Труффальдино из Берлина

Елена ФЕДОРЕНКО

09.11.2016

Шпионский детектив на сцене Российского академического Молодежного театра.

Немецкая история. Английская драматургия. Русский театр. Все сошлось в спектакле «Демократия», поставленном Алексеем Бородиным по одноименной пьесе известного британского писателя Майкла Фрейна. Режиссер, он же худрук, называет новую работу «Берегом утопии-5», считая три части спектакля по Тому Стоппарду и «Нюрнберг» Эбби Манна. В этой летописи исследуются люди, охваченные трогательной верой в мечту, те, кого ведет по жизни иллюзия. Утопией заражен и сам Бородин, создавая идеальную модель театра без интриг (или почти без них), открытого молодым коллегам, с задорной и инициативной труппой, что не будет тосковать по несыгранным ролям. К слову, «Демократия» показала отборную по мастерству мужскую актерскую команду.

Английский драматург Фрейн (в России популярны его пьесы «Шум за сценой» и «Копенгаген») равнодушен к абстракциям, любит сюжеты конкретные, часто предлагает постановщикам героев исторических. В данном случае расклад такой: канцлер ФРГ Вилли Брандт, его референт Гюнтер Гийом, немецкие министры и политики. Кстати, некоторые живы и сегодня, есть и те, кто приезжал на премьеру в Туманный Альбион. Все они — участники реального шпионского скандала, потрясшего мир в 1974 году: референт канцлера оказался агентом штази, тайной полиции ГДР. Его разоблачение усугубило внутриполитический кризис ФРГ, привело Брандта к отставке, Гийома же — к долгим годам тюремного заключения. 

Политическая фабула не главное в этом умном спектакле. Он о человеке и его страданиях, бессмертной проблеме выбора и сложностях людских отношений, о мире, где свои могут предать, а чужие — подставить плечо. О том, что дрязги, обманы, обещания, вражда коалиций, подводные течения свойственны не столько политике, сколько всему человеческому муравейнику. Бородин сокрушался в интервью «Культуре», что люди разучились не только вести диалог и понимать друг друга, но и элементарно слушать. Спектакль об этом тоже.

Фрейн не раз называет главный дуэт своей пьесы Дон Кихотом и Санчо Пансой ХХ века. Илья Исаев (Вилли Брандт) и Петр Красилов (Гюнтер Гийом) разыгрывают интригу виртуозно, с мастерским владением внутренней и внешней актерской техникой, их монологи — грандиозны. Собственно, их герои и доказывают, что по разным сторонам баррикад есть доброкачественные люди. Брандта и Гийома многое объединяет, их системы ценностей сводятся к общему знаменателю — честно делать свое дело, служить идее. У обоих она — химера. В канцлере ФРГ таится убеждение, что возможно объединение Германии (с ее общими историческими и культурными корнями), как вероятно и примирение непримиримого: он инициировал договоры о добрососедских отношениях с Советским Союзом и Польшей. В 1971 году деятельность Брандта была оценена Нобелевской премией мира. Шпион из ГДР считал, что ему под силу роль слуги двух господ — персонаж неоднократно сравнивает себя с Труффальдино, героем пьесы Гольдони: писать доносы на Брандта, сохраняя и защищая свою восточную страну, и одновременно сочувствовать канцлеру, понимать его и желать успеха в делах. 

Оба — герои сложные, харизматичные, с авантюрной закваской. Брандт — широкий, могучий, меланхоличный, спокойный. Гийом — легкий, подвижный, жизнелюбивый, дерзкий. Так и видишь, как феерически легко офицер Штази открыл в ФРГ табачную лавку, вошел в доверие к социал-демократам, потом ворвался в ближний круг канцлера, стал его личным референтом. Теперь он не только знает все планы главы правительства, но ведет его переписку, сопровождает в поездках, отвечает за распорядок дня, развлекает анекдотами. Исподволь, незаметно возникает глубокая связь между шпионом и политиком. Глаза и уши Гийома по-прежнему честно служат министерству безопасности ГДР, но сердце уже отдано Брандту — человеку рефлектирующему, уставшему, загнанному, предвидящему раскол в партийных рядах. И канцлер привязывается к своему «оруженосцу», следующему за ним повсюду. Он, кажется, понимает, кто рядом с ним, но осознанно выбирает оппонента в друзья. 

Тут одерживают победу законы психологического притяжения. Оба становятся интересны друг другу и делятся сокровенным: лихой слуга исповедально рассказывает о своих поездках с сыном в аэропорт и разговорах  по пути; Брандт не скрывает собственного запутанного прошлого и неразборчивости в женском вопросе. В полифонии страстей, выстроенных замечательными артистами, представлены сумасшедший темперамент двух типов (скрытный у Брандта и откровенный у Гийома) и бездна самоиронии. Человеческое сродство не допускает предательства. И в том тоже выбор: Гийому даже подумать страшно, что он может шантажировать бывшего шефа любовными связями. А Брандт никогда не воспользуется возможностью уличить экс-референта. Оба не станут добивать друг друга. Не предадут того, что их связывает, не причинят боль. 

А вот соратники мечтают сплющить Брандта. Плетут интриги Гельмут Шмидт (Алексей Веселкин) и Хорсте Эмке (Алексей Блохин), не прощают успеха Райнхард Вильке (Александр Доронин), Ганс-Дитрих Геншер (Алексей Мясников), Гюнтер Ноллау (Алексей Маслов), Ули Баухаус (Артем Штепура). Беснуются, строят козни, клевещут. Превращаются в роботов. 

Премьера РАМТа — образец простроенного, выверенного, сделанного спектакля. Понимаешь, насколько это точная и конкретная профессия — режиссер. Чередуя сцены серьезные и забавные (чего стоит «мужской вальс» после победы на выборах), глубокомысленные и пародийные — шеф Гийома полковник Штази Арно Кречман (Андрей Бажин) словно шпион из дешевого детектива: темные очки, длинный плащ, а его начальник и вовсе кукла, усаженная в зрительской ложе над сценой, — театр рассказывает увлекательную историю, где нет ни одной дамы. «Понимаю, что без женщин плохо, но в этой истории действительно их не было», — улыбается 83-летний Фрейн.

Сверхскоростной игре помогают декорации замечательного художника Станислава Бенедиктова. Образ «холодной войны»: подиум разделяет зал на две части, вращающиеся двери офисного стеклянного лабиринта нагнетают ощущение конфронтации. Хлопанье этих дверей так же бессмысленно, как обманы и интриги. И только Гийом окажется в финале рядом, чуть позади низринутого с самого верха власти Брандта: «Мы слились, и мы едины. И куда бы он ни пошел, моя тень следует за ним. Мы по-прежнему вместе».