Анна КРУГЛОВА

21.09.2017

Современное российское общество — противоречивое и сложно устроенное — переживает кризис доверия. Об этом говорят социологи, психологи, свидетельствуют новостные сводки. Снижение уровня сопереживания — эмпатии — приводит к неожиданным следствиям. В чем состоит главный социальный парадокс дня сегодняшнего, выяснила «Культура».

Эмпатия — не самое простое для измерения понятие, особенно если речь идет о стране в целом, а не об отдельной социальной группе. Умение человека сочувствовать беде и горю другого тесно связано с доверием. «Эмпатия предполагает субъективное отношение доверия или уверенности в объекте», — говорит Толковый словарь аналитической психологии. Ставить знак равенства между двумя определениями нельзя, но их взаимосвязь не единожды отмечалась специалистами.

Десять лет подряд Фонд «Общественное мнение» спрашивает россиян о том, следует ли доверять людям. 70–75 процентов опрошенных считают, что не стоит. Уровень взаимопонимания в России не растет. Но и не падает: с 2007 года, согласно тем же данным ФОМ, этот показатель практически не изменился.

Фундаментальных научных исследований по одной из ключевых общественных проблем крайне мало. Опубликованная несколько лет назад работа иркутского социолога и психолога Олега Кармадонова посвящена снижению эмпатии как национальной проблеме. Эксперт предположил, что если без вертикального доверия к власти общество еще может как-то существовать (правда, при таких условиях трудно будет говорить о масштабных преобразованиях), то без личностного, частного сопереживания, горизонтального сочувствия обычного человека обычному человеку, социум трудно назвать здоровым.

В исследовании Кармадонова приводятся очень показательные данные. Респондентам был задан вопрос о том, являются ли отношения между людьми в сегодняшнем российском обществе нормальными. Из тех, кто считает важной «взаимопомощь», только 14 процентов ответили «да». «Соответственно, 86 процентов сограждан из данной — доминирующей — группы респондентов определили сложившиеся отношения несоответствующими норме» — говорится в работе.

Утеря общественных связей проявляется в разных аспектах. Например, один из опросов «Левада-центра» касается хамства на улицах. Только два процента опрошенных отрицали, что когда-либо сталкивались с открытой грубостью, 89 процентов заявили, что находятся в ее эпицентре постоянно. При этом каждый третий твердо хотел дать хаму адекватный ответ. Но лишь 13 процентов решились на противостояние с наглецом.

«Доверие как фундаментальная категория для описания социальной реальности включается в каждый регулярный опрос, посвященный состоянию общества. Но, прежде всего, исследователей волнует доверие в политическом ключе — правительству, партиям, главе государства и т.п., — поясняет политолог Вячеслав Данилов. — Разговор о непосредственном сочувствии граждан друг другу ведется куда реже. И обычно это разовые исследования, они не показывают трансформацию во временной перспективе. Хотя иногда их выводы бывают довольно скандальны. Так, одно из исследований, подготовленное социологами несколько лет назад, показало, что уровень межличностного доверия в Москве составляет рекордную цифру — один процент».

Эмпатия — специфическое чувство, считают эксперты. Вокруг нее велось и ведется много споров — как и чем сопереживание можно измерить, на что оно влияет, какой уровень можно считать нормой, а после какого — бить во все колокола.

Новости с фронта

15-летний подросток из подмосковной Ивантеевки решил расстрелять одноклассников и взорвать школу, у него даже был собственный «список ненависти», согласно которому юноша и действовал. На допросе он признался, что его никто не понимал. Умерла 30-летняя актриса Стелла Барановская. Девушка болела раком, в последний год приняла участие в ток-шоу, чтобы собрать деньги на лечение. Но окружающие ей не верили, говорили, что Стелла, мол, идет по пути семьи Фриске. Пусть сперва докажет, что тяжело больна. Все это — попавшие в СМИ события последних недель. Не желая выслушивать чужие проблемы, становиться сопричастными им, люди злятся и на тех, кто пытается заставить их чувствовать и переживать.

