Три жизни художника Виктора Арнаутова

Ирина МАККЕЙ, Сан-Франциско

19.09.2019

Казалось, это событие должно стать новостью локального масштаба: в июне городской совет Сан-Франциско постановил уничтожить настенные росписи в вестибюле одной из средних школ, назвав изображенные на них сцены жестокими, призывающими к насилию и оскорбляющими чувства небелых учеников. На днях под давлением общественности власти изменили прежнее решение: фрески просто закроют от взоров «при помощи панелей или каких-либо других материалов и средств».

Июньская новость взорвала информационное поле — сначала о ней сообщили местные газеты, затем центральная пресса и агентства, она стала «горячей» темой на ТВ, в том числе в России. Автор крамольных фресок, когда-то известный и почитаемый, а ныне основательно забытый художник-муралист середины прошлого века Виктор Арнаутов, в одночасье сделался знаменитостью. Американские СМИ называли его то «русским коммунистом», то «советским живописцем», так что даже непонятно было, каким образом подобной неблагонадежной личности могли позволить в течение восьмидесяти с лишним лет (фрески написаны в далеком 1936-м) губить сердца и умы американских подростков. Кем же был на самом деле этот мастер?

Виктор Михайлович Арнаутов родился 23 ноября 1896 года в небольшом запорожском селе, в семье местного священника. Еще в мариупольской гимназии юноша брал уроки живописи, мечтал учиться и дальше, но планам помешала Первая мировая. После окончания кавалерийского училища он участвовал в боевых действиях. За храбрость молодой прапорщик был награжден орденом Св. Георгия. С началом «гражданки» Арнаутов воевал в Белой армии на территории Сибири, а в 1920-м перебрался в Маньчжурию. Там будущий художник встретил свою любовь — очаровательную дочь бывшего помощника российского военного атташе Лидию Блонскую, с которой прожил в счастливом браке более четырех десятилетий. Через несколько лет, в 1925-м, молодая семья, уже имевшая к тому времени двоих сыновей, решается на переезд в Америку, узнав, что в Сан-Франциско существует Школа изящных искусств, принимающая на учебу иностранцев.

Среди товарищей-студентов Арнаутов отличался не только ярким талантом, но и способностью вызывать симпатию и доверие окружающих. С рекомендательным письмом одного из друзей он отправляется в Мексику, к самому Диего Ривере, и тот, после недолгого обучения, предлагает Виктору совместную работу по созданию серии масштабных фресок. А когда знаменитому художнику приходится на время уехать, он оставляет Арнаутова вместо себя заканчивать проект, и не где-нибудь, а в Национальном дворце страны. Три года, проведенные в Мексике, и сотрудничество с Риверой приносят Виктору бесценный опыт и отличную профессиональную репутацию. Кстати, многие специалисты считают, что фресковая манера нашего соотечественника мягче и тоньше, чем у маститого учителя.

Эпатаж пуританской Америки

Коллеги зовут Арнаутова обратно в Сан-Франциско для участия в грандиозном проекте, но его первой самостоятельной работой в США становится серия фресок на фасаде нового медцентра в городке Пало-Альто. Сейчас это здание стоит с заколоченными окнами: планы открыть в нем краеведческий музей буксуют из-за отсутствия денег в городской казне, и время постепенно разрушает настенные росписи. А тогда, в 1932-м, их появление вызвало в округе настоящий ажиотаж. На четырех фресках — врачи различных специальностей, принимающие пациентов. Изображение доктора, слушающего легкие молодой женщины, сидящей с обнаженной грудью вполоборота к зрителям, несмотря на целомудренную манеру воплощения, неделями собирало автомобильные пробки на улочке перед медицинским учреждением: не искушенные образцами античного искусства американцы специально ездили поглазеть на небывало смелый сюжет...

Тем временем Арнаутову предстоит трудиться над проектом куда более значительным: ему предлагают возглавить группу молодых художников, которым город заказал роспись внутренних стен только что построенной башни Койт, позже ставшей одним из символов Сан-Франциско. Работа «Городская жизнь» — рекордсмен среди произведений Арнаутова по числу зрителей: ежедневно башню посещают сотни туристов, и первое, что они видят, — расположенная прямо напротив входа огромная красочная фреска, изображающая множество событий, одновременно происходящих на перекрестке в центре Сан-Франциско. В разношерстной толпе, где люди «плывут» мимо друг друга, кого-то грабят под дулом пистолета, а кто-то попал под машину, мелькают дамы в мехах и шляпах, грузчик везет тележку с ящиками... Высокий мужчина в шляпе — сам автор, не просто так стоящий у лотка с газетами: представлен весь набор изданий, известных левыми взглядами. Над толпой висит плакат, рекламирующий «Огни большого города» — фильм о бедном маленьком человечке с Чарли Чаплином в главной роли. Внимательному зрителю ясно, что и газеты, и кино отражают симпатии художника. А само произведение — некая сатира на капиталистическое общество.

От Кончиты до Вашингтона

Совсем в ином, романтическом, ключе создан следующий проект Арнаутова — три фрески в часовне Пресидио. Наиболее интересна левая часть триптиха, посвященная русскому дипломату графу Николаю Резанову и Консепсьон Аргуэльо (Кончите), юной дочери коменданта Сан-Франциско. Трогательная история, положенная в основу знаменитой рок-оперы «Юнона» и «Авось», поставленной в 1981 году, была известна Виктору Арнаутову почти за полвека до этого. На фреске он изобразил влюбленную пару и отца невесты, благословляющего молодых. Работа художника, представленная публике летом 1935-го, вызвала множество хвалебных откликов и привела к крупному заказу на цикл фресок, посвященных первому президенту США Джорджу Вашингтону, для вестибюля только что построенной школы его имени. Более подробно о них — речь впереди.

