Алексей КОЛЕНСКИЙ

01.07.2015

Подводя итоги бурной творческой жизни, 76-летний католик Пупи Авати снял камерную мелодраму о проклятии и искуплении.

Пупи Авати — мастер, мало известный за пределами Италии, троекратный номинант на «Золотую пальмовую ветвь», так и не ставший ее обладателем. Секрет — в обескураживающей  ловкости рассказчика, виртуозно владеющего вниманием публики, но не претендующего на статус властителя дум. Художник Авати не доверяет моде, отрицает прогресс и не интересуется, «какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?». С крестьянским упорством 45 лет он шел своей дорогой и хватался за все, что под руку попадется — сочинял с Пазолини «Сало, или 120 дней Содома», ставил и экранизировал антиамериканский мюзикл «Бордель», после провала постановки снял культовый джалло «Дом со смеющимися окнами». В 80-х покорил молодежь хоррором «Зедер», а поклонников викторианских детективов — атмосферным «Рождественским подарком». На закате столетия погрузился в глубь «темных веков», заворожив «Магнификатом» и «Колдуном». В начале тысячелетия баловал итальянцев народными трагикомедиями, а в 2008-м удивил зрителей Московского кинофестиваля атмосферным хоррором «Пристанище». Как оказалось, арсенал визионера Авати позволяет превратить скромную артхаусную мелодраму в религиозную мистерию. 

Миланский рекламщик Давиде Биас (Риккардо Скамарчио) безуспешно обивает пороги издательств. «Рассказ — жанр работающий не у нас, а в англосаксонских странах. Вы пишете рассказы потому, что у Вас внутри нет романа», — терпеливо объясняет редактор. И интересуется: «Вы случайно не родственник сценариста дурацких дешевых фильмов?» Давиде не признается, что Ахилл Биас — его отец. 

Узнав о внезапной смерти папы, он с неохотой приезжает на похороны в Рим и устраивает скандал. Выясняется, что покойный всю жизнь изменял жене, ни в грош не ставил сына и, по предположению следователей, покончил жизнь самоубийством... Разбирая бумаги Ахилла, Давиде находит ранний сценарий, который потрясает его до слез, и отрывок из неоконченных мемуаров. Текст посвящен последней любовнице отца актрисе Людовике (Шэрон Стоун), но обращен к сыну: «Тебе было шесть лет, но ты сказал: вместе мы справимся, папа, вместе мы победим! Тогда я думал, что в моей жизни может быть что-то важнее этих слов. Я был не прав, что отпустил твою руку».

Давиде показывает отрывки Людовике, обещает расшифровать оставшиеся фрагменты и дописывает книгу за Ахилла, все больше увлекаясь его последней музой. Он рвет отношения с оставшейся в Милане невестой Софией (Кристиана Капотонди), но Людовика не собирается связывать жизнь с сыном умершего любовника. 

К моменту издания и триумфа романа рассорившийся с матерью Давиде уже год как пребывает в сумасшедшем доме. Навестившая его София догадывается, что автор книги — он, и спрашивает: «Твой отец сделал бы для тебя то же, что ты для него?» Давиде не дает прямого ответа, лишь повторяет: «Вместе мы непобедимы». 

Следуя по пятам за героем, режиссер от эпизода к эпизоду сокращает дистанцию. Одновременно мы видим, как из растерянного мажора Давиде превращается в художника, создающего собственный мир, но с каждым днем утрачивающего связь с действительностью. Быт, карьера, любовь становятся для него «отработанным материалом», затемняющим суть творения. Переписывая жизнь Ахилла набело, Давиде сознательно идет на разрыв с окружающими ради обретения внутреннего мира, который, как он понимает, невозможен без взаимного прощения отца и сына.