Алексей КОЛЕНСКИЙ

27.02.2020

К Международному женскому дню на экраны выходит фильм «Очень женские истории», авторы которого рефлексируют на тему «что хочет современная женщина». «Культура» обсудила повестку с одной из звезд картины.

 культура: Как вы оказались в этом проекте?

Черных: Меня пригласила на пробы молодой перспективный режиссер Аня Саруханова и я составила дуэт с моей подругой Полиной Виторган. Мы с Полиной очень разные актрисы — по пластике, восприимчивости, часто друг на друга медитируем. Она такая плавная, женственная, спокойная, а я — буря, ураган, вспышка. Огонь! Мне бы поучиться ее «воде»...

культура: Вам досталась роль разлучницы. Испытывали ли вы чувство вины перед подругой, которую как раз играла Полина?

Черных: Вовсе нет, моя героиня уже прошла путь колебаний и смотрит на подругу с умилением — как на ребенка, которому не дали конфету. Моя героиня прямо говорит: «Он ушел не ко мне, он ушел от тебя...» Намекает: займись собой, полюби себя и эту жизнь, расправь крылья!

культура: Пять новелл можно назвать историями о том, чего хотят женщины в мире обесцененных ими мужчин. В ваших словах также звучит пренебрежение: «Да кто он такой, чтобы мы из-за него страдали!»

Черных: Здесь нет пренебрежения к человеку, скорее — к ситуации. Суть не в том, что мужики — козлы, а в том, что наша жизнь — не сказка.

культура: А в чем соль вашей личной «очень женской истории»?

Черных: Мне не нравится, когда людей делят по гендерным признакам. Я впервые живу на Земле, познаю белый свет на ощупь, но понимаю: человеческие качества сугубо индивидуальны. Да, мужчины и женщины очень разные — это надо просто принять, но в экстремальные моменты, на адреналине, гендер во мне не срабатывает. Любая женщина может оказаться сильнее любого мужика, а мужчина может дарить потрясающую нежность и чувственность. Важно, есть ли в тебе ядро, способен ли ты оставаться собой.

культура: Существует ли талант к эмпатии?

Черных: Конечно.

культура: Часто ли он сопутствует нарциссической актерской профессии?

Черных: По моему опыту — да, мне очень везло с партнерами. Но бывают тяжелые случаи — колючие, обросшие коростой, поднимающие тон до бетонных плит; докопаться до чего-то настоящего с такими бывает трудно. Но замыкаться — не мое, я пытаюсь эту стену пробивать. В девяти из десяти случаев удается.

культура: С кем из коллег вы сыгрались на максимально плодотворном сопротивлении?

Черных: С режиссером Юлией Красновой на съемках сериала «Большие надежды». Думала: вот-вот она меня задушит. Каждый день шла на съемку, как на войну. До сих пор не поняла: это был тупик, конфликт или режиссерский метод, вытянувший из меня и группы все силы? Снимали в диких условиях, выдавали по 11 минут полезных метров в день, это очень много, но материал в итоге оказался неплохой, зрители мою работу похвалили.

культура: Авторитарный подход нередко процветает и в театрах. Как складывается ваша сценическая судьба?

Черных: Пока очень позитивно. Никогда не мечтала о подмостках в силу отмеченных вами обстоятельств, страшилась дедовщины, клаки и стекол в обуви. После ГИТИСа не выходила на сцену, но недавно ввелась в спектакль Театра Ермоловой «Господин слуга» Юрия Квятковского, и это был праздник.

культура: Кто пригласил на свидание с Мельпоменой?

Черных: Олег Евгеньевич Меньшиков.

культура: Он любит, когда актеры играют с режиссерских показов?

Черных: Он любит все настоящее — свежие идеи, ситуативные импровизации. Всех выслушивает, с ходу ничего не отметает, на его репетициях я постоянно учусь.

культура: Вашим «крестным отцом» в кино стал режиссер Александр Велединский. Вы назвали его метод работы с актером «метафорическим». Что он открыл в вашей старшекласснице Маше из картины «Географ глобус пропил»?

Черных: Александр Алексеевич не учил, как играть, а предложил посозерцать и пропустить природу сквозь себя. Вспоминаю эпизод: Урал, тайга, апрель. Мы с Константином Юрьевичем Хабенским стоим на утесе и смотрим, как через пороги сплавляются наши ребята: что с ними будет, пройдут или погибнут? Велединский взял меня за руку, отвел в лес и сказал: посмотри! Я увидела огромные деревья с мощными, сплетающимися, впивающимися в камни корнями, покрытыми тающим снегом. В них была такая мощь, такая неистовая жажда жизни. Я ощутила, как наш фильм прорастает из этих корней. Жизнь и смерть всегда рядом, вопрос — где взять силы, чтобы вцепиться в камни и уйти в рост, прямо в небо.

культура: Иными словами, боль вашей героини стала спасительным якорем для борющихся за жизнь одноклассников?

Черных: Да, в этот момент, забыв обо всем на свете, я была с ними.

культура: У вас сильное эго.

Черных (смеется): Думаете? Я его давно изучаю, решаю, помогает оно мне или губит. Думаю, чаще помогает. Если ты им владеешь и правильно применяешь — за эго не стыдно. Страшно перегнуть, упереться в свой потолок, скукожиться, зажаться. Раздувающийся актер вытесняет партнера, перестает видеть дальше собственного носа и делается смешон... Один — в дамках, остальные в дерьме? Мы должны друг другу помогать и не наклеивать на себя все лавры. Но иногда, если не хватает сил, самообладания, веры в себя — эго стоит подкармливать.

культура: Понимали ли вы, соглашаясь на роль в блокадной трагикомедии Алексея Красовского «Праздник», прокат которой потом запретили, что впишетесь в скандал?

Черных: Нет. Я могу быть права или не права, но всегда стараюсь жить ситуативно, не задумываясь о последствиях. А почему? А «патамушта-марамушта»! Это был замечательный, самый живой период моей творческой жизни. Мы шли по лезвию ножа и очень хорошо сыгрались, каждый день импровизировали с коллегами и Красовским. Алексей — хороший психолог, чутко сканирующий людей. Мы не червонцы, чтобы всем нравиться. Если удается пронести в работу что-то настоящее — бываю счастлива; я за любовь и добро, дзен и мир!

культура: Вам присуще режиссерское мышление?