Николай ИРИН

15.09.2017

Первый канал показал 8-серийную «Комиссаршу» режиссера Елены Николаевой по сценарию Сергея Калужанова с Ириной Пеговой в центральной роли. Действие происходит в течение нескольких дней 1943 года в Энске, три месяца назад освобожденном от захватчиков Красной армией. Наши успехи уже очевидны, но фронтовая линия пока ушла недалеко. Героиня Пеговой — Галина Семенова—– после ранения под Сталинградом и госпиталя возвращается в родной городок для дальнейшего прохождения службы уже в милиции.

Впрочем, что значит «наши успехи», кто такие эти «мы»? Вопрос не праздный. В советских кинокартинах армия с гражданским населением поголовно поддерживали партию и правительство в организованном противостоянии агрессору. Предателей и коллаборационистов было один-два человека на сюжет, плюс, в экстренных случаях, коварный, но вовремя разгаданный диверсант. Добропорядочным советским зрителям не из кого было выбирать.

Однако в постсоветские времена кое-что изменилось. Заявлялось, что Красную армию, маршала Жукова, а уж тем более товарища Сталина поддерживали, мягко говоря, не все: многие сочувствовали фашисту, получали от доброго старосты выплаты и пайки. Приходилось читать красноречивые ленинградские мемуары, где описывалось, как в ночь бомбежки по всему блокадному городу, точно тысячи светлячков, вспыхивали специальные фонарики, которыми диверсанты и сочувствующие воодушевленно сигналили немецким асам. В постсоветских кинопроизведениях, в полном соответствии с возобладавшими принципами плюрализма, стали появляться морально оправданные, этически безупречные коллаборационисты, перебежчики и помощники вермахта.

Теперь зритель мог выбирать себе новую, нетрадиционную пока еще ориентацию, внутренне совпадая с теми, кого обидела «проклятая советская власть», с теми, кто встал на путь мужественного пособничества врагу. Так вот, «мы» автора этого текста вполне традиционно. Мне нравится даже и знаменитое стихотворение Межирова с его магической идеологической формулой: «И без кожуха из сталинградских квартир / Бил «максим», и Родимцев ощупывал лед. / И тогда еле слышно сказал командир: / «Коммунисты, вперед! Коммунисты, вперед!»

Казалось бы, где теперешние зрители, а где те «коммунисты»? Однако самая великая война раз и навсегда оформлена тою мифопоэтикой — без вариантов. На смерть, нравится это кому-то или нет, шли тогда не с хоругвями, а с партбилетами. Попытки художественно оспорить мифопоэтическую реальность ни к чему хорошему не приводили и не приведут: национальное коллективное бессознательное не сдаст своих никогда.

В мини-сериале «Комиссарша» есть только один эпизод, где авторы заискивающе посигналили ревизионистам: отправляясь в пекло и обращаясь к майору НКВД Фролову, молодой советский офицер пытается ненавязчиво сострить относительно призыва «за Родину, за Сталина». Впрочем, незадолго до этого он вместе с товарищами попал под минометный обстрел прорвавшейся в наш тыл фашистской разведроты и потерял брата: человека можно понять. В остальном «Комиссарша» безупречна: пособники с предателями, хотя и многочисленны, сосланы на второй план, авторы к ним сдержанно-безжалостны; милиционеры сообразительны, добросовестны, мужественны и красивы; даже поначалу чрезмерный в своей правильности майор НКВД Фролов на поверку оказывается не жлобом и кровопийцей, а беззаветным героем. А то уже поднадоело видеть, что все энкавэдэшники по определению садисты.

Требуя плюрализма, ревизионисты обыкновенно ссылаются на пресловутую «правду жизни». Никто не против. Если бы «очернения» требовала художественная задача, возможно, в этом режиме иногда получались бы достойные произведения. Однако «справедливую» якобы критику заказывают в целях социально-экономического и, подозреваю, геополитического передела. В итоге получается одно лишь предательство «наших» (а значит, и моих) интересов.

«Комиссарша» — с одной стороны, обыкновенная жанровая «стрелялка», но с другой, долгожданное возвращение к исходной мифопоэтике Победы. На дворе 1943-й, ничего еще не решено, немец орудует совсем неподалеку, на нашей еще территории, но мужчины и женщины, по долгу службы стоящие на страже городского правопорядка, не колеблются, не просчитывают, к кому бы примкнуть, чтобы сохраниться и обогатиться. Делают свое трудное опасное дело. Их решимость не показная. В жанровом ключе наглядно предъявить не одни лишь хитросплетения сюжета, но еще и эту внутреннюю сущность простых советских офицеров — задача непростая, но создатели сериала справляются.

