Андрей Чесноков: «Немец кричал: «Меня достали эти русские!»

Дмитрий ЕФАНОВ

22.05.2014

26 мая в Париже начнется главный турнир года на грунте — «Ролан Гаррос». Андрей Чесноков двадцать пять лет назад первым из отечественных теннисистов своего поколения пробился в полуфинал Открытого чемпионата Франции. Лучший игрок страны 80-х рассказал «Культуре» о фаворитах соревнования, поделился мыслями о современном теннисе и вспомнил наиболее знаменательные события жизни. 

культура: На кого делать ставки нашим болельщикам?
Чесноков: Если говорить о победе, то реально побороться за главный трофей способна только Мария Шарапова. Cейчас она абсолютно уверена в своих силах. В таком состоянии Маша действует практически безошибочно, мощно и точно раскладывает мячи по линиям. Ведет игру, много атакует, что так нравится зрителям. Мне кажется, все началось с турнира в Штутгарте, где россиянка в первом круге с трудом одолела чешку Шафаржову. Успехи придают уверенность. Две победы подряд на соревнованиях в Штутгарте и Мадриде — тому лишнее подтверждение. 

культура: Известный в прошлом теннисист Александр Метревели считает, что женский и мужской теннис — это разные виды спорта. 
Чесноков: Согласен. Вроде бы мяч и ракетки одинаковые, но мощь и скорость несопоставимы. В то же время за последние годы женский теннис изменился, став более быстрым в сравнении с 70-ми, когда девушки играли словно на замедленной съемке. Поэтому с большим уважением отношусь к женскому теннису, поскольку вижу, как девчонки изо дня в день пашут на тренировках, жертвуя радостями повседневной жизни. 

культура: Мужской теннис после ухода Кафельникова и Сафина резко сдал позиции. Почему их преемники не смогли подхватить выпавшее из рук лидеров знамя? 
Чесноков: У каждого свои причины. Одних мучают травмы, другие никак не могут нащупать психологический баланс, третьи слишком часто отвлекаются на посторонние вещи… 

культура: Имя Андрея Чеснокова прочно ассоциируется со знаменитым матчем в Кубке Дэвиса 1995 года, когда в решающем поединке удалось отыграть девять (!) матч-болов у немца Штиха и вывести команду в финал. Для Вас это событие также является главной вехой в карьере? 
Чесноков: С игровой точки зрения, случались и более удачные поединки, но в Кубке Дэвиса на первый план выходят совсем другие моменты. Встреча проходила в Москве, где за меня болели переполненные трибуны, да и бился не за себя лично, а за страну. Меня даже орденом Мужества наградили. Никогда им на людях не «светил», дома лежит. К слову, позднее разговаривал с легендарным Борисом Беккером, и тот подтвердил, что поражение в «Олимпийском», а на следующий год в финале «Ролан Гарроса» — от Кафельникова, сломило Штиха психологически и, по сути, поставило крест на его дальнейшей карьере. Он тогда кричал: «Меня достали эти русские!» 

культура: Андрей, что творилось у Вас в голове, когда приходилось один за одним отыгрывать матч-болы? Единственная ошибка — и все кончено. 
Чесноков: Был уверен, что просто не могу ошибиться и способен достать любой мяч. Когда еще только начинал карьеру в 1984 году, довелось сыграть с французом Сидо. В одном моменте он «разбросал» меня по корту, и ему оставалось спокойно перебросить мяч через сетку, но вместо этого он со всей силы запустил его в аут. Тогда я понял, что не проиграю, поскольку морально Сидо уже уступил. Кстати, он потом сошел с ума… 

культура: После матча? 
Чесноков: Надеюсь, что нет. Позже был похожий поединок с молодым немцем Вестфалем, он, правда, впоследствии умер. Какая-то загадочная смерть… 

культура: Да вы опасный человек! После матчей с Вами люди умирают, сходят с ума, завязывают с теннисом. С кем еще играли?! 
Чесноков: Все остальные живы-здоровы (смеется).

культура: Вы сами несколько раз были на грани жизни и смерти...
Чесноков: Если подниму майку, сразу увидите, где пули дырки проделали. Дело было в Днепропетровске девять лет назад. Возле бара вступился за товарища, тоже теннисиста. У одного из отморозков выбил ствол ногой и врезал кулаком в «пятак». Удар был такой силы, что пальцы сломал. Его подельник испугался и всадил в меня две пули из травматического пистолета, переделанного под боевой. Спасли толстая дубленка и классная работа врачей... В Париже дело до кровопролития не дошло, но все могло закончиться еще печальнее. Однажды купил бутылку воды, разменяв 500 евро. Компания арабов увидела крупные деньги и решила грабануть. Долго за мной шли. Потом налетели, полоснули ножом по одежде и попытались вытащить деньги. Не на того напали. Сунул руку за пазуху, будто у меня там пушка, и заорал: «Я — русская мафия! Кто шелохнется — стреляю на поражение». Сработало. 

культура: Но даже эти события не сравнятся с пережитым в детстве ужасом...
Чесноков: Никогда не забуду о трагедии, которая произошла в «Лужниках» во время футбольного матча между «Спартаком» и голландским «Хаарлемом» в 1982 году. В той давке погибло несколько десятков человек. Я оказался в самой гуще, между лестницами. Вокруг трупы, перила выгнулись. Мы стояли с каким-то солдатиком, возле нас лежал мужчина, на нем еще один, под ним третий. Разглядел безумные глаза нижнего, который задыхался. У меня была истерика. Почувствовал, что смерть где-то рядом. Когда прижало к стенке, краем глаза увидел свободное пространство, тот самый солдатик протянул руку. Сделал огромный шаг и, перемахнув через ограждение, кое-как выбрался. Наутро после матча спустился в киоск и купил все газеты — о трагедии в «Лужниках» ни слова! Единственное упоминание обнаружил в «Вечерке». Тогда подумал: может быть, и правда ничего не было — просто сон?

культура: У Вас особое отношение к газетам?
Чесноков: От прочтения старой советской прессы получаю большое удовольствие. Изучаю, что писали на следующий день после смерти Ленина, Дзержинского, Сталина. Про «дело врачей». Современные трактовки событий прошлых лет не отражают духа того времени. 

культура: Как началось Ваше увлечение живописью? 
Чесноков: Почувствовал тягу к прекрасному в конце 80-х. Как и многие теннисисты, привозил из Америки компьютеры, которые у нас стоили больших денег. Если ребята покупали на эти деньги машины, то я тратился на полотна Васнецова, Коровина...

культура: Вас многое связывает с Францией, не хотелось там осесть навсегда?
Чесноков: В России мне комфортнее, хотя Париж замечательный город. Понимаю, почему туда так тянуло наших эмигрантов. Бывал на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где похоронены Бунин, Мережковский, Галич, Тарковский, Нуреев, Коровин… Впервые оказался там четверть века назад и познакомился с удивительным батюшкой, который мог рассказать о любом человеке, нашедшем покой в этом месте. Его можно было слушать часами, и каждый раз — новая история.