Театральный роман

Елена ФЕДОРЕНКО

06.04.2017

Сорок лет назад 6 апреля в Театре на Таганке показали премьеру «Мастера и Маргариты», поставленную Юрием Любимовым. Первой инсценировке романа Михаила Булгакова было суждено стать одной из самых красивых легенд. Заинтриговали всех. Небывалый интерес публики не угасал, билеты превращались в валюту… «Культура» побеседовала с участниками исторического спектакля: Ниной Шацкой (Маргаритой), Вениамином Смеховым (Воландом) и администратором Александром Ефимовичем, занятым в постановке.

Спектакль воспринимался образцом коллективного творчества: легкий полетный режиссерский почерк, тончайшая интуиция художника Давида Боровского, перекрестки мелодий, собранных Эдисоном Денисовым, и, конечно, обаяние актеров, ведущих роли. Ансамбль сложился отменный: Дальвин Щербаков, Нина Шацкая, Александр Трофимов, Константин Желдин, Виталий Шаповалов, Вениамин Смехов, Иван Дыховичный, Юрий Смирнов, Татьяна Сидоренко, Зинаида Славина, Готлиб Ронинсон. 

«Мастера и Маргариту» запрограммировали на спринтерскую дистанцию, зарифмовав в постановке темы лучших названий из афиши и зашифровав сокровенные мысли, звучавшие и прежде: о художнике и власти, о сложносочиненных нелепостях жизни, о беде атеизма, бессмертии творческого поиска. Выглядело все как обращение не только к современникам, но и к потомкам. От перепадов фантазий захватывало дух: лихая вольница варьете, опутавший главных героев любовный морок, озорная буффонада сатанинской свиты, пронзительные по прозрениям библейские сцены. Настроения, подобно местам действия, менялись стремительно и естественно. Многие, правда, и сегодня думают, что из-за отсутствия финансирования Давид Боровский — великий волшебник театра — собрал фрагменты декораций из предшествующих спектаклей. Самоцитирование, однако, возникло не случайно, его идея родилась из желания отчитаться о пройденном пути перед собой и зрителями. 

Вихрем закручивался вязаный занавес из «Гамлета», прокуратор Иудеи появлялся в золотой раме из «Тартюфа», Маргарита пересекала пространства на маятнике из «Часа пик», в коллаже сходились элементы декораций из «Пугачева», «Послушайте!», запрещенного «Живого». Сын художника и продолжатель его дела Александр Боровский рассказал «Культуре»: «Папа не очень посвящал меня, тогда ученика суриковской школы, в то, как формировалась художественная идея спектакля. Решение возникло не из-за отсутствия средств — стопроцентно. Не помню, в связи с чем, но папа произносил фразу о подведении итога определенного творческого этапа». Таганковский хит не только обобщил пройденное, но наметил старт многочисленным интерпретациям загадочного текста, народ заговорил булгаковскими цитатами, потеснившими крылатые фразы Ильфа и Петрова, а многим читателям роман открылся благодаря театру. 


Нина ШАЦКАЯ: «Наши отношения с Филатовым накладывались на историю Мастера и его возлюбленной»

культура: Вы ведь не сразу получили Маргариту? Любимов вспоминал, что никак не мог определиться с исполнительницей, хотя обычно выбирал артистов легко.
Шацкая: Меня не было в распределении, в списке значились две актрисы: Евгения Поплавская и Наташа Сайко. Может быть, причиной послужило то, что незадолго до начала репетиций на общем собрании я нагрубила Юрию Петровичу, и он, естественно, обиделся. Выходка моя была своего рода защитной реакцией, ответом на несправедливость по отношению ко мне. Но это другая история. Через какое-то время подруги уговорили пойти к Любимову и объясниться. Он великодушно простил. На клочке бумаги написала о своем желании сыграть Маргариту и молча отдала Юрию Петровичу «заявку». Сознавала, что это моя, а не чья-нибудь роль, и ни одна, даже лучшая из лучших актрис, так не поймет героиню.

