Привет, «Артист»

Ксения ПОЗДНЯКОВА

30.11.2016

В Московской консерватории впервые состоялся кинопоказ. Для дебюта выбрали черно-белую немую ленту Мишеля Хазанавичуса «Артист». Картину, удостоенную пяти статуэток «Оскара», продемонстрировали в сопровождении Московского академического симфонического оркестра под управлением Павла Когана. За дирижерским пультом — голландский маэстро Эрнст ван Тил. У рояля — автор музыки, лауреат премии «Оскар» Людовик Бурс. На экране — великолепные Жан Дюжарден и Беренис Бежо. На два вечера Консерватория превратилась в типичный кинотеатр начала 20-х и подарила публике встречу с золотым веком Голливуда. 

Накануне концерта композитор Людовик Бурс дал эксклюзивное интервью «Культуре». 

культура: Ваше знакомство с музыкой состоялось благодаря аккордеону. Почему выбрали именно его? 
Бурс: Это произошло случайно. Я вырос в Бретани, в маленьком городке на западе Франции. На площади ребята играли на аккордеоне, и буквально все жители собирались, чтобы их послушать. Тогда и понял, что это отличный способ показать себя. Нам всем необходимо признание родителей, друзей. Так что в какой-то степени я занялся музыкой ради того, чтобы привлечь к себе внимание. В 11 лет вместе с небольшим оркестром уже выступал на различных праздниках: балах, свадьбах, религиозных торжествах. Затем  познакомился с преподавателем по аккордеону, который оценил мои способности и абсолютный слух. Позже он посоветовал переключиться на фортепиано и поступить в консерваторию в Сен-Бриё. Тогда мне пришлось на время расстаться с аккордеоном — было невозможно совмещать две дисциплины. Но сегодня я частенько использую этот инструмент, работая над музыкой к той или иной ленте. 

культура: Когда у Вас проснулась тяга к сочинительству? 
Бурс: Примерно в десять лет я впервые увидел фильмы Серджо Леоне и услышал музыку Эннио Морриконе. Там есть моменты, когда герои не произносят ни единого слова. Тогда-то мне и открылось, какую эмоциональную нагрузку несет музыка. Меня это потрясло. Наверное, именно с тех пор я потихоньку увлекся композицией и начал двигаться к тому, чем занимаюсь сегодня. Морриконе позволил мне осознать свое предназначение, ощутить важность мелодии, звучащей с экрана. 

культура: Помните свое самое раннее произведение? 
Бурс: Конечно, я как раз впервые влюбился. Мне было лет 13–14, я написал небольшой отрывок и назвал его End of light. 

культура: Как начался Ваш роман с кино? 
Бурс: Я всегда много общался с выпускниками киношколы, академии изящных искусств. Мы делали какие-то короткометражки, снимали видео, но по-настоящему приступил к работе в кинематографе, когда в 1996 году познакомился с Мишелем Хазанавичусом. Надо же, двадцать лет уже прошло. Мишель тогда занимался рекламой. Я помог ему с несколькими роликами. Затем он снял фильм «Мои друзья». Это был наш первый совместный опыт в полном метре. 

культура: Как у Хазанавичуса зародилась идея сделать немое кино? 
Бурс: «Друзей» приняли не слишком хорошо. Мишель страшно переживал. Тогда мы с компанией решили отправиться отдохнуть на остров Форментера. Однажды на пляже кто-то спросил Хазанавичуса, что он собирается делать дальше. Он ответил: сниму черно-белый немой фильм. Все были в шоке. Задумка гениальная, но одновременно и рискованная — никто не верил, что подобная картина привлечет людей в кинотеатры. Так что, видите, замысел «Артиста» возник за 11 лет до реализации.

культура: На что Вы опирались, когда приступили к сочинению партитуры? 
Бурс: Обычно в своей работе я основываюсь на сценарии. Если текст мне нравится, то в голове сразу рождаются какие-то мысли. А теперь представьте, как выглядит сценарий немого фильма. Передо мной был, скорее, план съемок. Естественно, никаких диалогов, подробностей. Информации катастрофически не хватало. Хорошо еще Мишель прекрасно рисует. Я попросил его поделиться раскадровкой, которую он сделал. И когда, к примеру, я сочинял тему главной героини — Пеппи Миллер — ее портрет висел у меня перед глазами.  Кроме того, я искал вдохновение в реальных историях актеров и музыкантов того времени. Нашел изображение женщин той эпохи, похожих на Пеппи. Так что, можно сказать, творил по фотографии. При этом я был ограничен во времени, а написать нужно было очень много. В итоге работа заняла год. 

