Брижит Лефевр: «Я называла Нуреева ослепительной кометой»

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

21.11.2017

Брижит Лефевр — одна из самых авторитетных фигур французского балета. Танцовщица, актриса, хореограф, режиссер, менеджер, в течение двух десятилетий она возглавляла балетную труппу Парижской Оперы. С ее именем связывают и развитие двусторонних артистических связей между нашими странами. Перед очередной поездкой в Москву Брижит Лефевр пообщалась с корреспондентом «Культуры».

культура: В России Вы частый гость. Что сейчас привело в столицу?
Лефевр: Я рада снова побывать в Москве, где у меня масса друзей. Очень люблю русский балет, да и всю вашу культуру — театр, музыку, литературу. Дважды привозила в вашу страну балетную труппу Парижской Оперы. Принимала Большой театр на берегах Сены. Юрий Григорович ставил у нас «Ивана Грозного». Вместе с нашими артистами работали Светлана Захарова, Николай Цискаридзе, Светлана Лунькина, Мария Александрова, Наталья Осипова, Иван Васильев, Евгения Образцова. Русские и французские танцовщики быстро находят общий язык. Достаточно вспомнить совместное выступление на закрытии перекрестного года России и Франции.

В этот раз меня пригласил Лоран Илер, худрук балетной труппы Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Он занял этот пост в начале 2017 года. Блистательный танцовщик — этуаль, до переезда в Россию он трудился в Парижской Опере. Его последняя работа в Москве — четыре одноактных балета. Один из них — «Онис». В 1979 году я поставила его вместе с друзьями в Théâtre du Silence » («Театр тишины») в приморском городке Ля Рошель. Лоран позвал меня, чтобы наблюдать за репетициями. Премьера — 25 ноября.

культура: Он Ваш протеже и единомышленник?
Лефевр: Конечно, я даже хотела, чтобы он сменил меня на посту в Парижской Опере. Но не сложилось. Когда мы с директором Музтеатра Антоном Гетьманом обсуждали кандидатуры худрука, я сразу же назвала Лорана. Человек он чрезвычайно талантливый. С моей точки зрения, глава балетной труппы — не диктатор, а вожак, который должен не только вести артистов, но и уметь их слушать. Его миссия — заботиться не только о сегодняшнем дне театра, но и видеть долгосрочную перспективу.

Может быть, Лоран воспользуется моим опытом. Так или иначе, ему ужасно интересно работать с Музтеатром. Его ценят и артисты, и дирекция, а главное — взыскательная московская публика.

культура: Илер — второй в истории француз, возглавивший русскую труппу. Первым был великий Мариус Петипа. 11 марта 2018 года в России с размахом отметят двухсотлетие со дня его рождения. Как Вы оцениваете его вклад в искусство?
Лефевр: В России Петипа изобрел новый балетный язык и грамматику. Исключительное значение имела его работа с Чайковским — блистательный союз двух гениев. Едва ли Петипа смог бы сделать то же самое, останься он во Франции. Его творчество до сих пор подпитывает и многих хореографов.

культура: После Вашего участия в жюри программы «Большой балет» на телеканале «Культура» Вас хорошо знают в России. Как родилась идея сотрудничества?
Лефевр: Если не ошибаюсь, мою кандидатуру предложил маэстро Юрий Григорович. Между членами жюри возникло настоящее братство. Возможно, в своих оценках я была слишком откровенной и немного суровой, но никогда не лукавила. На конкурсе лучше поняла значение, которое придают в России классическому танцу. Для меня смысл «Большого балета» не в том, чтобы выяснить, кто лучший, а в том, чтобы позволить миллионам простых людей понять и оценить это искусство. К сожалению, такой проект невозможно представить себе во Франции, вряд ли он вызовет большой энтузиазм.

культура: Несмотря на тесные узы, связывающие Большой театр и Парижскую Оперу, разве между ними нет конкуренции?
Лефевр: Мы обогащаем друг друга. Для меня в балете есть две главные школы — русская и французская. Первая — романтическая, эмоциональная, лирическая, вторая — гордится точностью и чистотой исполнения. Хотя, конечно, нельзя забывать об итальянской и датской школах. У каждой страны свои традиции.

культура: «Традиция, — полагал композитор Густав Малер, — не поклонение пеплу, а передача огня». Он прав?
Лефевр: Вопрос в том, как сохранять наше общее наследие. Если зацикливаться на прошлом, трудно идти вперед. При этом классический танец ни в коей мере не стоит относить к прошлому. У него своя эстетика, свои каноны.

культура: В Парижской Опере, как ни в одном другом театре, сохранено множество постановок Рудольфа Нуреева.
Лефевр: Признаюсь: это моя вина, за которую несу ответственность (улыбается). Рудольф сыграл исключительную роль в истории Парижской Оперы и как танцовщик, и как хореограф, и как худрук. Ему удалось соединить то, чему он научился в России, с тем, что открыл на Западе. Спектакли Нуреева основаны на историческом наследии и том, как он видел дальнейшее развитие классики. При этом у него была потрясающая интуиция на все новое. Именно Рудольф заказал знаменитому хореографу Уильяму Форсайту постановку одноактного балета In the Middle, Somewhat Elevated, который сегодня идет не только в Париже, но и во всем мире. Нуреев создавал гениальные вещи. Мне хотелось сохранить его наследие для последующих поколений. 9 декабря Нуреев вновь вернется в Парижскую Оперу — на сей раз с «Дон Кихотом».

