Даже дворец покраснел

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

25.03.2019

Пока в Париже продолжаются выступления «желтых жилетов», Гран-Пале перешел на сторону красных. Во дворце открылась грандиозная выставка «Красный: искусство и утопия в Стране Советов», посвященная живописи, театру, кинематографу, архитектуре и охватывающая целую историческую эпоху — ​с 1917 по 1953 год. Здесь представлено около 450 экспонатов — ​картины, скульптуры, графика, дизайн, прикладное искусство, фарфор, фотографии, эскизы театральных декораций, книги, кинокадры. Многие из них впервые показывают во Франции.

Экспозицию подготовила российско-французская команда с участием Третьяковки, Русского музея, Государственного исторического музея, ГМИИ имени А. С. Пушкина, РГАЛИ, других институций, а также Центра Помпиду и нескольких частных коллекций.

«Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — ​слушайте Революцию!» — ​обращался к творческой интеллигенции Александр Блок. На волне Октября, взятого за точку отсчета парижской экспозиции, стремительно возникали новые течения, ассоциации, организации, сообщества, объединения. Они не только отрицали прошлое, но и изобретали новаторский язык. Наступила пора смелых экспериментов.

Шел поиск ответов на злободневный вопрос: «Каким должно быть искусство в Стране Советов?» Пролетарский поэт Владимир Кириллов бросил клич: «Во имя нашего Завтра сожжем Рафаэля, разрушим музеи, растопчем искусства цветы». При этом группировки вели между собой борьбу не на жизнь, а на смерть. Арт-баталии сравнивали с фронтовыми. Соратники превращались в непримиримых врагов. Малевич объявил Шагала «реакционным» и изгнал его из Витебска, где они вместе трудились.

Ударным отрядом революции провозгласил себя ЛЕФ («Левый фронт искусств»), занимавший самые радикальные позиции. Одним из первых манифестов стал «Декрет № 1 о демократизации искусства», опубликованный вождями русского футуризма Маяковским, Каменским и Бурлюком: «Отныне вместе с уничтожением царского строя отменяется проживание искусства в кладовых, сараях человеческого гения — ​дворцах, галереях, салонах, библиотеках, театрах». Одновременно Маяковский издал стихотворный «Приказ по армии искусства»: «Улицы — ​наши кисти, площади — ​наши палитры». Так или иначе, с ЛЕФ сотрудничали Пастернак, Кассиль, Шкловский, Кирсанов, Родченко, Степанова, Попова.

Отечественному авангарду противостояла влиятельная АХРР (Ассоциация художников революционной России), в которую входили Кустодиев, Малявин, Юон, Машков, Петров-Водкин, Кончаловский, Бродский. АХРР позиционировала себя наследником передвижников и видела свою миссию в продвижении «искусства в массы», в изображении быта красноармейцев, рабочих, крестьян, а также в воспевании деятелей революции и героев труда. АХРР проповедовала «героический реализм» и «художественный документализм». В ее рядах состояли около 650 живописцев. Посетивший одну из выставок ахрровцев Сталин записал в книге отзывов: «В общем, по-моему, хорошо».

Особую позицию занимал ОСТ (Общество художников — ​станковистов), которую считали «самой левой среди правых группировок». Ее члены — ​Дейнека, Пименов, Тышлер, Анненков — ​напротив, противопоставляли себя передвижникам и поддерживали новейшие европейские течения. Полотна Дейнеки — ​и в первую очередь привезенная на берега Сены из Третьяковки «Купальщица» — ​по мнению французских искусствоведов, поражают своей чувственностью.

Со своей стороны, супрематисты и конструктивисты выдвинули концепцию «производственного искусства», призванного создавать новые формы для повседневных вещей — ​будь то ткани, одежда или книги. Их слоган — ​«Ни к новому, ни к старому, а к нужному!»

Начало «агитационному фарфору» положил бывший «мирискусник» Сергей Чехонин. В 1918 году он начертал на тарелке: «Кто не с нами, тот против нас», а на другой — ​«Царству рабочих и крестьян не будет конца». «Конструктор пространств и вещей» Владимир Татлин создал проект памятника Третьему Интернационалу — ​одиного из главных символов русского авангарда. Другой его знаковый проект — ​летательный аппарат «Летатлин», в нем находили общие черты с изобретениями Леонардо да Винчи.

В Гран-Пале показана малоизвестная страница международных художественных обменов. Веймарская республика, которая одной из первых признала Советскую Россию, устроила в 1922 году выставку нового русского искусства в Берлине. Два года спустя немцы привезли в нашу страну пятьсот работ 120 художников «критического реализма», которые показали в Москве, Саратове, Ленинграде. И в дальнейшем советская власть приглашала зарубежных «прогрессивных» мастеров, устраивала их экспозиции «Антиимпериалистическое искусство» и «Революционное искусство в капиталистических странах».

Поиск, эксперимент и борьба направлений не ограничивались живописью. Всеволод Мейерхольд объявляет войну буржуазному, контрреволюционному театру и ставит «Мистерию-буфф». В кинематограф приходит блистательная плеяда режиссеров — ​Эйзенштейн, Пудовкин, Кулешов, Дзига Вертов, Козинцев, Пырьев, Григорий Александров, Роом, Юткевич.

В конце 20-х годов пробил час «великого перелома»: идеологический партийный «караул» устал от бесконечных экспериментов. В апреле 1932 года вышло Постановление ЦК ВКП(б)«О перестройке литературно-художественных организаций». АХРР, ОСТ и прочие группировки были распущены. Их заменил единый Союз художников СССР. Началась эра социалистического реализма. Некоторые искусствоведы полагают, что это не реализм, а советский вариант классицизма с примесью романтизма.

Как бы то ни было, под знамена официального искусства встали лучшие художники того времени — ​Дейнека, Пименов, Кончаловский, Фаворский, Самохвалов и другие классики, чьи работы привезли в Париж.

Завершают «красную» летопись в Гран-Пале культовые полотна сталинианы — ​Василия Ефанова «И.В.Сталин, К. Е. Ворошилов и В. М. Молотов у постели больного Горького», Анатолия Яр-Кравченко «Горький читает товарищам Сталину, Молотову и Ворошилову свою сказку «Девушка и смерть», Александра Герасимова «И.В.Сталин у гроба А. А. Жданова».