культура: А Вы как-то по-особенному ее чувствовали?
Шацкая: Просто судьба Маргариты — моя судьба. Я ничего не играла. Наши отношения с Леней Филатовым калькой накладывались на историю Мастера и его возлюбленной. Как и героиня Булгакова, я «жила тайной жизнью, сокрытой от людей», страдала от того, что не могла быть рядом со своим избранником, верила, что мы соединимся. Однажды на репетицию не пришла Наташа Сайко, и Любимов спросил, знаю ли я текст сцены Маргариты с Азазелло. Я знала весь текст от начала до конца. Очевидно, тем и убедила режиссера, что Маргарита — моя. 

культура: Вы долго оставались единственной и бессменной исполнительницей роли, а Филатов был Мастером гораздо реже, да и не первым. 
Шацкая: Сначала Леня вообще не хотел участвовать: «Какой из меня Мастер, я не похож на него, стремительно хожу, быстро говорю, а Мастер — совсем другой, такой, как Юрий Петрович». Премьеру выпускал Дальвин Щербаков, Филатов вошел в спектакль позже. Я же испытывала особенное творческое счастье в дуэте с моим любимым Леней-Мастером. 

Многое в рождении постановки кажется мне реализацией некоей мистической программы, настроенной на мою волну, начиная с удивительного назначения на роль. Почти десятилетие Любимов «пробивал» разрешение на инсценировку булгаковского романа и каждый раз получал категорический отказ. Зеленой улица стала только в 1977-м. Внутренний мой голос имеет тому свое объяснение. Мне суждено было стать Маргаритой, но в 60-е я не доросла до нее, наши взаимоотношения с Леней тогда не дозрели, еще не наступило время, когда я отчаянно просила соединения с ним, повторяя те же слова, что и моя героиня: «Я верую, верую».

Сейчас готовлю книгу, которая называется «Прости, прощай, Таганка». Одна из глав этого «театрального романа», конечно, посвящена «Мастеру и Маргарите». Ее я писала осенью, вновь переживала те чувства, с какими бежала на каждый спектакль. 13 сентября 2016 года стала свидетелем удивительного явления. В 19.30, когда сумерки еще не сгустились, внезапно небо заволокли темные облака, сложившиеся в летящий, но четкий образ: человеческий профиль с развевающимися длинными волосами. Я даже зарисовала увиденное и приняла его как чье-то послание. Может, Лёнино? Точно знаю, что все неспроста и связано с моей рукописью.

культура: Какие отношения соединяли Вашу Маргариту с Воландом?
Шацкая: Она ждала поддержки и знала, что ей помогут. Но кто? Появился Воланд, и вместе с ним окрепла ее страстная надежда, и вот уже Маргарита готова заложить душу нечистой силе, «чтобы только узнать, жив он или нет». 

культура: Критика скромно писала о совершенной спине Нины Шацкой. Как решились раздеться?
Шацкая: Я ничего не решала, так предложил гениальный художник Давид Боровский. Ведь Маргарита на балу у сатаны только в туфлях «из лепестков бледной розы». Я сидела на плахе из спектакля «Пугачев», на самом краю сцены, спиной к зрителям, лицом — к Воланду и его гостям. Фагот и Бегемот скидывали с меня плащ, спина и то, что ниже, открывались, и я казалась обнаженной. Естественно, на мне были трусики и колготы, я их все время пыталась поддернуть вверх. Юрий Петрович же просил Ивана Дыховичного и Юру Смирнова, игравших Фагота и Бегемота, проследить, чтобы «попка открылась побольше». 

Однажды за спиной послышался звонкий шлепок. Оказалось, что один зритель стал приподниматься и склоняться из стороны в сторону — так ему приспичило увидеть «вид спереди». Любимов наблюдал за этим в зале и потом рассказывал, какую смачную пощечину жена отвесила любопытствующему мужу.