культура: Собственно говоря, он оттуда и не уходил. Каким он остался в Вашей памяти?
Лефевр: Я называла Рудольфа ослепительной кометой. Ему все было интересно. Его успех — и в искусстве, и в жизни — во многом связан с абсолютным бесстрашием, одержимостью и фанатизмом.

культура: В декабре в Канне пройдет международный балетный фестиваль, которым Вы руководите. О чем поведаете миру?
Лефевр: Я стремлюсь показать всю палитру танца: от академического до современного, от Ролана Пети до Мерса Каннингема. Кстати, в Канне будет и «Дон Кихот», версия Сильвии Базилис.

культура: В живописи публика предпочитает Леонардо, Рафаэля и Тициана авангардистам Энди Урхолу, Джеффу Кунсу, Дэмиену Хёрсту. В танце так же?
Лефевр: Широкая публика — несомненно, но у современного балета есть своя аудитория. Когда любишь театр и танец, нельзя замыкаться в одном жанре. Надо пробуждать у зрителей интерес ко всему новому и неизвестному.

культура: «Нигде в мире балет не значит так много, как в России», — утверждал критик американского журнала «Нью Рипаблик». Согласны?
Лефевр: По крайней мере, в отношении классики. Здесь высочайшая культура академического танца, но модерн пока не ценят. Этому можно научить. Я не устаю повторять, балет — это дерево, имеющее много ветвей. Чем их больше, тем лучше.

культура: Чем Вы объясняете тот факт, что балет повсеместно теряет популярность?
Лефевр: Это не так. Раньше постановки шли на сцене Парижской Оперы 80 раз в год, сегодня в два раза чаще. Когда я покидала Гарнье, спектакли ежегодно собирали 350 тысяч зрителей. И это при том, что в Париже балет идет и на сценах других театров — «Шатле», «Шайо», «Театр де ла Вилль». Не могу сказать, что балет — искусство для широких масс, но он пользуется популярностью.

культура: Исполнительское искусство продолжает совершенствоваться, но харизматичных артистов все меньше. «Это уже не балет, а акробатика», — заметил один из наших педагогов. Так ли это?
Лефевр: Сегодня принято жаловаться на отсутствие звезд. Всем, в том числе и балетоманам, кажется, что раньше было лучше. Да, Нуреевых и Барышниковых в наше время нет. Однако среди молодежи много замечательных артистов и в России, и во Франции. Своих вы сами знаете, а среди наших назову Юго Маршана — обаятельный, красивый, артистичный, с великолепной техникой. Не менее важно и то, что он незаурядная личность — образованный, начитанный, открытый всему новому.

Сегодня стержень балета Парижской Оперы — это кордебалет. Когда он не на уровне, тускнеют и звезды.

культура: Ваши воспитанники стоят у руля известных театров. Они Вам многим обязаны?
Лефевр: Горжусь тем, что работа со мной помогла артистам даже после ухода со сцены. Меня не может не радовать, что Николя Ле Риш возглавляет Королевский балет Швеции, Жозе Мартинез — Национальный театр танца Испании, Элеонора Аббаньято — балет Римского оперного театра, Кадер Беларби — труппу театра Капитолия в Тулузе, Брюно Буше — Рейнский балет. Некоторые мои танцовщики ставят спектакли с небольшими труппами. Далеко не все хотят заниматься академическим балетом, их привлекает, скорее, симбиоз классики и модерна.

культура: Вы только что назначены председателем театра «Комеди» в городе Клермон-Ферране. Помимо этого, занимаете полдюжины высоких постов — от президента Камерного оркестра Парижа и члена административного совета Лионской биеннале до худрука Фестиваля танца в Канне. Как Вас на все хватает?
Лефевр: Я больше не танцую, но остаюсь артисткой. Во мне невероятное количество энергии, которая требует постоянного выхода. Это одновременно и достоинство, и недостаток. Люблю театральное действо во всех ипостасях. Для меня оно часть искусства жить. В свое время в «Театр де ла Вилль» я играла Лизу в «Бесах» Достоевского в адаптации Альбера Камю. Ставила и балеты, и рок-оперу о Французской революции.

культура: А что побудило Вас недавно взяться за «Дневники Нижинского» для парижского театра «Шайо»?
Лефевр: Однажды я познакомилась с замечательным актером Клеманом Эрвье-Леже из «Комеди Франсез». Он мечтал сыграть Нижинского, построив образ на основе его дневников. С энтузиазмом взялась за дело. Я рыдала над записями, Вацлав — личность экстраординарная, во многом мистическая, при этом в чем-то он напоминает князя Мышкина. Я бы с радостью поставила этот спектакль в России с вашими артистами. Другой мой проект связан с Айседорой Дункан, но он пока не вытанцовывается. В заглавной партии вижу Наталью Осипову. Говорят, Айседора мечтала зачать ребенка от Нижинского, уверовав в то, что плод их союза станет богом или богиней танца.

культура: Более трех десятилетий назад Вы увлеклись йогой, которая тогда не была столь популярна, как сейчас. Чего удалось добиться?
Лефевр: Я занимаюсь полчаса каждое утро. В стрессовых ситуациях йога помогает сохранять душевное равновесие, обрести покой. Правда, достичь нирваны — нелегкий труд.


Фото на анонсе: Карина Житкова