Мухи отдельно, Чайковский отдельно

Елена ФЕДОРЕНКО

10.05.2017


«Чайковский»
Юрий Арабов

Театр имени Ермоловой

Худрук постановки: Олег Меньшиков

Режиссер: Александр Созонов

Художник: Мария Кривцова

Композитор: Иван Кушнир

В ролях: Сергей Кемпо, Юрий Казаков, Мария Бортник, Анна Воркуева, Владимир Мурашов, Александра Назарова, Никита Татаренков, Сергей Бадичкин, Алексей Каничев, Филипп Ершов. 

Театр имени Ермоловой представил трагикомедию о великом русском композиторе. Однако спектакль «Чайковский» отнести к разряду удач никак не получится. От полного провала его уберег Юрий Арабов, чей сценарий — более десяти лет назад по нему снят фильм «Апокриф: музыка для Петра и Павла» — взят за основу драматургии. 

У Арабова — чистое русское слово, лукавое добродушное остроумие, дивное сочетание трагедии и комедии, абсурда и фантасмагории. Умным взглядом он всматривается в миф о судьбе гения, возвышенно живущего в своем отрешенном мире, и предлагает рассмотреть его изнанку. Рассуждает о муках творчества, плате за талант, о страданиях, одиночестве и боли, сопровождающих служение музыке. 

Размышления не умозрительны, а поданы сочно и даже забавно: через жизнь, порой достаточно бытовую, насыщенную подробностями и достоверными деталями. Петр Ильич приезжает в Каменку, поместье своей сестры Александры Давыдовой. Переживает глубокую депрессию после отвергнутого публикой и обруганного критикой «Лебединого озера» в Большом. Утомлен педагогикой, разочарован женитьбой, измучен безденежьем. Напрасно на сайте театра указано: «История затрагивает самый малоизученный период жизни П.И. Чайковского». В спектакле никто ничего не изучает, не говоря уже о том, что важное для драматурга слово «апокриф» — своего рода ключ к разгадке этой «пьесы для кино» — авторы постановки вовсе не услышали. 

Не факты биографии, а художественная правда соединяет в арабовском тексте на несколько летних дней реальных и вымышленных персонажей. Сестру композитор любил горячо, видел в ней родного человека из общего детства, где музицирование составляло часть быта. Семья Давыдовых для Чайковского многие годы оставалась отдушиной, здесь можно было отогреться, почувствовать защиту в домашнем кругу. «Петя — не человек, он — гений», — фраза, брошенная Александрой, звучит рефреном, и многочисленные чада и домочадцы готовы гению служить, переполненные волнением — как правильно и тактично вести себя перед высоким родственником. Ему подчиняют собственную тихую деревенскую жизнь со всеми рефлексиями и тем настоящим, которому Антон Павлович выносил приговор: «ужасно по своей нелепости». Впрочем, все чеховское осталось в тексте, не получив сценической прописки.

Чувство исторической интуиции пока мало развито у юного режиссера Александра Созонова, а может быть, он и сознательно опускает философские рассуждения до уровня вполне заурядной житейской истории. Спектакль поставлен в традициях самостоятельной учебной работы, до какой у мастера-педагога явно не дошли руки. Нагромождено все, что освоено, — без разбора, лексика перенасыщена несочетаемыми ингредиентами. Будто в задачу входило одно: не утомлять зрителей размышлениями, но поразить их воображение беспокойными метаниями и всеобщей суматохой. На сцене показывают коллекции мух и сотрясают пластиковыми бутылями, повисают на цирковых тросах и прыгают через скакалку, танцуют и поют, бегают с бюстом Петра Ильича и выполняют всевозможные пластические этюды, раздают пощечины и наотмашь бьют по лицу ботинком. Мигают яркие звезды украинского неба, и звучит музыка Чайковского и Моцарта в электронных транскрипциях. 

Самое удивительное, что сделан спектакль заинтересованно, рожден по любви, играют актеры страстно, преувеличенно, ярко, и профессиональное состояние труппы заслуживает поощрения. Только вольные роли (и многие исполнены отменно) не складываются в единый пазл слаженного произведения, разнимая его на мельтешащие эпизоды. 

Нарочито хлопотливы и неуклюже заботливы хозяева: Александра (Мария Бортник), ее подкаблучник-муж (Юрий Казаков), его авантажный брат (Владимир Мурашов), их страдающая провалами памяти мать (Александра Назарова). Каждый — добрейшей души человек, но все вместе — олицетворение пошлого курьеза, инфантильной несуразицы, за которыми невозможно заметить страданий и одиночества «Петеньки». Непостижимо томление композитора и Алексею (Алексей Каничев), что был Чайковскому преданным слугой и конфидентом. Откровенно комикуют Никита Татаренков (Настоятель храма) и Сергей Бадичкин (Становой пристав Антон Антонович), делают это заразительно и остро. В облаках пудры появляется преследовательница — жена Чайковского Антонина Ивановна Милюкова. Актриса Анна Воркуева мастерски разыгрывает эстрадные репризы и споро, по-клоунски, меняет настроения героини: корыстная дьяволица вдруг оборачивается смиренной супругой, неуравновешенная фурия — ласковой наперсницей. 

И в центре этого маскарада — Петр Ильич. Роль исполняет талантливый Сергей Кемпо, отлично владеющий актерским мастерством, сценическим движением и фехтованием, за что особо уважаем театральным братством. Приступы возмущенного негодования и бурного раздражения его молодого вихрастого и прыгучего героя, исполненного витальной силы, подчас кажутся немотивированными, и в то, что живет персонаж в «пытке звучащего мира», поверить непросто. Ключевая сцена — встреча двух гениев: к Чайковскому пожаловал прямо из преисподней призрак Моцарта (Филипп Ершов). Понять, что их диалог об отношениях человека и Бога, не получается. На сцене — вновь шоу. Моцарт объясняет потомку, что гении — это падшие ангелы, их сочинения — попытки оправдаться перед высшими силами, и даже самые великие произведения не скроют жизни неправедной: «В аду тебе уже и место приготовили, так и сказали — для одной очень важной персоны».

В спектакле без подтекстов и цепочек смыслов великого и страждущего композитора показывают истеричным меланхоликом. Нет в нем ничего от нежного стеклянного мальчика Пьера, впечатлявшегося, по отзывам гувернантки, каждым пустяком, не прочитывается его будущее — русского европейца, безупречно корректного, с умом дипломата и русского офицера, как писали современники. Когда слуга Алексей рассказывает барину анекдоты, а он не сразу и не все понимает, трудно поверить, что это тот самый Петр Ильич, который любил юмор и писал шуточные (да и не только) стихи и поражал всех своей погруженностью в жизнь и литературу, интересом к историческим событиям и техническим новинкам. И не ошибался ли Борис Асафьев, утверждая, что Чайковский был почти круглосуточно творчески заряжен. Молодые неокрепшие умы, впервые узнавшие о композиторе, академику не поверят.

Спектакль о Чайковском практически уравняли с рингтоном, внедренным в мобильник из его же музыки. После антракта часть публики в зал не вернулась — пошли звонить.