Сокровища Магритта

Юрий КОВАЛЕНКО, Париж

05.10.2016

В Центре Помпиду открылась выставка одного из самых популярных и загадочных художников в истории живописи — бельгийского сюрреалиста Рене Магритта. В экспозиции «Вероломство образов» собрано около ста работ из крупнейших музеев и частных коллекций.

«Магритт был скептиком, который все подвергал сомнению и считал окружающую действительность непознаваемой, — отмечает куратор выставки Дидье Оттанже. — Он хотел, чтобы зритель мог услышать молчание мира. Для него прежде всего была важна атмосфера, полная меланхолии и тревожного ожидания». Несмотря на то, что бельгийца зачислили в сюрреалисты, сам он называл себя «магическим реалистом».

Магритт появился на свет в семье портного и модистки в провинциальном городке Лессине. Когда мальчику было 13 лет, мать покончила с собой. Трагедия потрясла будущего художника и наложила отпечаток на его творчество. 

С юных лет Рене хорошо рисовал и на первых порах зарабатывал на жизнь, создавая рекламные афиши, плакаты и даже узоры для обоев. Учился в Королевской академии изобразительных искусств в Брюсселе. Увлекался древними мыслителями — Евклидом, Платоном, Цицероном, Плинием Старшим, дружил с видным французским философом Мишелем Фуко. Пробовал себя во многих течениях — импрессионизме, кубизме, футуризме, дадаизме. В конце концов оказался в компании сюрреалистов: Андре Бретона, Сальвадора Дали (даже гостил у него в испанском городке Кадакесе), Макса Эрнста, Луи Бунюэля, Поля Элюара. В отличие от коллег, презирал фрейдизм. На этой почве разругался с лидером направления Андре Бретоном, который голословно обвинил Магритта в «буржуазности». 

Рене никогда не собирался сотрясать общественных основ, но трижды вступал в компартию и каждый раз выходил из нее. Сотрудничал с левой газетой «Глас народа» и журналом «Сюрреализм на службе революции». Некоторые плакаты, представленные на выставке, посвящены рабочему классу и напоминают произведения советских соцреалистов. Победу в Сталинградской битве в 1943 году мэтр отметил переходом к так называемому «солнечному стилю» и несколько лет писал жизнеутверждающие полотна а-ля Ренуар. Правда, успехом они не пользовались, и художник вернулся на проторенную дорогу. 

На метафизических картинах-ребусах Магритта лежит печать таинственности и двусмысленности. Атмосферу создают зеркала, занавески, тени, пламя. И, конечно, слова, начертанные прямо на холсте. Например: «Это не трубка». «Кто только не упрекал меня за знаменитую трубку! Но разве можно ее набить табаком? — иронизировал автор. — Нет, ибо вы видите только ее изображение. Значит, напиши я на моей картине «Это трубка», я бы соврал». Другой знаковый образ — мужчина в котелке. 

Кинематографисты Жан-Люк Годар, Бернардо Бертолуччи, Ален Роб-Грийе, Терри Гиллиам и другие пользовались идеями сюрреалиста. Его персонажи растиражированы во всем мире рекламщиками, фотографами, копиистами и эпигонами.

Мэтр уверял, что его картины надо смотреть, а не разгадывать. Убеждал досужих критиков и искусствоведов в том, что в полотнах нет ни двойного дна, ни месседжа, что доступны якобы только посвященным: «За изображением нет ничего. Под красками — холст. Под холстом стена и т.д. Все очень просто. Видимые вещи всегда скрывают что-то невидимое». 

Ничто не ново под Луной. За шесть лет до рождения Магритта о том же сказал замечательный поэт-символист и философ Владимир Соловьев: «Милый друг, иль ты не видишь, что все видимое нами — только отблеск, только тени от незримого очами?»