культура: Роман причисляют к произведениям, которые приносят интерпретаторам неудачи. На Таганке об этом говорили?
Шацкая: Когда начинали готовить спектакль, никаких разговоров на подобную тему не слышала. Напротив, казалось, что это счастливое время, но именно тогда, с 1977-го, по моим наблюдениям, оно и стало постепенно уходить. Любимовской Таганке исполнилось 13 лет. На гастролях театра в Венгрии Юрий Петрович познакомился со своей будущей женой Каталин, и любовь к ней охладила его привязанность к нам, артистам. На одном из спектаклей, в том же году, я упала навзничь и чуть не разбилась. После чего меня уже не оставляло тревожное ожидание недобрых перемен в судьбе моего театра. Так и случилось.


Вениамин СМЕХОВ: «Главное в Воланде — не всесилие, а тоска»

культура: «Мастер и Маргарита» — самая яркая и славная легенда золотого века Таганки, где было множество замечательных работ. 
Смехов: Однажды с Любимовым мы вели разговор о съемках спектаклей. Он считал, что для театрального сочинения показ на экране — гибель. Я возразил: это способ сделать сценическую удачу достоянием миллионов. «Нет, — ответил Юрий Петрович, — спектакль должен уходить в легенду». 

культура: Но ведь «Мастер» и сейчас в репертуаре? Он заметно состарился?
Смехов: Сегодня, незадолго до встречи с вами, я просил у администратора контрамарки для близких друзей и узнал: все билеты проданы. Нам покажется, что нынешний спектакль — совсем другой, а людей, которые смотрят его впервые, он изумляет. И это здорово. Я давно не играю Воланда, но по просьбе Валерия Золотухина несколько лет назад дважды вышел на сцену. Расстроили иные ритмы, интонации, подзабытые акценты, но чудо остается и спустя сорок лет — фантастический интерес публики. Большинство актеров из нового поколения, но не все. Радостно, что Саша Трофимов — Иешуа, хоть уже и сильно пожилой, по-прежнему благороден. Маргариту замечательно играет Маша Матвеева — последняя звезда театра Любимова, красивая, пластичная, музыкальная. В роли Мастера — тоже повзрослевший Дальвин Щербаков, человек мудрый, с неактерским характером, направленным против себя и никогда против других. Один раз  сыграл с Димой Высоцким, и есть что-то символическое в том, что он, однофамилец Владимира Семеновича, сегодня лидер труппы. 

культура: Ваши воспоминания о спектакле назывались «Мастер и Маргарита» в стране чудес»... 
Смехов: Важный для меня образ. Страна чудес в отличие от страны дураков — это, конечно, родная культура, искусство, литература — то лучшее, что у нас есть. Чудо — выход романа Булгакова и выпуск спектакля. Десять лет Любимову запрещали браться за «Мастера и Маргариту», разрешили — как эксперимент или лабораторный опыт. 

Сейчас немало спектаклей по этому роману, народ идет на название — оно самоигрально, но «Мастер и Маргарита» на Таганке был первым. Его качество и успех обеспечил тандем Любимова и Боровского. И, безусловно, музыкальное оформление Эдисона Денисова. Премьеру мы отмечали в апреле, как Новый год: цифра 13 — столько лет исполнилось тогда нашему театру — украшала все пространство верхнего буфета, где стояла елка с головой Берлиоза. Праздник тоже стал событием.

Ключевой момент успеха — умение преподнести текст, родное слово. Этим не могли тогда похвастаться наши коллеги из других трупп. Ведь начало Таганки — спектакли поэтические. Репетируя и играя их, мы даже не заметили, как научились говорить, сберегая каждый звук русской речи. Для «Мастера и Маргариты» этого опыта хватило, чтобы богатый язык великого писателя прозвучал в полную силу — мы постарались довести его до конгениального отражения. Отличную инсценировку романа совместно с Юрием Любимовым написал Владимир Дьячин, интеллигент, сибиряк, преподаватель словесности.

