Конь с фигой в кармане пальто

Алексей КОЛЕНСКИЙ

21.02.2018


«Довлатов»
Россия, 2018

Режиссер: Алексей Герман-младший

В ролях: Милан Марич, Артур Бесчастный, Петр Гонсовский, Данила Козловский, Антон Шагин, Тамара Оганесян, Светлана Ходченкова, Игорь Коровин, Елена Лядова, Кати Оутинен, Игнат Акрачков

16+

В прокате с 1 марта

На экранах — ​артхаусная элегия Алексея Германа-младшего «Довлатов». Любопытно проследить за тем, как меняется со временем взгляд на классика: если в 2015-м Станислав Говорухин воспел ироничного автора «Компромисса», то сегодня Герман реанимировал отдающего кислым пивком нонконформиста.

Судьба поколения, решившего побороться со стилистическими недостатками так называемой эпохи застоя, сложилась в основном печально. Никому из довлатовских собутыльников не довелось вкусить бессмертия, лишь один дотянул до Итаки — ​мелькающий в картине Иосиф Бродский (Артур Бесчастный) просиял в лучах всемирной славы, добыл нобелевское руно. Ленинградский приятель великого поэта оказался предан грешной земле, приручил сатиру и намыл крупицы драгметалла в прозе будней.

Довлатов — ​слишком не пластичный, но очень «книжный» автор, суть его текстов — ​в интонации, воспроизвести которую трудно. Оттого никому не удалось перенести на экран его угловатый образ, и нынешний интерес к культивируемым Довлатовым мужским стандартам грешит ностальгией с привкусом зависти к красивой, но недосягаемо чуждой жизни. Говорухин сумел разглядеть, как самовлюбленный меланхолик блистал среди отражений собственного эго в кривых зеркалах чуждой действительности. Алексей Герман растворил писателя в мутной среде обитания, представил мающимся без дела, грешащим неуживчивостью подростком.

Впрочем, Довлатов (сербский актер Милан Марич) тут едва-едва намечен, недопроявлен: культивируя свой фестивальный миф, Герман-младший пытается присобачить стилистику «Моего друга Ивана Лапшина» ко всему, что движется в кадре. Результат поучителен. Вдохновенная работа художника по костюмам, супруги режиссера Елены Окопной, прошивающая мир вальсирующими стежками камера Лукаша Зала и бесшовный монтаж Дарьи Гладышевой выше похвал. А с духом эпохи получилось неловко: решив, что бессюжетность — ​верный товарищ застоя, постановщик рассупонился, выдохся, увяз в любовно аранжированной фактуре. Вместо эксцентрики, романтики и иронии предъявил сумбурный формализм с фигой в кармане пальто. 

Собственно, ею и является мрачный, слоноподобный, упакованный в габардин репортер заводской многотиражки, который блуждает по Колыбели революции, готовящейся к встрече 54-й годовщины вооруженного восстания. За кислого короля на празднике советской жизни отдувается свита. Непризнанный художник (Данила Козловский) — ​фарцует и страдает. Бродский мрачнеет и пакует чемоданы. Прочие пьяницы, тунеядцы, спекулянты и без пяти минут гении пылятся по углам, шныряют в коридорах, негромко хамят и обозначают кукиши поменьше — ​признают, но не осознают величия хранящего верность высокому писательскому призванию современника. Но тот и так знает себе цену: без ложного пафоса германовский Довлатов представляется последней надеждой русской литературы. Ближе к финалу спохватывается: «Меня не печатают, о Боже, да существую ли я, в самом деле? В СССР, если не состоишь в Союзе писателей, ты мертв!»

Оказывается, сатирик грезил карьерой советского писателя! А так ли это? Вопрос не праздный, но в случае «Довлатова» — ​риторический: вместо фельетониста, вышедшего из шинели лагерного надзирателя, нам «лепят горбатого», чуждого невским просторам и брайтонским подворотням гуманоида, какого-то сферического коня в вакууме, да еще и с фигой в кармане.

А что Довлатов? Всю дорогу он выламывался из рамок, активно не соответствовал представлениям о масштабах, задачах, предназначениях, спорил со временем и судьбой. За это поныне любим народом, предпочитающим визионерским отсебятинам по мотивам невеликих эпох «Комедию строгого режима» и бодрое «Соло на ундервуде».