Светлана НАБОРЩИКОВА

12.02.2015

С 17 по 20 февраля в павильонах ВДНХ пройдет 44-я Федеральная оптовая ярмарка товаров и оборудования текстильной и легкой промышленности. Впервые с начала кризиса российские производители одежды смогут оценить ассортимент тканей и фурнитуры, а главное — цены, с которыми им предстоит иметь дело в этот непростой период.

От того, насколько комфортно чувствует себя наш производитель, напрямую зависит благополучие российского потребителя. Ведь он готов одеваться в отечественное. По данным опроса, проведенного по заказу Министерства промышленности и торговли в крупных городах России в январе 2015 года, более половины респондентов (54%) положительно оценивают качество одежды российского производства. Ее конкурентными преимуществами являются низкая стоимость (43% поставили этот пункт на первое место, 28% считают его основным плюсом) и хорошее качество.

При этом, по данным того же Минпромторга, 81,9% одежды, купленной в России в минувшем году, — импорт. Следовательно, на долю отечественного производителя приходится всего 18,1% продаж. Падение рубля, экономические санкции и — как следствие — снижение импорта (еще в декабре крупные зарубежные ритейлеры одежды в общей сложности на треть сократили поставки в Россию) могут существенно увеличить эту цифру. То есть отечественные производители получают реальный шанс утвердиться на собственном рынке.

О перспективах и трудностях этого пути «Культура» расспросила ведущих игроков нашей легкой промышленности. Среди наших экспертов — директора швейных предприятий, выпускающие известные в России бренды (от белья до пальто), руководители Минпромторга и Российского союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности (Союзлегпром). 

Продукция — отечественная, ткани — импортные

Главная проблема, которую предстоит решить нашим швейникам, — замещение, хотя бы частичное, импортных тканей. Сейчас материалы и фурнитура, которыми располагают производители, в основном зарубежного производства. 

Принципиально не пользуются российскими тканями представители премиального сегмента.

— Мы постоянно изучаем образцы отечественного производства, но, к сожалению, они не удовлетворяют высоким требованиям компании. Философия нашего бренда подразумевает идеальное качество во всем: идее, крое, исполнении, ткани и фурнитуре. Поэтому на производство в Москве и в Пскове поступают ткани из Италии, Франции, Испании, США и других стран, — говорит глава дома Chapurin Игорь Чапурин.

Столь же однозначно отказываются от отечественных материалов нишевые производители, например фабрика «Большевичка» (мужские и женские костюмы, мужские пальто, куртки). 

— «Большевичка» не использует отечественные ткани просто потому, что аналогов импортным, которые применяются при изготовлении нашей продукции, российская промышленность не делает. Отдельные попытки производства из высококачественного импортного сырья (австралийской или новозеландской мериносовой шерсти) оказались неперспективными — из-за высокой себестоимости эти ткани существенно дороже импортных аналогов, — поясняет член совета директоров предприятия Владимир Гуров.

Предприятия, работающие в среднем ценовом сегменте, также не хотят экономить на качестве. Гендиректор Волоколамской швейной фабрики Наталья Алексеева (женская одежда для дома и отдыха под брендом Cleo) сетует: «Наши комбинаты выпускают очень ограниченный в цветовом и фактурном отношении ассортимент. Рынок требует разнообразия, а этими материалами его не обеспечишь». Коллеге вторит Сергей Степанищев, директор торгового дома «Соната», предлагающего пальто и куртки нижегородской швейной фабрики «Маяк»: «Хороших отечественных драпов и шерстяных тканей просто нет. А из того, что производят, можно шить только военные пальто».

В других производствах доля российских тканей либо очень незначительна, либо используется для определенного вида продукции. 

— 99 процентов изделий мы шьем из импорта, на один процент пользуемся отечественными тканями, но они нас не устраивают ни дизайном, ни цветом, — говорит Оксана Кузьмина, руководитель фабрики «Кристи» (женские пальто).

