Константин МАЦАН

15.02.2013

Уже сама предыстория праздника Сретения Господня показывает, как христианство предлагает человеку выйти за рамки привычного и, казалось бы, естественного, увидев то, что больше человеческой логики.

В третьем веке до нашей эры царь Птолемей II заказал 72 мудрецам перевод Священного Писания с еврейского на греческий. Одним из мудрецов был старец Симеон. В книге пророка Исайи он нашел удививший его отрывок: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына». Симеон вполне справедливо засомневался, что дева может родить сына. И решил: наверное — ошибка, описка? Надо исправить «дева» на «жена». Но не успел Симеон взяться на перо, как ангел остановил его руку и сказал, что старец не умрет, пока не увидит исполнение пророчества Исайи — то есть, пока не встретит деву, родившую сына.

Спустя три века он ее встретил. На сороковой день после рождения младенца Иисуса Пресвятая Дева Мария, согласно иудейскому обычаю, принесла сына в Иерусалимский храм. В это же время в храм пришел и глубокий старец Симеон. Что привело его сюда именно в тот момент? На светском языке это назвали бы «шестым чувством», на христианском — велением свыше. Старец понял: вот оно — перед ним дева, родившая сына. Но не просто сына, а Спасителя. Симеон взял младенца на руки произнес: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыка, по слову Твоему с миром, ибо видели очи мои спасение Твое». Теперь глубокий старик готов был умереть — Господь отпускал его, потому что встреча, до которой старцу Симеону было заповедано дожить, состоялась. Встреча — именно так переводится на современный русский язык слово «сретение».

Символизм такой встречи можно трактовать по-разному. Хорошо известно высказывание Феофана Затворника: «В лице Симеона весь Ветхий Завет, неискупленное человечество, с миром отходит в вечность, уступая место христианству…» И все же, кроме богословского измерения этого события, есть и вполне человеческое.

В каком-то смысле вера в Бога не возникает иначе, как по закону этой самой встречи. Слово «встреча» — едва ли не центральное понятие, объясняющее сам феномен веры, едва ли не самый точный ответ на вопрос: «Почему я верю в Бога?» Потому что я Его встретил. Я испытал, каково это — чувствовать, осознавать и понимать, что сейчас, вот прямо здесь и сейчас Господь перед тобой. Он — есть. Это опыт, данный в ощущениях. Его ни с чем не спутаешь и, переживая его, даже не помыслишь в нем усомниться. Расхожий афоризм: «Религию невозможно придумать» — как раз об этом. В том смысле, что религиозный опыт можно только пережить. Никто не поверит в некоего потустороннего Бога-личность просто так — как в таблицу Менделеева, как в число «Пи» или закон Ома. Попробуйте предложить нам такую же умозрительно сконструированную идею Бога — отмахнемся. Не убедительно. И только собственный религиозный опыт убедит. Но тут же станет понятно, что ты не переживаешь этот опыт один, сам по себе усилием собственной воли, мысли или чувства. Нет, ты переживешь встречу — с Кем-то еще.

Такая встреча — водораздел между верой и обрядоверием. Она необязательно происходит в храме — в здании: апостола Павла Господь, например, «настиг» на дороге в Дамаск. Но встреча неизбежно приводит человека в Церковь — в подлинном смысле слова: в духовное, смысловое и ценностное единство людей, сформированное Евангелием и апостольской проповедью. Вспоминается еще один расхожий церковный афоризм: «После встречи со Христом человек, возможно, и не поменяет моментально всю свою жизнь, но он уже не сможет дальше жить так, будто этой встречи в его жизни не было». Бог и человек находят друг друга в Церкви. В этом смысле место встречи и вправду изменить нельзя.