А пока отметим, что Арнаутов, считающийся лучшим художником-муралистом того периода в Сан-Франциско, создает несколько настенных живописных полотен для ряда калифорнийских учреждений. Интересная история связана с одним из них — картина, написанная маслом на холсте и посвященная рабочим небольшого промышленного городка Ричмонда, долгое время висела на стене почтового отделения. Но при ремонте в середине 1970-х она пропала. Произведение считалось бы безнадежно утерянным, если б не директор местного музея Мелисса Макрэри. Некоторое время назад, узнав из старых документов о существовании картины, она чудом разыскала в подвале почты небрежно свернутое в рулон полотно. Картина требует реставрации, а денег у музея, конечно же, нет. Но директор не сдается: 12 сентября она устроила благотворительный обед, пригласив любителей искусства. Будем надеяться, что собранных средств хватит на восстановление полотна и оно в будущем украсит музейную экспозицию...

Помимо фресок, Арнаутов в те годы пишет немало картин — несколько его персональных выставок проходят в различных городах США. Кроме того, он начинает преподавать скульптуру и технику фрески — сначала в Калифорнийской школе изящных искусств, а затем и в престижном Стэнфордском университете. Одновременно художник активно участвует в политической жизни города, а в 1938 году становится членом Компартии США. Нужно иметь в виду, что тогда коммунистические идеи многим сторонникам борьбы за социальную справедливость виделись альтернативой капиталистическому обществу потребления, а далекий Советский Союз казался примером. По горькой иронии, в том же 38-м на родине за «контрреволюционную деятельность» был расстрелян отец Арнаутова, о чем Виктор узнает лишь через много лет.

В 1950-х Арнаутова, как и многих интеллигентов, придерживавшихся левых взглядов, вызывали на допрос в комиссию по расследованию антиамериканской деятельности. В Стэнфорд дважды направлялись рекомендации «сверху» — уволить неблагонадежного профессора. Но, к чести коллег и руководства университета, к этим советам они не прислушались, и Арнаутов продолжал работать до выхода на пенсию весной 1962-го. Он так никогда и не узнал, что за ним долгие годы следило ФБР, о чем сообщает в книге «Виктор Арнаутов и политика искусства» его биограф Роберт Черни.

Виктор и Лидия давно подумывали о возвращении на родину. Но осенью 1961-го Лидия погибает под колесами автомобиля. Художник остается в одиночестве. Дети выросли, у них свои семьи, своя жизнь. Арнаутов решает воплотить мечту — в 1963 году он уезжает из США. На советской Украине Виктор Михайлович вступает в Союз художников, создает несколько мозаичных панно, пишет картины — персональная выставка с успехом путешествует по разным городам. В 1965-м Арнаутов вновь женится — на поклоннице своего творчества искусствоведе Нонне Талепоровской. Семья перебирается в небольшой поселок под Ленинградом, где художник вплоть до кончины в марте 1979-го продолжает плодотворно работать — его картины до сих пор периодически появляются на аукционах.

Спасенные фрески

Пора нам вернуться к самой крупной работе Виктора Арнаутова — серии из 13 фресок «Жизнь Джорджа Вашингтона» в вестибюле школы, названной в честь первого президента США. Настенные росписи общей площадью 140 квадратных метров были заказаны художнику в 1936 году. Арнаутов изобразил сюжеты из американской истории, связанные с биографией своего персонажа. На одной из фресок президент, стоя над трупом индейца, отдает солдатам какой-то приказ, на другой — черные рабы трудятся в поместье Джорджа Вашингтона.

Симпатии автора, несомненно, были на стороне угнетенных, но нашлись представители небелого населения города, заявившие, что подобные фрески оскорбляют чувства их детей, напоминая им о тяжелой жизни предков. И хотя из двух с лишним тысяч учеников школы индейцев всего четверо, а чернокожих школьников чуть больше семидесяти, горсовет по вопросам образования постановил: фрески уничтожить, пусть это и обойдется в немалую сумму — от 600 до 800 тысяч долларов.

Похоже, голосовавшие просто не ожидали той мощной протестной волны, которая поднялась в ответ. Аргументы сторонников сохранения фресок: они отражают реальные страницы истории, и нужно использовать их для образования подростков (в данной школе учатся лишь школьники с 14 до 18 лет). Закрашивание фресок равносильно попытке заретушировать правду. На защиту фресок встали и объединения деятелей культуры: художественная ценность произведения Арнаутова несомненна. Уничтожение фресок станет актом вандализма и создаст недопустимый прецедент.

Летом в школе шел ремонт, и многие опасались, что в результате фрески исчезнут под слоем краски. По многочисленным требованиям жителей города администрация школы объявила об открытии вестибюля для публики на два часа. 1 августа, несмотря на середину рабочего дня, школу посетило более сотни человек. А подписи под петицией в защиту фресок исчисляются тысячами. Проведенное в те же дни пробное голосование показало, что подавляющее большинство жителей города — почти 80 процентов — за сохранение произведения Арнаутова. Перед учебным годом опросили учеников школы, и они в основном высказались против закрашивания фресок. Под давлением общественности совет по образованию изменил первоначальное решение: настенные изображения сохранят, но закроют «при помощи панелей или каких-либо других материалов и средств».

Хотя от немедленного уничтожения фрески удалось отстоять, сторонники их сохранения считают, что решение совета — это недопустимый компромисс и надо бороться дальше. По мнению Наталии Сабельник, президента Конгресса русских американцев, входящей также в руководство Коалиции по охране общественных объектов искусства, главные битвы — впереди. В будущем году предстоит общегородское голосование по дальнейшей судьбе фресок, а пока их защитники организовывают беседы и лекции, стараясь донести свою позицию до максимального числа жителей Сан-Франциско.