«В современном мегаполисе нас постоянно окружают «чужие», которых несоизмеримо больше, чем «своих», и в эмоциональных центрах мозга возникает сигнал опасности, запускается механизм агрессии, который прямо связан с инстинктом самосохранения, — объясняет Марк Сандомирский, доктор психологических и кандидат медицинских наук, тренер Института групповой и семейной психологии и психотерапии. — Агрессия бывает «доброкачественной», когда человек просто вынужден защищать себя, и «злокачественной», асимметричной, склонность к проявлению которой возникает как свидетельство слабости. Это проблема как отдельно взятого человека, так и болезнь общества в целом, она возникает из-за несоответствия современного образа жизни и наших природных инстинктов».

Одиночество в Сети

Агрессия — модный тренд. Особенно четко эта тенденция проявляется в социальных сетях, где почти каждый диалог вне зависимости от темы заканчивается взаимными оскорблениями.

Один из грустных примеров, попавшихся недавно на глаза: погибла девушка, отдыхала за рубежом и утонула. На ее странице друзья вывесили прощальные слова, новость тут же перепостили. Многие комментарии пользователей были предсказумы: «Почему я должен обязательно знать, что какая-то ... где-то утонула?» «Вы только посмотрите на ее фигуру в купальнике — помогите мне это развидеть!» И так — до бесконечности: друзья девушки в таком же тоне начали отвечать обидчикам, и этот снежный ком было уже не остановить.

«Таких людей можно только пожалеть — чем слабее человек в реальности, тем больший негатив он готов выплескивать на окружающих в Сети. Лично мне даже нравятся соцсети как некий психологический инструмент. Это такое мусорное ведро, в которое можно выкинуть всю свою боль, злость, ненависть к людям и к власти. Беда лишь в том, что подобная терапия приносит лишь временное облегчение симптомов, но не лечит саму болезнь», — рассказала «Культуре» Лилия Михайлова, клинический психолог из Уфы. Она работала с проблемными подростками, но сейчас сменила сферу деятельности: вместе с дочерью занимается собаками, возит на выставки своих четвероногих друзей, говорит, что с ними душа отогревается.

От агрессии взрослой жизни прежде всего страдают дети. «Там, где мы с вами промолчим, молодое поколение выйдет на улицу — и это можно отлично использовать в чьих-то интересах. Так несколько лет назад воры в законе легко подняли на бунт одну из детских колоний. Они просто повели себя с тинейджерами искренне, заговорили с ними на одном языке, неважно, насколько это было правдой, но дети за ними пошли», — объясняет Лилия Михайлова.

По мнению Сандомирского, человеческий мозг устроен так, что у людей возникает чувство общности именно в момент совместного преодоления трудностей. Недаром во многих аборигенных сообществах молодые люди, прежде чем стать полноценными членами племени, должны были вместе пройти обряд инициации — победить врага, получить в жены красавицу, принести то, не знаю что. В результате этого соревнования молодежь не только достигала сколько-нибудь значимой цели, но и училась отличать плохое от хорошего, главное от второстепенного, врага от друга.

То есть из культурной матрицы вычеркнут важный пласт, помогающий новому поколению не только взрослеть, но и учиться чувствовать другого, эмоционально расти. Можно ли это заменить чем-нибудь? Попытки есть — те же развлекательные подростковые квесты, которые любят заказывать именинникам. Однако подобные игры, способные на время сплотить группу людей, не помогут вырастить гармоничную личность, способную жить в ладу с собой и другими.

Родители привычно сваливают проблему на школу. А учителям к ЕГЭ бы постараться подготовить, тоже ведь квест, где уж тут думать о ликвидации эмоциональной безграмотности. Как итог — психологически обедненные дети из хороших семей вырастают и превращаются в безразличных и черствых благополучных взрослых.

Филантроп и эгоист

Но удивительнее всего, что равнодушие к нуждам ближнего соседствует с явным, заметным ростом интереса к филантропии. В 2016-м году доля россиян, жертвующих в некоммерческие организации, выросла в два раза и составила 18 процентов населения. «Это очень высокий уровень для такой небогатой страны, как наша», — подтверждает Вячеслав Данилов.