Возможно, лучшую свою роль играет здесь Олег Фомин (начальник отделения капитан Супрун). Не поступаясь своей фирменной маской «мужественного одинокого волка», он расширяет предсказуемого персонажа, добиваясь многообразия его психологических проявлений. На Супруна с интересом смотришь как на частного человека с конкретной судьбой и одновременно как на собирательный образ, на типичного советского офицера и мужика. Он опознает во вновь прибывшей Галине человека, преданного идее ответственного служения, с ходу награждая ее титулом «комиссарша». Любовные отношения не сложились, однако это никак не влияет на их совместную работу. Удалось добиться того, что спокойная уверенность энских милиционеров военной поры буквально впечаталась в психофизику актеров. Испытываешь комфортное ощущение, глядя на то, как «наши» общаются, любовно оберегая друг друга. Тут и драгоценное советское воодушевление, и уникальная «солидарность трудящихся».

Быстрый перебор эпизодов в сочетании с нехарактерной для жанра психологической глубиной, привнесенной хорошими актерами, оставляет сновидческое впечатление. События происходят в головокружительном темпе, и быстрота эта вступает в отношения конфликта с базовым сюжетом: медленным, универсальным и трудным. Семейный вопрос: мать, отец, сын, такая конструкция выдерживает любые перегрузки.

Противопоставлены две пары: Галина и ее сожитель-бандит из 1925 года, сын Галины Илья и его девушка из года 1943-го. В молодости Галина два месяца встречалась тогда со случайным, заезжим парнем, подхватившим ее на танцах. В первый же вечер знакомства он грубо, унижая и подавляя, овладел ею прямо на лестнице в подъезде, впоследствии практиковал этот стиль любовных отношений вплоть до момента, когда узнал о беременности Галины. Узнал и — бежал в Орел, где на его счету были многочисленные преступления, связи и дружки.

Так вот, Илья не смог уйти от родового проклятия, точно так же встав на преступный путь, так как его взял под опеку приятель отца бандит Матвеев. Однако, если предначертанной социальной роли паренек избегнуть не сумел, то поменять все, что в его власти — модель общения с подругой, — смог. Регулярно акцентируются их обоюдная нежность и заинтересованность друг в друге. Илья, в отличие от папаши, рад собственному ребенку и борется за его выживание.

Герой удивлен тому, что мать рассказала об отношениях с отцом. Галина, в свою очередь, удивлена, что между сыном и его любимой — иное. «Думала, всегда так происходит: страшно, больно, но терпимо». Ее личное прошлое кошмарно, любовный опыт сына — светел.

В этом главный социально-психологический парадокс «Комиссарши», на котором все и держится: Галина, как любая мать, культивирует вместе с биологической привязанностью к ребенку всепрощающую, архаическую и темноватую по своей природе волю к его жизни любою ценой.  Илья преодолевает материнское, нерассуждающее и слепое, начало: в финале он отказывается бежать и скрываться, как того требует Галина, а, будучи повязан кровавыми убийствами, в том числе невинного милиционера, совмещает самосуд с героикой и благородно гибнет.

Внезапно выясняется, что на социальном уровне комиссарша безукоризненна, зато на уровне человеческих отношений, в сфере психической, бессознательно совершала ошибку за ошибкой. Посвятила молодость мести бывшему сожителю, из-за чего переселилась в Орел, оставив сына без внимания и запрограммировав его пойти по преступной стезе. Когда она осуществляет контроль над социумом в чине капитана милиции, ей нет цены. Когда она пытается управлять сыном, Галина ошибается. Она полагает, что выполняет свой долг, но на деле следует голосу крови. Илья же, наоборот, делает свободный выбор в пользу «наших».

Схема умозрительная, не поспоришь, однако это все равно внятное и вменяемое высказывание, комментирующее советское общество куда проницательнее, точнее и умнее, нежели его оголтелые и поверхностные недоброжелатели. Кто бы мог подумать, что жанровая, состоящая, на первый взгляд, из одних общих мест картина «про шпионов, бандитов и милиционерку», на поверку обернется аналитикой, не утратившей эмоциональной вовлеченности. В финале искренне радуешься победе наших и загадываешь новую встречу с теми же самыми героями.