Александр Ширвиндт: «Город, где родилась мама, и нынешняя Одесса — разные планеты»

Алексей КОЛЕНСКИЙ

16.07.2014

19 июля Александру Ширвиндту исполняется 80 лет. Накануне юбилея художественный руководитель Театра сатиры поделился с «Культурой» размышлениями о временах и нравах. 

культура: Вы учились в знаменитой 110-й московской школе, были пионервожатым у сына Буденного. С ранних лет чувствовали себя частью элиты?
Ширвиндт: Нет. В школу попал по территориальному, а не сословному признаку — родился и жил в соседнем дворе в Скатертном переулке.

культура: Как не подхватили звездную болезнь? 
Ширвиндт: Никогда не напяливал на себя этот бессмысленный титул. Наши звезды — уже даже не метеориты, а падающие с неба куски органического происхождения. Стоит пожелать слиться с этой субстанцией, и жизнь мгновенно превратится в абсурд. «Быть знаменитым некрасиво...» — звучит из уст кретина со скорбным лицом. По физиономии же видно: ему это самое дико красиво. Я — вяло тщеславный человек. Главное — не занижать личную планку. Куда-то выныривать, за кем-то бежать и переживать, что твой гандикап слишком велик, — не мое.

культура: Что такое настоящий актер?
Ширвиндт: Как определить, не знаю. Перечислить настоящих могу: Гриценко, Луспекаев, Борисов, Евстигнеев. 

культура: Много лет преподаете актерское мастерство. В чем проблемы театрального молодняка? 
Ширвиндт: Раскрепощенность, антиинфантилизм поколения чреваты ранним забегом за славой. Это опасно. Глушить подобные порывы следует на корню. 

культура: Чем должен удивлять публику начинающий артист, над чем работать?
Ширвиндт: Крепко зажмурившись, вспоминать истоки великого русского репертуарного театра. Осваивать фундамент, на который сегодня катят бочки со всех сторон.

культура: Вы возглавляете Театр сатиры 14 лет. Что удалось сделать за эти годы?
Ширвиндт: Сберечь родное гнездо. 1 октября нам исполняется 90 лет. Огромный срок. Если ты не революционер и не Мейерхольд — всеми силами сохраняй свою биографию. Быстрый и страшный уход наших замечательных актеров необычайно усложнил данную задачу. Но в театре, как это ни пошло звучит, должна сохраняться нормальная человеческая атмосфера. Сейчас у нас тихо, симпатично и дружно.

культура: Проблемы театра? 
Ширвиндт: Зал на 1206 мест — серьезное испытание для драматической сцены. 

культура: Как Вы относитесь к новаторским постановкам?
Ширвиндт: Все, что талантливо и не идет вразрез с классическим текстом, имеет право на существование. А когда читают Чехова с мыслью «ах, гадость какая, щас поправлю», зачем мучить Антона Павловича? Хочешь ставить отсебятину — сам ее напиши! Лишь опираясь на чеховские мысли, идеи, а главное — интонации, позволительно осовременивать действие.

культура: У Ваших родителей одесские корни. Переживаете за родной город?
Ширвиндт: Город, где родилась мама, и нынешняя Одесса — разные планеты. Предвижу гуманитарную катастрофу, которую придется расхлебывать вам — уже без нас.

культура: Как планируете встречать юбилей? 
Ширвиндт: За 450 верст от Москвы — в доме отдыха на Валдае. Дети и внуки приедут. Возможно, несколько друзей-смельчаков. 

культура: Чем гордитесь?
Ширвиндт: Сегодня поймал сонмище уклеек, подлещиков, окуньков, красноперок. И, между прочим, почти леща — триста граммов. Целый день хожу горжусь. 

культура: Что питает чувство юмора? 
Ширвиндт: Все, что сначала раздражает, а затем умиляет. И тогда начинаю веселиться. 

культура: Вас невозможно представить без трубки... 
Ширвиндт: Сигареты надоели еще в школе. Друг, личный переводчик Хрущева и Брежнева, ныне покойный Виктор Михайлович Суходрев, привозивший из командировок заграничные диковинки — виски, орешки, Playboy, — подарил мне первую трубку в середине пятидесятых. Тогда продавали два вида табака: в столице — «Золотое руно», в Питере — «Трубку мира». Фимочка Копелян слал посылки из северной столицы, а я ему из Москвы: их содержимое смешивалось, удобрялось сырым яблоком или картошкой, пропитывалось коньячком, вывешивалось на солнышко... Получалось нечто, отдаленно напоминающее продукт, продающийся сегодня в каждом приличном супермаркете.

культура: Чему не перестаете удивляться?
Ширвиндт: Цифрам. Бернарда Шоу спросили, почему он не отмечает дни рождения. Он ответил: зачем праздновать дни, которые приближают тебя к смерти? Открываю газету, вижу число 80. Это страшно. В мои годы каждый день — подарок.

культура: Гёте находил радость во многих летах...
Ширвиндт: Форвард немецкой сборной? 

культура: Не Гётце — Гёте. Поэт.
Ширвиндт: «Молодой Гётце»... Ах, как звонко это звучало в финале бразильского чемпионата! Я залюбовался мальчишкой и никак не мог взять в толк: то ли комментатор дурака валяет, то ли старик Иоганн Вольфганг помолодел.

культура: Что готовите для нового сезона?  
Ширвиндт: Нина Чусова ставит у нас «Лисистрату», сотканную из текста Аристофана и пьесы Леонида Филатова. Актуальный сюжет. Бабы собрались и постановили: мужики обезумели, единственный способ их угомонить — не давать. Может быть, опомнятся?