На белгородской фабрике «Россиянка» (платья, блузы, жакеты, юбки, брюки, комплекты для женщин и детей) из отечественных тканей производства Брянского, Свердловского, Оренбургского, Чайковского комбинатов шьют недорогую детскую одежду.

— После того как ввели школьную форму, эта продукция востребована, — отмечает гендиректор Антонина Золоткова. — А вот в группе женской одежды собственного сырья очень мало. Нас не устраивают предложение, ассортимент. Да и цены на китайские и индийские ткани ниже, а по качеству они лучше.

Крупнейший производитель бельевого трикотажа фабрика «Красная заря» выпускает коллекцию из отечественной шерсти. По словам гендиректора Надежды Калининой: «У нас есть единичные предприятия, которые умеют делать сырье, пряжу, ткани, и в сезон изделия из них пользуются большим спросом. А вот самое народное — из хлопка — нательное белье для мужчин, женщин, детей шьем из импорта. Отечественная продукция уступает импортной прежде всего по разнообразию цветов: в России мало продвинутых красильных предприятий». 

При многочисленных претензиях к нашим материалам почти все производители, включая премиальный сегмент, готовы из них шить — разумеется, если предложение однажды станет соответствующего качества.

— Если бы отечественные ткани были конкурентоспособными, работать с местными производствами, даже с точки зрения логистики, нам было бы намного проще, — подытоживает общее мнение Игорь Чапурин.

Наш путь — индустриализация

Сейчас продукция российских комбинатов востребована структурами Минобороны, МВД, охранными предприятиями, торговыми корпорациями, учебными заведениями — словом, теми, кто носит форму. Но как скоро наша промышленность готова удовлетворить «штатскую» потребность? 

Директора фабрик (почти все они трудятся в легкой промышленности не одно десятилетие) считают, что процесс импортозамещения будет длительным и затратным.

— Из плохих продуктов сделать хорошее блюдо невозможно. С импортозамещением нужно начинать все с начала. С новой индустриализации, — уверен Владимир Гуров.

Как водится, новое — это хорошо забытое старое. Если нынешнее, достаточно хаотичное устройство текстильной промышленности прогрессу не способствует, необходимо вернуться к восходящим производственным цепочкам, охватывающим все этапы производства (от сырья до выпуска готовых тканей), и обеспечить этой цепочке максимальную таможенную поддержку.

— Нужно возродить вертикально интегрированную отрасль, которая всегда была в Советском Союзе, — считает президент Союзлегпрома Андрей Разбродин. — Иначе смотрите, что происходит. Еще в 2013 году мы завозили около 80 000 тонн хлопка-сырца и порядка 90 000 хлопковой пряжи. В 2014-м — 67–69 000 тонн сырца, а пряжи — 130 000. Пойдет так дальше — наши прядильные предприятия встанут, и зависимость от покупки полуфабриката возрастет. Но если мы, с одной стороны, выставим высокие таможенные пошлины на импорт пряжи, а с другой — модернизируем свои предприятия, то через некоторое время импортной пряжи будет ввозиться меньше, а своей производиться больше. Соответственно увеличим выпуск готовых тканей, и можно задуматься о том, чтобы поставить новые мощности в отделке и уже не уступать по конечному качеству лучшим зарубежным аналогам.

При вертикальной интеграции самостоятельные предприятия встраиваются в систему, хотя и подверженную рыночным принципам, но до некоторой степени регулируемую. И государство тогда не следит за количеством швейных фабрик (они появляются постфактум), а контролирует базовые для промышленности низовые процессы.

— Низовой процесс — это производство сырья, — подчеркивает Разбродин. — Если мы свое сырье не производим (хлопок-сырец, например), значит, нам совместно с государством нужно выстроить систему его закупки и хеджирования (страхования рисков) за счет создания некоторых запасов и сделать акцент на сырье, которое у нас имеется.

