Отправьте нас на заводы

Марина АЛЕКСИНСКАЯ

13.11.2019

Новый сезон Театр на Малой Бронной открыл с новым художественным руководителем, широко известным среди театралов и всенародно прославившимся после женитьбы на Ксении Собчак, Константином Богомоловым. Новизна — ​наркотик настоящего времени. Впрочем, главной постановкой осени здесь оказалась нафталиновая сорокинская «Норма».

Накануне открытия сезона состоялась пресс-конференция, главная новость которой: в Театре на Малой Бронной создается Фонд поддержки и развития современного театра имени Соломона Михоэлса. Известен и один из партнеров новоиспеченной некоммерческой организации, тоже фонд — ​«Искусство, наука и спорт» миллиардера Алишера Усманова. Иначе говоря, в новый сезон Театр на Малой Бронной вступает со смешанным типом финансирования — ​сохраняя государственные транши, переходит на западную систему: священную сцену искусства отдает на откуп частному капиталу и… зрителям. Недаром директор театра уже пообещал к декабрю поднять цены на билеты до 15 000 рублей. Не случайно и первая премьера — ​спектакль «Норма», копродукция Театра на Малой Бронной и «Мастерской Брусникина», — ​была задумана так, чтобы стать «бомбой», модной акцией разового скандала.

Достаточно сказать, что режиссер спектакля — ​небезызвестный Максим Диденко, ученик Кирилла Серебренникова. Из интервью одному глянцевому журналу известно, что не так давно, будучи на неметчине, г-н Диденко пережил «очень депрессивные настроения относительно русского пространства», «разочаровался в русском мире». В какой-то момент обратился к проекту «Норма», и обращение вышло спасительным. Вернуло режиссера, крепкого и в расцвете сил, в то самое «русское пространство». Кроме того, в основе спектакля — ​одноименный дебютный роман Владимира Сорокина. Произведение написано в ветхозаветном 1979 году, и тот факт, что сегодня «Норму» возвращают из забвения, усиливает эффект реабилитации ее нормативных кодов и положений.

…Уже был приглашен на премьеру весь московский бомонд, вся элита современного театра и медиа — ​герой настоящего времени Алексей Малобродский, актриса Ирина Апексимова, журналист Виктор Лошак и другие, чье мнение имеет внушительную силу в правильных кругах. Но что-то пошло не так.

Гасан Гусейнов сыграл на опережение. Артикулировав: «русский язык — ​язык клоачный, а Россия — ​одичавшая страна», этот остепененный филолог, профессор ВШЭ перетянул на себя одеяло хайпа. Как результат, Владимир Сорокин, антицарь анти-Мидас, превращающий, извините, в дерьмо все, к чему прикасается, снова остался на вторых-третьих ролях.

Прежде чем перейти к собственно постановке Максима Диденко, позволю себе небольшое отступление. Как-то на заре 90-х, в среде интеллектуалов, передали мне «самиздат». Папку сброшюрованных машинописных страниц, на первой сквозь синюю копирку было пробито: «Владимир Сорокин». Тогда это имя только-только входило в славу, но уже было признано на Западе. «Вряд ли прочитаешь», — ​усмехнулись. Наугад прочитала два произведения. Один — ​совсем короткий рассказ о том, как мужик, сидя в ванной, испускал то пузыри газов, то каловые массы с последующим пожиранием последних. Второй — ​с сюжетом поэлегантнее. Едет автобус по убитой, в летней пыли, дороге. Останавливается. Из автобуса выходят бабушка с внучкой. Напротив — ​курган, мемориал советским воинам, погибшим в годы Великой Отечественной. Бабушка с внучкой идут к мемориалу: присели рядом, развязали котомки, ну и принялись кормить друг друга собственным дерьмом…

Итак, время премьеры «Нормы» — ​годовщина Октябрьской революции, красный день календаря для многих поколений наших сограждан. Место действия — ​Дворец на Яузе. Один из памятников сталинского ампира, он же — ​свидетель знаковой хроники советской жизни. Здесь проходили съемки музыкальной комедии «Карнавальная ночь», новогодних «Голубых огоньков», выходивших в эфир с 1962 по 1985 год.

Соединить материальный объект с его потусторонней сущностью — ​задача спектакля. В качестве сценографии представлен траурный зал советского крематория, верно, не без нюанса, не без мистики: вместо герба СССР на фасаде впаян масонский треугольник со «всевидящим оком». Символы и знаки правят миром.