культура: По-моему, она просматривается во всех спектаклях по булгаковскому произведению. 
Смехов: Пьеса, успешно соединившая все сюжетные линии, и сегодня не кажется устаревшей. На читках я был постоянным оппонентом Любимова. Юрий Петрович уважал во мне литератора, а он-то каждого из нас ввинчивал в работу со всеми нашими увлечениями. Когда же мы обсуждали инсценировку «Мастера и Маргариты», наступило необыкновенное возбуждение — все почувствовали, что свершилось открытие. Так ярко и театрально были прописаны сложнейшие темы. Сцены Мастера в подвале и в сумасшедшем доме, зарисовки шумной Москвы, картины Ершалаима со строгостью библейских эпизодов.

культура: Понимали Вы, что участвуете в создании эпохального спектакля?
Смехов: Наверное, нет. Нас нес какой-то вихрь удовольствия. Репетировали со студенческим азартом и студийным задором. Пусть нам не разрешают — а мы все равно сделаем. Такая русская удаль взыграла. Любимова захватила наша энергия, энергия романа, энергия любви, энергия библейского прозрения Булгакова — он вел репетиции так, будто тринадцати лет не бывало. Работал без напора и окриков, с радостью выслушивая наши предложения. Когда-то с таким настроением он создавал наш первый спектакль — «Добрый человек из Сезуана».

культура: Воланд был главным героем для Булгакова, о нем задумывался роман. Роль далась сразу? 
Смехов: Пережил страшное разочарование в самом себе, казалось, что ничего не выходит. Благодаря сомнениям и мукам получилось, в общем-то, неплохо. Прав Достоевский: чем больше страдаешь, тем больше шансов на успех. А вокруг меня-Воланда все бушевало. Коровьев — Бортник и Дыховичный репетировали потрясающе. Вся команда: и Юра Смирнов — Кот, и Таня Сидоренко — Гелла, и Зина Славина — Азазелло, оказалась инфицирована страстью к своим героям. Родилась выстраданная, но весело выстраданная история, и она отозвалась бурной реакцией первой мудреной публики, среди которой сплошь знатоки литературы, члены комиссии, друзья Булгакова.

культура: Павел Марков — человек, близкий писателю, знаменитый завлит МХАТа, на семинаре по критике увлеченно рассказывал нам, студентам, о «Мастере и Маргарите», хвалил не все, но Вашего Воланда выделял как удачу.
Смехов: От Павла Александровича я получил комплимент потрясающий. Он сказал, что, слушая меня, слышал звучание речи Михаила Афанасьевича, отголоски его манеры, юмора, тембра, ритмических ударений. И добавил, что я для него стал каким-то подарком из прошлого. Мы изумлялись, как ошарашивал спектакль зрителей — не только простую публику, но людей известных. Первыми посмотрели Константин Симонов и хранитель мхатовских тайн Виталий Виленкин, Виктор Розов, Вениамин Каверин, Петр Капица, Владимир Лакшин — и все «Мастера и Маргариту» приняли... 

культура: Разгадать досконально смыслы этого романа невозможно. Вопросы остаются. Вот Вы, как думаете, зачем Воланд приехал в Москву? Он определил Мастеру покой, но что это — пытка или счастливая награда? 
Смехов: В процессе репетиций у меня случилось личное открытие: главное в Воланде — не всесилие («всесилен, всесилен» — помните?), а тоска. Он наблюдатель, вокруг события, беспокойные и буйные, а Воланд словно вне игры. Однако его статика оказывается активнее страстей. Он озирает пространства, попадает в самые разные уголки земли — теперь вот сатанинская должность занесла в Москву 30-х годов. Он призван наказать, должен совершить зло и вдруг понимает, что карать некого и незачем: москвичи наказали себя сами, да так, как никакой дьявол не справится. Такой важный булгаковский подтекст. 

