Владимир Хотиненко: «Что я такое? И для чего вся эта фигня?»

Анна ЧУЖКОВА

01.08.2013

— Когда я учился, курс читал Тарковский. Мое уважение к нему беспредельно, но запомнил очень мало: «Художнику свобода не нужна. Андрей Рублев творил свою «Троицу» в условиях жесточайшего канона и написал гениальное произведение». Согласен, и, главное, время блестяще подтвердило этот тезис. Мы получили свободу, но не имеем того, что было прежде.

Я вообще-то закончил архитектурный институт. Потом пошел в армию. В Свердловске, где служил, Михалков устраивал встречу с творческой молодежью. Меня друг на нее затащил. Разговорились с Никитой: «А, может, тебе попробовать режиссуру?» И если бы не эта случайность, наверное, жизнь бы иначе сложилась, о чем сейчас страшно подумать. Но рискну утверждать, родись я на тридцать лет позже, меня кино так бы не захватило. Потому что тогда оно значило очень много.


Сегодня у каждого есть сотовый телефон. А ведь на эту штуковинку можно снять целый фильм. Разместить в интернете, и завтра, может быть, проснуться знаменитым. Мои студенты в прошлом году делали такое видео — признания в любви. Сложилась программа минут на сорок — сбежался весь ВГИК. Многие получили довольно интересное изображение. 

Раньше, чтобы снять кино, нужны были деньги, камеры, группа. И все это казалось так недосягаемо, далеко, будто на Олимпе — пробиться невозможно. Пленка диктует свои условия. Кто-то в эти ограничения влюблен до сих пор. И вдруг появилась возможность освободиться. Кинематографистам старой школы такая ситуация не нравится. Они считают, что искусство распыляется. Многие привыкли к элитарности. Если бы технологические зерна упали на благодатную почву, это могло произвести революцию. Но к сожалению, параллельно происходила деградация культуры. Поживем — увидим: вдруг вырастут?..

Можно сколько угодно стенать, что 3D — не искусство. Но в кинематографе было несколько этапов, когда технология меняла психологию. Появился звук. В один голос твердили все, включая Чарли Чаплина: кино закончилось. Оказалось, что у многих звезд писклявые, гнусавые голоса. И доходило до смешного: актер артикулировал в кадре, а дублер сидел где-нибудь за кустом и произносил текст. Ладно, к звуку привыкли — изобрели цвет. Опять начались стенания. Но следом появились выдающиеся операторы и нашли прелесть в новом открытии. А что с этими технологиями можно сделать! Особенно сегодня. Поэтому «Бесов» собираюсь снимать на цифру — попробовать возможности. Процесс становится контролируемым. 

Взять ту же самую компьютерную графику. Отношусь к ней, как к дополнительному средству в руках у художника. Правда, есть и страшная вещь для актеров — анимационные модели 3D. Это пугает. Потому что технологии технологиями, но важен талант. Думаю, если мир окончательно не сойдет с ума, человек все-таки останется главной темой в искусстве. 

К сожалению, сейчас уходит гуманистическая идея. Но ключевой вопрос, который задает себе всякий, вне зависимости от образования, происхождения и национальности: «Что я такое? И для чего вся эта фигня?» Вне зависимости от того, религиозен человек или нет, у него должна быть идея. 

В свое время я снимал псевдодокументальную картину «Паломничество в Вечный город» о первомучениках — совместный проект православной церкви и Ватикана. Достаточно часто читаю Евангелие, но именно благодаря фильму обратил внимание на Послание апостола Павла к коринфянам. Это — ода любви, смыслу. Лучше никто никогда не сказал. Даже Шекспир. 

Ничто меня не разубедит: единственная цель искусства — дать опору человеку. Самореализация вторична. Высочайшее явление — музыка. Она дает почувствовать смысл непосредственно. Некоторые принципиальные режиссеры, как мой любимый Бунюэль, музыку в кино ненавидят, именно потому что она перекрикивает авторскую идею.

Я работал с выдающимися нашими актерами. Обнаружил: часто и они не умеют играть технично. У меня снималась замечательная артистка, тонкая. Но изобразить страх не получалось, и точка. Делаем несколько дублей, пленку жалко. И тут я пиротехника попросил: «Вы из автомата пальните». Закончилось трагически. Она испугалась. Но как! Хорошо, сами живы остались.

Не знаю, чему учат сейчас в театральных вузах. Но российский актер наверняка не занимается с зеркалом, отталкиваясь только от теории чувств. Он понятия не имеет, что происходит в это время с лицом. А, например, всякий культурист знает, где мышца заиграет, засияет, намазанная маслом. Часто задаю актерам тупой вопрос: «Вы плакать умеете?» Нина Усатова отвечала: «Сколько?» Но она, скорее, исключение. А у этих проклятых американцев вы можете десять человек в ряд поставить — изобразят ужас по команде: «Дракула!» Потрясающая техника. В кино она особенно нужна. Поэтому смотрите на себя, снимайте на видео, глядитесь в зеркало.

Образование — дело спорное. Неделю Тарковского слушал — запомнил одно выражение. Обидно! Хотя я патологический отличник. В школах нужно заниматься несколько иным — учить людей самоидентифицироваться. Все трагедии от того, что человек не может понять, кто он. Как в анекдоте: 
— Кто родился, мальчик или девочка?
— Вырастет — разберется.
Сколько перебрал профессий: юрист, летчик, космонавт, Бог знает кто... В высоту прыгал, был чемпионом Казахской ССР. В конце концов судьба привела. Главное — научить человека слышать судьбу. Почему с вами сейчас об этом говорю? Вы же не дети. Но никогда не поздно задаваться вопросами: «Что со мной происходит? Кто я такой?» Смотритесь в зеркало — такое упражнение на чувство. Но с этого момента начинается и техника.