Николай Васильевич меняет профессию

Михаил БУДАРАГИН

28.08.2017


«Гоголь. Начало»
Россия, 2017

Режиссер: Егор Баранов

В ролях: Александр Петров, Олег Меньшиков, Евгений Сытый, Таисия Вилкова, Артем Ткаченко, Юлия Франц, Евгений Стычкин, Ян Цапник

16+

В прокате с 31 августа

На экранах — мистический триллер «Гоголь. Начало», удивительно простая лента, которая не понравится зрителю, но будет тепло принята профессиональным сообществом. Снятое компанией «Среда» при поддержке телеканала ТВ-3 игровое кино «для своих» — жанр не хуже прочих.

После пресс-конференции, посвященной премьере картины, журналисты выходили воодушевленными. Летнее культурное затишье — дело непростое, а тут съемочная группа, рассказывая о фильме «Гоголь. Начало» и отвечая на традиционно глупые вопросы, признавалась в любви Кириллу Серебренникову. В день показа того как раз допрашивали в СК. Информповод на пять из пяти баллов, да и о самой картине, конечно, было что сказать. С одной стороны — не высоколобый арт-хаус, о котором можно писать, лишь понимая, чем Вендерс отличается от Феллини. С другой — все имеют некоторое представление о «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Николая Гоголя, так что тема как бы «сложная». Это вам не очередной «Форсаж» (стоит отметить, что история о гонщиках — куда глубже, чем кажется, но речь не о том).

В общем, все очень мило. Страх и трепет в Полтавщине, куда приезжает из Санкт-Петербурга Николай Васильевич (Александр Петров), чтобы расследовать (сначала — под руководством Якова Петровича Гуро, героя Олега Меньшикова, а затем уже самостоятельно) чудовищные убийства. Кто преступник, пока не ясно, впереди зрителя ждет еще несколько полнометражных картин. Если денег дадут, разумеется. Понятно, что фильм не окупится в прокате.

На экране — диктат предсказуемости. По мрачным просторам Малороссии бродят бледные персонажи, им чудятся тайны прошлого и призраки будущего — традиционный викторианский детектив, зачем-то перенесенный на нашу черную, плодородную почву. Жаль, что за околицей не воет собака Баскервилей, совпадение было бы зримее.

Актеры играют ровно, честно. Есть задача — делай. Нет задачи — получи смерть в бою и скройся с глаз: так происходит с петербургским следователем Гуро. Меньшиков за пятнадцать минут экранного времени показывает все, на что способен. Пробыл бы он в кадре до конца, пришлось бы до конца картины сидеть на завалинке и курить трубку. Жаль, что у авторов не хватило фантазии сделать именно так, отличный мог бы получиться ход. Но нужен труп — пожалуйста.

Чистая работа, однако настоящее большое кино, остающееся в памяти хотя бы одного поколения, всегда строится на том, что делает шаг за начертанные границы. Неважно, что именно снимается — экранизация «Бесприданницы» Островского или триллер «Птицы», сложная фантазия об Англии («Дом, который построил Свифт») или понятная миллионам голливудская мелодрама («Форрест Гамп»). То есть фильм — это всегда чуть больше того, о чем заявлено, иначе никакого особенного смысла он не имеет.

«Гоголь. Начало» равен самому себе и скучен, как плохой урок «о творчестве писателя». Задача перед режиссером и актерами, сценаристом и оператором стояла очень ясная: показать, что «и у нас есть мистика». Более того — именно Николай Васильевич оказался ее прямым проводником — из жизни в литературу и обратно. И «Нос», и «Мертвые души», и даже «Ревизор» полны ощущением того, насколько реальность хрупка.

Но мистику не построишь на одной любви к тайне, в основе этого чувства — точное понимание времени и места, деталей и событий, характеров и обстоятельств. В знаменитой «Иронии судьбы» Эльдара Рязанова есть короткий эпизод почти гоголевского прозрения: с высоты зритель видит, как одинокий автомобиль кружит ленинградская метель. Не может уехать герой, «мчатся тучи, вьются тучи», и забавная комедия вдруг оказывается фильмом о том, как и современных людей водит за нос все тот же бес. Режиссер и посмеивается над непознанным, и держит его в уме, но никакое сверхъестественное не появляется на ровном месте: Рязанов в курсе, как живут его герои, какие песни поют, что любят и чего боятся. Он не просто точен в описании повседневности, он знает ее плотность.

«Гоголь. Начало» — не страшен, а страшно легковесен. Персонажи не имеют характеров, у них нет судьбы, они просто поставлены в кадр. Несчастный Николай Васильевич, конечно, делает страшные глаза, скупает тираж первой своей поэмы «Ганц Кюхельгартен» и все мечтает о встрече с Пушкиным, но никакого живого Гоголя за этим нет. Герой возвращается в Малороссию, которая почему-то ничем не отличается от Петербурга, вокруг бродят одинаковые люди и говорят бесконечной гладкописью хорошего современного сценариста. И так — во всем: две центральные женские роли исполняет словно бы одна актриса — их можно просто перепутать, а вы попробуйте ошибиться и не понять, где у Рязанова Надя (Барбара Брыльска), а где Галя (Ольга Науменко). Между тем в картине Егора Баранова речь идет о столичной особе и панночке, это же — небо и земля, движения рук должны быть разными, не говоря уж о взгляде и голосе. Актрисы не понимают этого, они работают в пределах обозначенных границ.

Советский кинематограф без проблем давал в одном кадре три-четыре разных женских характера (вот знаменитая сцена из «Бриллиантовой руки», где звучат сакраментальные слова «Не виноватая я!» — каковы героини Нонны Мордюковой, Нины Гребешковой и Светланы Светличной), что говорить о мужских. Из этой плотности рождались большие обобщения и серьезные открытия, под стать Гоголю, который знал, чем петербурженка отличается от жительницы Малороссии, даже не кладя и ту, и другую в постель.

Черный Николай Васильевич в черной крылатке пролетит, не оставив после себя ничего — такова судьба фильма, который не спасет продолжение. Не так давно на экраны выходила лента об Александре Сергеевиче Пушкине, попавшем в наше время, и кто бы через неделю вспомнил о ней?

Зритель кажется глупым и падким на все яркое (или темное — без разницы), но это не так. Все мы, запертые в своих офисах, квартирах и городах, страстно хотим чего-то, что вышло бы за пределы нашего повседневного опыта, весьма заурядного. И из Гоголя можно было сделать героя нашего времени, стоило бы только попробовать понять, как же так случилось, что паренек из провинциальной Малороссии обрел, вырастил и воспитал в себе великий дар — быть провожатым в те круги Ада, где Земляника, панночка, Ляпкин-Тяпкин, Акакий Акакиевич и Ноздрев ведут неспешную беседу о превратностях русской жизни.

Что же такого произошло с Николаем Васильевичем? Не дает ответа фильм «Гоголь. Начало», полумертвые с косами стоят по всему пространству ленты. И тишина.