«Дом», который построил Поль

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

01.11.2017

В Гран-Пале открылась главная выставка нынешнего сезона — «Алхимик Гоген». В экспозиции показано 230 работ: картины, скульптуры, рисунки, гравюры, керамика, предоставленные ведущими музеями мира, включая ГМИИ им. А.С. Пушкина и Эрмитаж. 

Бывший матрос и биржевой брокер, бунтарь-одиночка, Гоген всю жизнь искал ответы на извечные вопросы: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?» — именно так он назвал свою программную картину.

Свои «безумные» поступки мастер объяснял необузданным стремлением к неизведанному. Кураторы экспозиции считают, что художником двигало желание найти место, где он сумел бы обрести собственное «я». В поисках он колесил по белу свету — Бретань, Панама, Мартиника, Арль, Таити, Маркизские острова, где, как ему показалось, в самом конце жизни он обрел рай. Охоту к перемене мест, «зов тропиков» искусствоведы порой объясняют тем, что мать Поля была перуанкой, и будущий мэтр провел раннее детство у нее на родине.

Уйдя из банка и занявшись живописью в Париже, Поль сблизился с импрессионистами, и в частности с Писсаро и Дега, которые поощряли молодого коллегу, приглашали участвовать в выставках, считали «своим». Однако Гоген постепенно дистанцировался от них. В бретонской деревушке Понт-Авен он открыл для себя «синтетизм», объединяющий вместе с символизмом несколько художественных стилей. «Искусство — говорил он, — это либо плагиат, либо революция».

Служение прекрасному требовало полной свободы. Поэтому он избавился от семейных уз: бросил в Копенгагене жену-датчанку и пятерых детей. На какое-то время Поль уединился в Панаме. Эксперименты продолжил во французском Арле, где недолго прожил с Ван Гогом, мечтавшим создать художественную коммуну. В конце концов Гоген решил, что во Франции нет больше ни пейзажей, ни персонажей, достойных его кисти, и перебрался на полинезийский остров Таити. Там он мечтал обрести мифическую Аркадию — идеальную гармонию человека и природы. Гогена ждало разочарование — традиции и нравы аборигенов стремительно трансформировались под нашествием «белого человека». Тем не менее природная грация местных жителей, смесь загадочности, апатии, меланхолии и мистицизма поразили художника. Последние три года жизни мэтр провел на одном из Маркизских островов вулканического происхождения — Хива-Оа («Длинный гребень»). «Я понимаю, — писал Гоген, — почему эти люди могут сидеть часами и днями, не говорить ни слова и меланхолически смотреть на небо». В деревне Атуона на Хива-Оа Поль соорудил себе жилище — мастерскую, которую назвал «Домом наслаждений». Стены были украшены порнографическими открытками, эротическими панно и надписью «Любите и будьте счастливы!». (С помощью голографии «Дом» виртуально показан публике в Гран-Пале).

В реальности мастер устроил у себя туземный гарем. «В общении с этими женщинами, — отмечал видный историк искусства Анри Перрюшо, — Гоген, цивилизованный человек, порвавший со своей расой, постигал истину обнаженных инстинктов,.. первобытную животную сущность человеческой натуры».

Несмотря на нужду, болезни, депрессию, попытку самоубийства, он достиг своей цели: создал шедевры, которыми сегодня восхищается все «цивилизованное» человечество.