культура: В немом фильме мелодия в каком-то смысле заменяет диалоги...
Бурс: Вы верно сказали — в каком-то смысле. Музыка не заменяет диалогов, она рождает эмоции. Вы можете слушать одну и ту же мелодию в моменты счастья или когда вам грустно, и она будет иметь совершенно разное звучание. Допустим, Тарантино далеко не всегда использует треки, специально написанные для его картин. Порой для сцен насилия он специально выбирает очень красивую и нежную музыку. Она входит в противоречие с тем, что происходит в кадре, но этот диссонанс дает иное понимание даже самым жестким сценам.  

культура: Эрик-Эмманюэль Шмитт утверждает: Бах — это музыка, написанная Богом, Моцарт — которую слушает Бог, а Бетховен убеждает Создателя отправиться на каникулы... А какой Ваш любимый композитор? 
Бурс: По правде сказать, Стравинский. Когда я приехал в Париж, чтобы продолжить обучение, в консерватории мы слушали массу различной музыки: Бах, Моцарт, Гендель. Я же открыл для себя Стравинского. Буквально влюбился в его произведения. В моем понимании он абсолютный гений. Кроме того, Прокофьев. Вслушайтесь в музыку Дэнни Эльфмана, постоянного соавтора Тима Бёртона, и если вы знакомы с наследием Прокофьева, то поймете, откуда черпает вдохновение Эльфман. Позже я познакомился с Шостаковичем. Ну и, конечно, нельзя обойтись без Чайковского, композиторов немецкой школы и французов — Равеля и Дебюсси. 

культура: Фильм «Артист» принес Вам мировую известность, а также все возможные награды: «Сезар», BAFTA, «Золотой глобус» и, наконец, «Оскар». Какой приз для Вас наиболее ценен? 
Бурс: Безусловно, «Оскар». Это высшее признание для любого, кто работает в кинематографе. 

культура: Премия Американской академии сильно изменила Вашу жизнь? 
Бурс: Естественно, но это не значит, что я возгордился, стал иначе относиться к людям. Когда меня с кем-то знакомят и тут же добавляют: «Перед вами оскаровский лауреат», всегда говорю, что не следовало этого упоминать. Хочется, чтобы меня воспринимали как обычного человека. Тем не менее «Оскар» открывает многие двери. Если мне нужно сделать важный звонок или отправить какое-то серьезное письмо, я порой пользуюсь своим статусом оскароносца. Но делаю это чрезвычайно редко. 

культура: Когда начиналась вся эта авантюра с «Артистом», ожидали подобного успеха? 
Бурс: Совсем нет. Скорее, наоборот. Когда фильм вышел в прокат, мы не думали, что будет ажиотаж, полные залы. Такое предсказать нельзя. Вы не можете сами утверждать, что создали шедевр. Решать зрителям. Как только вы представили свой труд на суд публики, он вам больше не принадлежит.

культура: Расскажите, как состоялось Ваше знакомство с Эрнстом ван Тилом? 
Бурс: Мы встретились во время записи музыки к фильму. К финалу я страшно устал и сильно нервничал. И тут появился Эрнст, спокойный, уверенный, обнадеживающий. Мне это сразу понравилось. Все пять дней, что велась запись, вокруг царила потрясающая атмосфера. Музыкантам удалось создать что-то невероятное. Оркестранты буквально влюбились в партитуру. Эрнст дирижировал так, будто бы это последний концерт в его жизни. Тогда мы и решили продолжить сотрудничество. Я безумно благодарен Эрнсту за то, что он рядом. Горжусь этим. 

культура: Как работалось с оркестром Павла Когана?
Бурс: Прекрасно. Коллектив великолепен. К тому же мы играем в Консерватории, удивительное место, особенная атмосфера зала, я ощущаю незримое присутствие всех, кто когда-то здесь выступал. 

культура: Вы впервые приехали к нам. Каковы Ваши впечатления?  
Бурс: Мне здесь очень нравится. Я очарован Москвой, хотя понимаю, это далеко не вся Россия. Каждый раз, когда смотрю на Кремль, чувствую, в какую величественную страну попал.