Словно из пепла, поднимаются в зал, обретают плоть и кровь, оживают персонажи. Рабочие и колхозники, пионер — ​всем пример, секретарь райкома, милиционеры (в том числе недвусмысленно напоминающие росгвардейцев, именуемых в определенной среде «космонавтами»), ну и, конечно, чекист — ​они создают сложный семантический узор, головоломку современного театра. Что же касается чекиста, то именно он инициатор действа. Ворвался в квартиру Бориса Гусева (альтер эго Владимира Сорокина), бросил малахольного интеллигента на колени, вытряхнул из хипстерского рюкзачка «Архипелаг ГУЛАГ» и еще одну запрещенную вещицу — ​роман «Норма»!

Представление начинается.

Как и роман, спектакль «Норма» — ​социально-политический памфлет, призванный манифестировать граду и миру:

Первое. Норма — ​это долг советского гражданина поедать в течение дня порцию фекалий, спрессованных фабричным образом. На глупый детский вопрос, почему взрослые «едят какашки», один ответ: понимание важности ответственного ритуала приходит с возрастом.

Второе. Норма — ​это адский ад из нормальностей, с которыми советский человек рождается, с которыми умирает. Всего «нормальностей» порядка девятисот форм, от «нормального мальчика», «нормального крика», «нормального дыхания» до «нормального куколя» в «нормальном Торжке» с «нормальным дифференцированием». Выражение абсурда и бессмыслицы советской жизни.

Третье. Норма — ​всеобщая падучая русского человека. В приступе напасти он, этот русский, этот люмпен, ветеран Великой Отечественной войны, только и может выразить всю свою накопившуюся за века классовую ненависть к социально чуждым Тургеневу и Тютчеву с их «великим и могучим», к «гнилой интеллигенции» в лице профессора-химика Мартина Алексеевича, по которому «шконка плачет, давно пора его раскулачить». И он, в своем расстроенном воображении, адмирал, золотопогонник, кричит до судорог: «Я бал тебя гад», «я бал срал», «я бал гал», «сраный гад», «я бал тебя, чтобы дерьмо», «дерьмо»…

Новаторство установок спектакля потребовало и от режиссера нетривиальных, новаторских ходов. Задействованы самые различные технические составляющие, но главный конек — ​компьютерные технологии. Они современны, они расширяют окно возможностей, выстраивают новые коммуникации. Зритель может почувствовать себя соучастником процесса, то есть не только тупо или с затаенным вожделением смотреть на акт, как пример, «совокупления крестьянина с землей», но и подмигнуть проекции себя любимого на драпировке занавеса. Спектакль так и заявлен — ​«синтез музыкального, танцевального, перформативного и диджитального искусства». Танец — ​акцент доминирующий.

Все-таки Максим Диденко больше хореограф, чем режиссер. Пластику литературного языка он ловко перевел на язык танца. Танцем начинается и заканчивается изощренность постановки. В движениях — ​архаика, первобытность… Ощущение материализации героев «Сада земных наслаждений» Босха. Бледные как тень полулюди, получудовища, полууродцы выстраивают пересечения судеб, магические линии. Спектакль превращают в аттракцион.

Главный трюк — ​сцена речи. В любом положении — ​вниз головой, в конвульсии, закованный в арматуру, артист обязан скороговоркой произнести все выше обозначенные лозунги, манифестальные нормативы. Приглашенный артист Евгений Стычкин оказывается первым среди равных. Вне конкуренции. Эквилибрист. Весь накопленный за годы актерского служения стеб, высокомудрый сарказм, слюнявую иронию вкладывает он в науку презирать Родину.

Будучи случайным гостем на этом празднике жизни, на себе испытала, что значит попасть в мощное силовое поле ребрендинга Театра на Малой Бронной, премьеры спектакля «Норма». Поразила зафинальная часть. Та заключительная кода, с которой все действующие лица «Нормы» посыпались как горох на сцену и под синкопирующие звуки милицейского джаз-бэнда зашлись в раже крушителя-победителя. Летали в воздухе цветы, в рваных лучах софитов мелькали фрагменты тел, затем с устрашающим неистовством все выбежали к рампе. И… случилось то, о чем мечтали теоретики театра век назад. Грань между подиумом и зрительным залом, между искусством и жизнью исчезла. Артисты, мальчики в трусах, девочки в трусах и топах телесного цвета (художник по костюмам — ​Галя Солодовникова), с напрочь отшибленным чувством стыда, неловкости, напомнили вдруг персонажей из серии митингов оппозиции июля-августа двадцать-девятнадцать, за честные выборы в Московскую городскую думу. Одна из девочек, копия пионера лет тринадцати из спектакля «Норма», держала плакат: «Отправьте нас на заводы».


Фото на анонсе: Софья Сандурская/mskagency.ru