Анна ЧУЖКОВА

05.11.2014

К 200-летию Лермонтова Малый театр возвратил на сцену «Маскарад». Здесь это уже четвертая постановка.

В 1852-м, после долгой борьбы с цензурным комитетом за право иметь зрителя, пьеса впервые взошла на подмостки Александринского. Почти сразу после премьеры, в 1853-м, драма Лермонтова постучалась в дом Островского, но этот спектакль был вскоре забыт. Зато, как пишут критики, в 1860-х в полной четырехактной редакции «Маскарад» исполнялся «ослепительным созвездием талантов Малого театра» (Самарин, Ленский, Васильева и даже Ермолова в роли служанки).

В 1914 году, к вековому юбилею автора, «Маскарад» в Малом предполагалось возобновить, даже был утвержден звездный состав: Арбенин — Ленин, Нина — Пашенная. Но директор императорских театров Теляковский заявил: «Теперь не до «Маскарадов»!» И оставил Лермонтова без театрального подношения к столетию. 

Век спустя ошибку исправил режиссер Андрей Житинкин. Кстати, постановка совпала еще с одним юбилеем. Исполнитель главной роли — Борис Клюев — летом отметил семидесятилетие. Роль Арбенина стала для него бенефисной. 

Художник Сергей Бархин представляет непривычно аскетичное для Малого пространство. Это не в дотошных подробностях воссозданные дворянские квартиры и бальные залы с обилием великолепной, исторически точной мебели. Декорации «Маскарада» — петербургская строгость и ритмичность, расцвеченная яркими костюмами актеров (пышные образы создавал модельер Вячеслав Зайцев). Сцену дисциплинируют ровные ряды дорических колонн. Посреди диптера — круглый вращающийся стол. Здесь разыгрываются судьбы, и целые состояния меняются на какого-нибудь червового туза или валета. Спектакль открывает сцена-метафора. Стол раскручивает Неизвестный (неузнаваемый в темных очках Борис Невзоров) — как закручивает интригу стихия петербургского света, если можно словом «свет» назвать порок.

По традиции Малого, Житинкин покорно следует за автором. Текст пьесы остался неизменен. Рифма придает действию отстраненную холодность и размеренность. Но, помимо лермонтовского стиха, в постановке присутствует и визуальная образность. Когда Арбенин решается на месть, отчаянно разрубает тесаком кусок льда («Прочь, добродетель: я тебя не знаю, / Я был обманут и тобой, / И краткий наш союз отныне разрываю — / Прощай-прощай!..»). А на ноги убитой жены (Полина Долинская) ревнивец надевает валенки — чтобы любимой не было холодно. 

Спектакль был бы неплох, если б не настолько растянут. За темпом знаменитого вальса Хачатуряна действие не поспевает — плутает среди колонн Бархина, запинаясь и останавливаясь. А интрига, потерявшая ритм, утрачивает и зрительский интерес. Одной из причин цензурного запрета пьесы были «нападки на костюмированные балы в доме Энгельгардта». Житинкин уязвляет маскарады еще почище. В его прочтении они скучны — это ли не самое страшное обвинение для бала?