Кадр от кутюр

Ксения ПОЗДНЯКОВА

27.09.2017

22 сентября в «Центре фотографии имени братьев Люмьер» открылась уникальная выставка Жан-Мари ПЕРЬЕ. Ему позировали Beatles и Rolling Stones, Ален Делон и Джонни Холлидей, Карл Лагерфельд и Ив-Сен Лоран. Накануне вернисажа мэтр рассказал обозревателю «Культуры» о звездных героях, ускользающей красоте, а также о том, как начиналась его карьера и при чем здесь Федерико Феллини.

культура: В одном из интервью Вы признались: «С самого раннего детства музыка была моей страстью. Я был уверен, что посвящу этому жизнь». Почему в итоге предпочли фотографию?
Перье: Это достаточно длинная история. С юных лет я серьезно увлекался музыкой. Играл на фортепиано и не видел для себя иного пути. Однако затем произошло событие, полностью перевернувшее жизнь. Я очень любил отца — актера Франсуа Перье. Но в шестнадцать лет узнал, что моим биологическим родителем является знаменитый певец и музыкант Анри Сальвадор. Открывшаяся правда стала для меня шоком. И так как я не хотел иметь с Сальвадором ничего общего, то решительно порвал с музыкой. Закрыл рояль и больше никогда не притрагивался к клавишам.

культура: Могли пойти, скажем, в актеры...
Перье: Даже не знаю. В тот момент мне было абсолютно все равно, чем заняться. Для меня жизнь закончилась. И тогда отец решил взять меня с собой на съемки в Рим. Его как раз утвердили на главную роль в фильме Федерико Феллини «Ночи Кабирии». Это было потрясающе, но даже там я умудрялся грустить. Отец не знал, как мне помочь. Постоянно жаловался друзьям: «Он ничего не хочет, ничем не интересуется, понятия не имею, что с ним делать. Один из его приятелей, французский журналист, предложил пристроить меня на работу в «Пари-Матч». В то время издание пользовалось невероятной популярностью.

культура: Вы поняли, что это шанс всей жизни?
Перье: Если честно, то нет. Меня спросили, хочу ли я стать фотографом, и я ответил, что мне все равно кем быть, хоть водопроводчиком. Все изменилось, когда меня представили знаменитому Даниэлю Филипаччи. Он работал для «Пари-Матч» и «Мэри Клэр» и одновременно издавал журнал, посвященный джазу. Взяв меня ассистентом, он стал моим наставником. Дал в руки фотоаппарат и сказал: «Ты отправляешься в турне». Я ответил, что еще толком ничего не умею. Он парировал: «Научишься, ведь тебе предстоит снимать Майлза Дэвиса и Эллу Фицджеральд». Можете себе представить, бросив заниматься джазом, я оказался в десяти сантиметрах от двух самых великих музыкантов XX века.

культура: Помимо Дэвиса и Фицджеральд, Вы снимали Леннона, Арди, Джаггера. Тяжело работать с живыми легендами?
Перье: Нет. В 50-х, в эру джаза, я был еще очень молод. Дэвис и Фицджеральд относились ко мне как к ребенку. Они были невероятно милы, старались помочь, научить. А в 60-х — наоборот. Когда я познакомился с «Битлами» — те еще не стали всем известными Beatles. Просто четыре парня, бренчащие на гитарах. А я был уже достаточно известным, прошел Алжир, имел какой-то вес в профессии. Конечно, в то время успехом пользовался не фотограф, а издание, на которое он работает. Мои снимки сегодня так популярны, потому что на них запечатлены не отдельные лица, а целая эпоха. Тогда же я делал картинки для журнала, чтобы подростки могли украсить комнату, повесив на стену постер.

культура: Почему людям так интересна жизнь звезд?
Перье: Потому что они понятия не имеют, что это такое. Я родился в семье артистов и с детства был окружен знаменитостями, которые просто приходили к нам в гости. Я знал их жизнь. Она никогда не казалась мне идеальной. Но люди привыкли идеализировать кумиров, им кажется, быть звездой очень просто: все падает с неба. Но на самом деле это не так.

культура: Вам позировали самые красивые женщины: Денёв, Бардо, Буке, Беллуччи. В чем залог их притягательности?
Перье: В каждой женщине, с которой я работал, есть нечто необъяснимое. В подлинной красоте, как в настоящей любви, кроется тайна. В этом весь интерес. Не люблю тех, кто обожает позировать, считает себя совершенством. Меня привлекают люди, не осознающие собственной привлекательности. Простите за каламбур.

