Евгения КРИВИЦКАЯ

10.06.2014

Перенести старый как мир сюжет в настоящее время — не новость в современном оперном театре. Другое дело, что режиссер Роланд Шваб намеренно сделал еще и предельно жесткий спектакль, вгоняющий публику в шок. Эпатаж кого-то завел не на шутку. В конце первого действия с балкона полетел голос: «Браво, Моцарт!», но скандала не получилось.

В антракте зрители бурно обсуждали идею превратить Дон Жуана во владельца гольф-клуба. Мафиози ли он? Скорее хозяин преисподней, на что явственно указует надпись на дверях его заведения, как на вратах Дантова ада: «Оставь надежду навсегда…» Его подчиненные — типичные братки, пресмыкающиеся перед боссом, с готовностью копирующие его жесты. На звуках увертюры их появление выглядит эффектно — темные силуэты одинаковых мужских фигур постепенно заполняют все пространство. Свита Дон Жуана, в либретто не предусмотренная, присутствует на сцене едва ли не постоянно. С неистощимой фантазией режиссер придумывает им «занятия»: в арии Лепорелло телохранители возлежат на шезлонгах, охальными жестами комментируя дон-жуанский список хозяина. В сценах главного героя с простушкой Церлиной они издеваются над ее женихом, угрожая непутевому Мазетто клюшками для гольфа. И Командор тут падает жертвой дуэли на тех же клюшках — не на шпагах же драться в XXI веке?

Понять и принять идеологическую формулу Шваба помогает блестящая сценография Пьеро Винсигуеры. Ряды неоновых ламп, обрамляющие периметр «черного кабинета» сцены, слепят глаза. Личные апартаменты Дон Жуана напоминают подземный бункер. Вращающиеся карусели в стиле хай-тек, подсвеченные багряными лучами, — главный аттракцион на венчающем первое действие бале.

Несмотря на сложные конструкции декораций, никаких остановок для их перемены не предусмотрено. Опускается занавес, и на авансцене продолжают разворачиваться события. Подобным образом решена сцена на кладбище — минималистски и остроумно. Реагируя на голос Командора (его статуи мы не видим), Дон Жуан и Лепорелло пытаются отыскать своего собеседника в зрительном зале, благодаря чему зрители невольно становятся соучастниками драмы.

Феерическое впечатление производит финал, соединивший фарс и трагедию. Как известно, во время финального ужина оркестр играет отрывки из модных венских опер, в том числе из «Свадьбы Фигаро» (такая вот самоцитата классика). В мизансцене же пирующие имитируют композицию «Тайной вечери» Леонардо да Винчи — ведь это последний час героя.

Наступает апокалипсис, и почва в прямом смысле уходит из-под ног героев: сцена внезапно «расслаивается» на четыре этажа. Кажется, что возмездие настигло топтавшего все вокруг наглеца, но в том-то и дело, что дьявола адом не испугаешь. Поэтому оптимистичный эпилог с моралью в новом спектакле «Дойче опер» не годится, и Шваб обходится без него. В полной тишине Дон Жуан поднимается, отряхивая от известки одежды, и спокойно уходит прочь: зло, как и добро, вечно… Главный месседж понятен: дон жуаны живут среди нас, им несть числа, и они нагло процветают.

Идеи Роланда Шваба нашли достойное музыкальное воплощение. Оркестр, ведомый дирижером Фридеманном Лайером, звучал суховато, но с драйвом, кружа голову, подобно шампанскому-брют. Певческий состав можно по праву назвать звездным, и хотя у каждого из солистов — своя моцартовская история, в «Дойче опер» они выступили командой единомышленников, подверстав характеры канонических героев под режиссерский замысел. 

Баритон Карлос Альварес сделал своего Дон Жуана брутальным мачо. Ему под стать — Лепорелло, харизматичный итальянский бас-баритон Алекс Эспозито (он с триумфом выступал в этой роли и в Венской государственной опере, и в «Ковент-Гарден»). Публику восхитил не только его виртуозный вокал, но и то, что все буффонные кунштюки артист мастерски погружал в сложную вязь пластического рисунка образа, придуманного хореографом Шильке Сенс. Румынское сопрано Елена Мошук (донна Анна), одетая в модное платье цвета фуксии, выглядела настоящей «железной леди». В знаменитой арии мести ее голос был буквально пронизан «металлом».

На партию донны Эльвиры позвали известную певицу из России, солистку Большого театра Динару Алиеву, блеснувшую отличным моцартовским вокалом. Благодаря артистизму и тонкой музыкальности ее героиня оказывается наиболее многоплановой, способной и на бешеную ревность, и на нежную мечтательность. Алиева не новичок в «Дон Жуане»: пару лет назад ее приглашали в Латвийскую национальную оперу, где не поверили, что солистка выучила партию буквально за две недели. «Дойче опер» — важная ступенька в международной карьере певицы. (Впрочем, не забудем, что недавно она с большим успехом дебютировала в Венской опере в «Евгении Онегине»). Роланд Шваб значительно укрупнил роль Эльвиры: она, как тень, следует за Дон Жуаном, отрешенно наблюдая за безумной вакханалией. Впрочем, преданность редко находит награду — Дон Жуан, в отличие от Летучего голландца, не ищет тихой гавани.