы — потому что не могу и не хочу. 

культура: Помню, в Вашем домашнем погребке хранилось 400 литров вина. Запасы не оскудевают?
Целков: Нет, но я больше не пью. Внезапно расхотелось. Решил остаток дней прожить в трезвости. На протяжении последних 60 лет я выпивал каждый день. Хотя пьяным никогда не был. 

культура: Чего пожелаете себе на 80-летие?
Целков: Чтобы мои близкие и я сам жили еще очень долго.