Показателен пример с Жанной Фриске: как известно, два года назад на ее лечение страна через Русфонд собрала больше 60 миллионов рублей, часть денег сейчас упорно ищут правоохранительные органы. Семья певицы стала объектом критики. Тут же появились последователи и подражатели, хотя скрыть обман в век технологий просто невозможно. Даже если уехать за границу, как сделала семья маленького Миши Г. из Нижнего Тагила, на лечение которого скидывались многие — и знакомые, и просто неравнодушные люди.

«Вы удивитесь, но, несмотря на скандалы, доверие к тому, что мы делаем, как раз растет, — неожиданно утверждает Владимир Берхин, президент Благотворительного фонда «Предание». — Прозрачные ящики, которые держит молодежь у станций метро, собирая на разного рода акции, пользуясь статусом фондов, это, конечно, чистой воды обман, но зато они наглядно показывают, что люди-то деньги дают. Иначе бы таких «собирателей» не было. Спрос рождает предложение. А скандальный случай с Жанной Фриске — он у всех на слуху, потому что связан с известной личностью».

На общем благотворительном фоне выделяются и успехи краудфандинга — коллективного и бескорыстного финансового донорства во имя какой-либо идеи. «Подчас люди готовы скидываться на вещи, которые в краудфандинге нуждаются в последнюю очередь, — искренне удивлен Вячеслав Данилов. — К примеру, на печать тиража энциклопедии кофе...»

Все очень просто. Миром правят деньги. Процесс, в ходе которого все большее число различных видов человеческой деятельности обретает денежный эквивалент и фактически становится товаром, покупаемым и продаваемым на рынке, набирает обороты. При желании любые чувства можно тоже монетизировать.

«Грубо говоря, совокупность устойчивых социальных практик превращается в особую форму товара, потребление которого связано с получением удовольствия, — продолжает Данилов. — Так потребность в освежении выцветших эмоций при просмотре футбольного матча — выражается в ставках на тотализаторе. А удовлетворение потребности в эмпатии — в переводе средств на чье-нибудь лечение».

Владимир Берхин успокаивает: процент несчастных бабушек, отдающих на реальное спасение человека или просто ничтожную прихоть последние сто рублей с пенсии, в массе остальных жертвующих не слишком велик. Чаще всего переводят деньги на эти цели образованные горожане среднего достатка.

Впрочем, многим щедрым благотворителям, дающим сразу большие суммы, не так уж и важно, кому и как они в итоге пойдут. Это как обязательная галочка в ежедневнике «добрые дела». Посыл — вполне эгоистичный: для себя, для спасения собственной души.

Спрятаться за семью

Так, может быть, если на улице страшно, некому довериться, следует обратиться к семье, к родителям и детям — и именно здесь искать точку опоры? Второй парадокс современного российского общества состоит в том, что замкнутость на внутренних проблемах не спасает от беды.

Согласно недавнему опросу ВЦИОМ, многие действуют максимально просто — уходят в самую маленькую социальную группу. Людей не интересует ни общественная жизнь, ни экономика, великие темы забыты. Близкие — только это и волнует большую часть респондентов.

«Современную ячейку общества нередко объединяют не положительные чувства, а негативные, — полагает Марк Сандомирский. — Родные люди зачастую обращаются друг с другом как с чужими, а точнее, с заместителями своих внешних обидчиков, на которых можно выплеснуть всю накопленную агрессию. В этом случае униженные и оскорбленные взрослые в семейных отношениях выбирают роль «агрессора», а в позицию «жертвы» ставят собственного ребенка, который им не сможет ответить».

Парадокс в том, что при замыкании в семье доверие к внешнему миру не восстанавливается, а падает, но и эмпатии к близким взяться неоткуда. Человек в любом случае будет находиться в жестких психологических тисках, только в этом случае ему даже рассчитывать не на кого.

Привыкший к формальной эмпатии, выражаемой часто в благотворительном автоматизме, современный человек не может найти подобных простых замен в отношениях с родными.

Возможно ли исправление ситуации? Чаще всего специалисты сходятся в том, что утраченное чувство сопереживания можно вернуть, если подойти к этому как к проблеме и начать ее решать. Понять, что ты болен, — первый шаг к выздоровлению.

Рисунок на анонсе: Виталий Подвицкий