А светлейшее, гениальное открытие писателя в том, что есть нечто, неподвластное потусторонней силе. Это — дар искусства. Разговор Воланда с Мастером зашел в тупик. Мой Воланд сидит на откровенно самодельном гробике Офелии из «Гамлета» и никак не может разгадать собеседника, хотя всех остальных видит насквозь. Он предлагает Мастеру все: сгоревшую рукопись романа, Маргариту, их подвал, а тому все безразлично. Воланд споткнулся о Мастера. Так сильнее системы оказались реальные мастера — Эрдман и Шостакович. Воланд увидел здесь даже не человека, а событие, которому у него нет ни названия, ни рецепта для искоренения, поэтому он жалует Мастеру покой. Покой как награду. 


Александр ЕФИМОВИЧ: «Билеты на спектакль открывали двери любого магазина»

Ефимович: В театре я служил главным администратором с конца 70-х, и участие в «Мастере и Маргарите» вменялось в должностную обязанность. В нужный момент я входил в зрительный зал и подтверждал сомневающемуся Конферансье, его играл Готлиб Ронинсон, Коровьеву — Ивану Дыховичному, да и всем присутствующим, что упавшие с потолка талончики действительны на спектакли Театра на Таганке. Естественно, я волновался, боялся опозориться, как всякий ответственный человек, которому нужно выйти к зрителям. 

культура: В сцене варьете на публику падали контрамарки?
Ефимович: Нет, это были талончики в кассу, где без очереди, а она всегда огромная, можно было приобрести два билета.

культура: Почему все-таки Москва сходила с ума от «Мастера и Маргариты»?
Ефимович: Сам роман долгое время был под запретом. Разрешение на постановку «выбил» Юрий Петрович, и спектакль воспринимался уже двойным запретным плодом. Неискушенных зрителей привлекал такой манок, как нагая женщина, что казалось тогда невозможным на сцене. Многие рвались увидеть ее. И все мечтали приобщиться к самому хитовому, самому популярному, самому значительному в московской афише спектаклю, считая, что увидеть его надо непременно. 

Головокружительный успех «Мастеру и Маргарите» сопутствовал не только в Москве. Осень 1982 года. Гастроли Театра на Таганке в Ташкенте, куда приехал и Юрий Любимов. Первый выезд коллектива после смерти Высоцкого. Играли на сцене Большого театра имени Алишера Навои — главного в четвертом по величине городе Советского Союза. Безумно престижно, для нас даже переделали сцену, убрали лепнину и украшения, чтобы пустить «световой занавес» Давида Боровского. Все казались на седьмом небе от счастья — от радостей южной жизни, волшебного Алайского базара, вкусной еды с пловом, шашлыками и лагманом. Но прежде всего — от восторженного приема публики, которая неистово рвалась на спектакли. 

Поездка была долгой, актеры без конца летали туда-сюда, на съемки, концерты, озвучания, а авиабилеты — попробуй достань. Тогда я познакомился с директором ресторана при аэропорте. Дама, конечно, хотела побывать на «Мастере и Маргарите», но просить не стала, проявив восточную гордость. И я пригласил ее вместе с семьей. Посадил их в ложу и к привычным словам о подлинности упавших талонов добавил приветствие в адрес дорогой гостьи, подчеркнув значение ее визита. Луч прожектора высветил объект всеобщего внимания (об этом договорился заранее), женщина привстала, раскланялась, ташкентская публика чествовала землячку как известную и уважаемую в городе особу. После этого дефицитные места в лайнерах всегда находились, никаких проблем с полетами больше не возникало. 

культура: Действительно, билеты на «Мастера и Маргариту» обладали сокрушительной силой?
Ефимович: Мой добрый знакомый получил благодаря этому спектаклю квартиру. Многие помнят длинные исполкомовские списки на улучшение жилплощади. Билеты на «Мастера и Маргариту» перенесли его в первую пятерку этой очереди. Тогда никакой иной валюты, кроме отечественных рублей, в ходу не было, но двери любого магазина открывались нашими контрамарками. С их помощью можно было приобрести любой товар в стране тотального дефицита. Такой силой чуть раньше обладали пригласительные на «Гамлета» с Высоцким или на «Спартака» с Васильевым, Максимовой, Бессмертновой и Лиепой.


Фото на анонсе: Валерий Плотников/РИА Новости