Есть нефть — основа производства химических волокон. Они могут быть и меновым товаром (обмениваются на тот же хлопок-сырец), и составной частью многих современных тканей. Развивая химволокна, уверен президент Союзлегпрома, мы будем компенсировать отсутствие хлопкосырья и уравновешивать производство.

Заместитель главы Минпромторга, статс-секретарь ведомства Виктор Евтухов подтвердил, что «мы сильно просели по традиционным видам сельскохозяйственного сырья, в частности хлопку, льну и шерсти». Сырьевую базу придется восстанавливать заново. В качестве одной из первых ласточек замминистра назвал строительство фабрики по переработке шерсти и других волокон в Карачаево-Черкесской Республике. 

И все же предпочтительнее для текстильной промышленности,  соглашается замминистра с президентом Союзлегпрома, «развитие производственной цепочки в высоких переделах нефтехимического комплекса, что позволит делать качественную отечественную синтетику». 

— Речь идет именно о качественном сырье, — говорит Виктор Евтухов. — Уже сейчас производство химических волокон и нитей в России способно обеспечить почти 46% предприятий. Однако чаще всего такой материал идет на промышленный текстиль, а нам нужно сырье, интересное не только для массмаркета, но и для модельеров и дизайнеров.

По словам Евтухова, удовлетворить запросы производителей качественной одежды и текстиля должны масштабный проект по выпуску тканей из синтетических волокон в городе Шахты Ростовской области и завод по производству полиэтилентерефталата текстильного назначения мощностью 150 000 тонн в Ивановской области.

Ушли на базу

Работа с импортом приведет к повышению себестоимости и в конечном счете — к удорожанию продукции. Но и в этом случае обращаться к нынешним отечественным тканям, а значит, жертвовать качеством наш производитель не хочет. Эта тенденция касается не только премиального и нишевого сегментов, где есть такое понятие, как «лояльный покупатель» (который при любых обстоятельствах отдаст предпочтение выбранному бренду), но и сегментов, ориентированных на массового потребителя. 

Главное (об этом мечтают все опрошенные директора) — чтобы сохранилась покупательная способность. Поскольку цены — даже при ликвидации издержек и минимализации прибыли — все равно придется повышать. 

— 30–40 процентов в себестоимости нашей вещи занимает сырье. В этой зоне и будет повышение, — считает Надежда Калинина.

Если изделия станут совсем не по карману покупателям, можно временно отказаться от выпуска собственной продукции и перейти на обслуживание заказов.

— Это не первый кризис, мы знаем, как с ним бороться, — говорит Наталья Алексеева. — В 1998 году, например, даже вышли в плюс. Наша заработная плата упала ниже китайской, при том что качество шитья было несравнимо выше аналогичных китайских производств, и к нам обратились за размещением заказов «Адидас» и «Найк». Мы шили их продукцию до 2002 года, пока все не выровнялось.

Тем не менее подобный вариант — все же крайность. Рецептов, как пережить трудные времена, сохранив честь марки, производство и специалистов, у наших производителей хватает. Есть они и у Минпромторга. Как рассказал Виктор Евтухов, «в целях преодоления негативных последствий кризиса программой государственной поддержки предусмотрены субсидии на возмещение части затрат на закупку сырья и материалов, а также на техперевооружение». Однако отечественные швейники хотят получить поддержку отрасли по всему спектру — начиная с прикрытия отечественного рынка от произвольного импорта и борьбы с контрафактом до предоставления льготных рекламных баннеров. 

Кроме того, швейники нуждаются в льготной аренде производственных площадей (для примера — в Китае доля аренды в себестоимости изделия составляет 4%, а в России — 15%), льготных налогах, разумном долгосрочном кредитовании с обязательными субсидиями на покрытие хотя бы части процентной ставки. 