культура: А как Вы сотрудничали с Аленом Делоном? Вряд ли ему когда-то приходилось сомневаться в собственной внешности?
Перье: Дело в том, что я познакомился с Аленом, когда тот еще не был ни известным, ни популярным. Он только-только вернулся из Индокитая. Делон шел по улице, и люди буквально не могли отвести от него глаз, так он был красив. В нем было что-то необъяснимо притягательное. Представьте себе: никому не известный парень заставил улицу замереть в восхищении. Конечно, со временем он понял, какие эмоции вызывает. Но если честно, то, пока Ален ничего не подозревал о собственном великолепии, он был значительно интереснее.

культура: Правда, что у Делона очень тяжелый характер?
Перье: Сегодня так многие говорят. Но нельзя забывать, что ему восемьдесят один год. Он просто постарел. А с пожилыми людьми всегда трудно. К тому же, думаю, ему очень сложно живется. Стареть и так тяжело, а что делать тем, кто в молодости был так прекрасен и популярен, как Ален. Мы не можем с легкостью судить Делона, так как просто не в силах поставить себя на его место. Мы никогда не были так красивы. 

культура: Думаете, красота — это крест?
Перье: Конечно, особенно, когда она помножена на такую популярность. Это сложно вынести, тяжкое бремя. Тебя боготворят, тебе завидуют. Повсюду толпы поклонников, папарацци. И вдруг все: ты больше никому не нужен. Чтобы понять, это нужно пережить.

культура: Вы как-то сказали, что любовь начинается в цвете, а затем превращается в черно-белое изображение. Что имели в виду?
Перье: Понимаете, со временем чувства меняются. Например, в моей жизни было пять женщин. В каждую я был безумно влюблен, но затем отношения трансформировались. От страсти мы постепенно переходили к нежнейшей дружбе. Ведь нельзя требовать от человека, чтобы он всю жизнь существовал на предельных эмоциях. Именно поэтому я говорю, что любовь начинается в цвете, а заканчивается черно-белым изображением. Но, признаюсь честно, жизнь в цвете кажется мне значительно более радостной.

культура: В 60-х Вы работали в основном с музыкантами и актерами, а в 90-х переключились на героев мира моды. Что заставило сменить тему?
Перье: Все произошло абсолютно случайно. К тому времени я почти двадцать лет не занимался фотографией. Снимал кино, работал в рекламе. И вот в начале 90-х мне предложили сотрудничество с журналом ELLE: они решили сделать серию портретов именитых кутюрье. Мне это показалось забавным. В то время как рок-звезды превратились в скучных буржуа, их место заняли дизайнеры. Никто не живет так весело и зажигательно, как Лагерфельд, Готье, Гальяно. У них есть деньги, воображение, способность творить, они по-настоящему свободны.

культура: Любимый дизайнер?
Перье: Я бы выбрал троих. Лагерфельд: он обладает недюжинным умом. Готье: он по-настоящему умеет любить и наслаждаться жизнью. Но, бесспорно, номером один для меня был Сен-Лоран. Трудно найти более трогательного и талантливого человека. Я знал его много лет. Мы познакомились в 60-х, я снимал в его нарядах Франсуазу Арди.

культура: Как отбирали снимки для выставки в Москве?
Перье: Когда я устраиваю международные показы своих работ, то всегда руководствуюсь вкусами публики. Мне важно, чтобы зрителям было интересно.

культура: А над чем сейчас работаете?
Перье: Сегодня я больше не снимаю, переключился на книги. Уже написал шесть. В основном биографий. В октябре выпущу сборник новелл. Каждый из рассказов посвящен тому, что стареть не так здорово, как нас пытаются уверить. Нам постоянно твердят, что в 60 лет жизнь только начинается, можно найти новую любовь, беспрепятственно заниматься сексом. Чушь! Такое возможно для одного процента населения. Но откуда возник этот миф? Европа стареет, пожилых людей становится больше, чем молодежи. Чтобы старики продолжали тратить деньги на всякие глупости, рекламщики и решили распиарить все прелести старения. Но мне кажется, говорить подобные вещи стыдно. Какой посыл мы транслируем молодежи: «Не волнуйтесь, у вас еще есть время, не спешите, все впереди». Но это ложь. Жить нужно здесь и сейчас. А не ждать удобного момента, и уж тем более старости.

культура: Тоскуете по 60-м?
Перье: Конечно. Люди моего возраста предпочитают говорить, что сегодняшний день их интересует куда больше, чем собственные воспоминания. Они живут настоящим и будущим. Мне же куда больше нравилось время, когда мне было 25, а не 77. Поэтому я не стесняюсь ностальгировать по своей юности. Мне довелось пережить потрясающие вещи.