Отдельная тема — сбыт. 25% товаров отечественного производителя в торговых сетях, некогда обещанные Минпромторгом, так и остались посулом. Крупным ритейлерам проще продавать дешевые китайские изделия, чем качественные, но более дорогие российские. Отечественным брендам, озабоченным своим продвижением, приходится открывать магазины в больших торговых комплексах — удовольствие дорогое и не всегда окупаемое. 

— У нас хорошо работают магазины: люди тянутся к натуральному, любят шерсть, вискозу, лен с хлопком, — говорит Надежда Калинина. — Но предприятие должно думать не о торговле (хотя иметь фирменный магазин, как лицо марки, необходимо), а о собственном производстве. У легковиков сейчас нет оптового звена, которое заказывает, а потом распространяет товар по России. Есть розничный покупатель, уважаемый россиянин, и есть мы. А нужна структура, которая представляла бы и продвигала нашу продукцию. 

Опять хорошо забытое старое — возвращение к советским оптовым базам? Похоже. С той разницей, что тогда база — промежуточное звено между производством и торговлей — воспринималась сосредоточием вожделенного дефицита и объектом фольклора. В условиях же конкурентной экономики такая база окажется тем, чем и должна являться, — частью вертикально интегрированной отрасли. А ее деятельность будет регулироваться исключительно возможностями производителей и потребностями покупателей, а не распоряжениями сверху.

Легко ли быть молодым дизайнером?

Говоря о возрождении швейной промышленности, специалисты все чаще вспоминают опыт советского времени. Обеспечение персоналом — из той же серии. Не испытывают проблем с квалифицированными работниками те фабрики, которые по старинке налаживают связи между производством и профессиональными училищами, заранее готовят к работе на предприятии весь персонал — от швей до модельеров-конструкторов. В этом случае те же модельеры приходят на производство, зная его специфику и технологию. 

Свою лепту в подготовку таких специалистов может внести и Минпромторг, который уже инициировал проект #Open-RussianFashion («Открой российскую моду»): по мнению Виктора Евтухова, он должен продемонстрировать «высокий уровень качества и креативности» российской модной индустрии. Однако данный проект направлен на продвижение молодых дизайнеров за рубежом, в то время как российские производители более обеспокоены воспитанием их в собственном доме. 

— Мы испытываем дефицит не только квалифицированных специалистов, но и людей, желающих стать таковыми. Профильные вузы работают практически вхолостую, — сетует Владимир Гуров.

— Через наши десять конкурсов молодых дизайнеров прошли десятки людей, — говорит координатор благотворительного фонда «Русский силуэт» Юлия Запруднова. — Лишь некоторые из них основали свой бренд и развивают производство. А у многих начинается звездная болезнь: они не хотят работать где-то на кого-то, но и собственное организовать не получается, а начинать-то нужно с малого...

Минпромторгу вполне по силам запустить производственно-образовательную программу, ориентирующую молодых специалистов на российские предприятия, и вовлечь в нее тех же конкурсантов. Предусмотрев разнообразные меры стимулирования успешных участников производства. Таким образом решатся и кадровая проблема швейных фабрик, и вопрос трудоустройства молодого дизайнерского поколения.

По словам Евтухова, Минпромторг надеется «создать условия, при которых легальное швейное производство в нашей стране будет более рентабельным и конкурентоспособным, при этом российские товары способны занять до 40% отечественного рынка».

Имеет ли смысл стремиться к большему? И сможем ли мы с ног до головы одеть себя сами? 

— В этом нет необходимости, — полагает Андрей Разбродин.— Все равно мы живем в мире, с которым обязаны работать, торговать. Сегодня у нас ограниченные отношения с одной частью мира, но с другой — тем же Китаем — они развиваются. Надо обеспечить разумный обоснованный минимум, который обязан быть в стране. А дальше — развивать то, что у нас получается эффективнее и лучше. В ближайшее время точно хорошо не будет, но надо правильно пахать, и тогда все можно сделать.