Евгений Крылатов: «Сегодня в музыке есть формат, но нет индивидуальности»

Денис БОЧАРОВ

28.02.2014

юбилей. Корреспондент «Культуры» побывал в гостях у маэстро и задал ему несколько вопросов. 

культура: Насколько знаменитый композитор Евгений Крылатов сегодня занят и востребован? 
Крылатов: Естественно, сейчас уже не работаю так, как раньше. Поэтому сказать, над чем именно тружусь, что называется, в поте лица, не могу. Однако недавно написал хор а капелла — довольно редкий случай в моей практике. Помимо этого, давно вынашиваю мечту создать театральный спектакль, типа мюзикла, по сказке Андерсена «Русалочка». В свое время я написал музыку к советско-болгарскому одноименному художественному фильму, который мне очень дорог. И с тех пор все думаю о продолжении, даже сочинил вокальное произведение для предполагаемого спектакля — «Ария Русалочки». Но для осуществления проекта в полном объеме сейчас не самое удачное время, поскольку вокруг и без того очень много опусов на данную тему. Тем не менее не оставляю надежды завершить начатое.

Помимо этого, готовлюсь к юбилейному концерту, который состоится 1 марта на сцене Театра Российской армии. В нем примут участие многие ведущие исполнители, а главное, те, кто сопровождает меня на протяжении всей творческой жизни. 

культура: Концерт будет как-то структурирован: например, первое отделение — «серьезная», академическая музыка, а второе — более легкая, популярная?
Крылатов: Господь с вами, я — не серьезный композитор, и соответствующей музыки у меня нет (смеется). Там прозвучат только песни. 

культура: Не скромничайте! Впрочем, подавляющему большинству слушателей Вы действительно известны прежде всего благодаря песенному творчеству. И эти вещи, как правило, были сочинены для фильмов. Как начался Ваш роман с кинематографом?  
Крылатов: Наверное, мой путь здесь мало отличается от других. Окончив консерваторию, почувствовал: призвание — в том виде искусства, которое связано с сюжетом, со словом, с литературой, видеорядом. При всем моем академическом образовании и любви к классической музыке в чистом виде все-таки ближе именно это направление. Знакомился с режиссерами, показывал свои сочинения, пытался заинтересовать. Начал с документального кино — наиболее простой для композитора жанр, который давал возможность знакомства с живым оркестром. Постепенно стали узнавать, приглашать в различные проекты. В частности, предлагали написать музыку к анимационным лентам. Кстати, мои лучшие работы в этой области — первые: речь, конечно же, о мультфильмах «Умка» и «Дед Мороз и лето». Шаг за шагом стали крепнуть творческие связи, и уже в 70-х началась серьезная деятельность в художественном кинематографе с такими режиссерами, как Михаил Богин, Владимир Бычков, Павел Арсенов. Далее все пошло по накатанной: плотно работал в области киномузыки вплоть до распада Советского Союза. А потом наступило совсем другое время, в которое я не то чтобы не вписался — просто жил как будто параллельной жизнью. И хотя к некоторым фильмам продолжал писать музыку, мощного потока уже не было. 

культура: Есть точка зрения, что в послевоенном отечественном музыкальном искусстве альянс с кинематографом был естественным шагом для композиторов — дабы самореализоваться.
Крылатов: Во многом это действительно так. Композитор, пишущий «в стол», не знает, будут ли когда-нибудь его произведения исполняться на каждом перекрестке. Творцу важно видеть и слышать результаты своего труда. В этом смысле кинематограф давал огромные возможности: кино — в особенности в те годы — предлагало широчайшее жанровое разнообразие: от симфонической музыки до песенной, от джазовой до эстрадной. А в лучших картинах можно было наблюдать симбиоз всего вышеперечисленного. 

культура: Почему же так получилось, что представители «золотого века» советской композиторской школы — Вы, Гладков, Артемьев, Петров, Рыбников, Дашкевич и другие — не оставили творческих наследников?
Крылатов: Это не зависело от нас. Пришло другое время, наступили иные реалии. Как-то так получилось, что необходимость в подобного рода музыке отпала сама собой. Сегодня есть технологии, синтезаторы, формат, но нет индивидуальности. Музыка — то, что приходит свыше. Видимо, нынешнее время не предъявляет к авторам соответствующих требований. 

культура: Поэтому и нет уже такого понятия, как «песня из кинофильма»? Ведь иные мелодии намного пережили видеоряд, который сопровождали. Так, например, мало кто сегодня помнит фильм «Ох уж эта Настя!», а написанную Вами для этой картины песню про лесного оленя знают все... 
Крылатов: Не слежу за ситуацией в современном отечественном кинематографе. Поэтому не могу сказать, что звучит и реально остается в жизни. Но песен, сродни, скажем, афанасьевской «Гляжу в озера синие» из фильма «Тени исчезают в полдень» действительно не слышу. Однако советовать что-либо молодым композиторам бессмысленно. Если Бог дал, то дал, а нет — так извините. Мелодическое начало — высшее проявление музыкального дара. Этому учит история музыки. Мы говорим «Моцарт», и сразу невольно вспоминаем первые такты Сороковой симфонии. Природный дар может только развиваться за счет опыта и образования, но если дара нет в принципе, тут ничего поделать нельзя. Это не значит, что музыка без мелодического начала не имеет права на существование: есть и другие средства художественной выразительности. Но, как бы то ни было, мелодия прежде всего. 

культура: Это несомненно. А каким Вам в наш век скудного мелодизма видится будущее музыкальной культуры? Стоит ли рассчитывать на своеобразный ренессанс, или музыку захлестнут совершенно иные, неведомые нам пока формы и содержания? 
Крылатов: Пытаться быть пророком — очень рискованно. Но я верю в некую поступательность и спиралеобразное движение в этой отрасли. Страшно подумать: сегодня мы дышим кислородом, а завтра будет один азот... Мелодичность должна снова завоевать мир, потому что мелодия — душа музыки. Проблема еще в том, что сейчас появилась потребность в повсеместном сугубо оформительском звучании музыки — в виде заставок, роликов. Такого раньше не было. А количество благородного «нектара», который ниспосылается свыше, от этого не увеличивается — оно строго дозировано. Возможно, на таком беспорядочном информационном фоне многого мы просто не видим и не слышим. Но я верю, что настоящая мелодия возьмет свое. Хотя мелодия мелодии — рознь. Есть прилипчивые мотивчики, а есть темы Чайковского. И вот такой мелодизм высочайшей пробы, не сомневаюсь, не исчезнет. 

культура: Не могу не спросить про два, без преувеличения, самых замечательных советских фильма для детско-юношеской аудитории, успех которых во многом был обеспечен участием в них композитора Крылатова. Считаете ли Вы сами музыку к «Приключениям Электроника» и «Гостье из будущего» особенной творческой удачей? 
Крылатов: Дело в том, что я дружил с режиссерами, с которыми посчастливилось сотрудничать: Арсеновым, Бромбергом и другими. Многое определяла человеческая радость общения. А потом, для меня всегда огромную роль играли слова, на которые писал музыку. Повезло работать с уникальными, не побоюсь этого слова, великими авторами: Белла Ахмадулина, Евгений Евтушенко, Леонид Дербенев, Юрий Энтин. Поэтов, равных им по уровню дарования, сейчас не вижу. А Дербенев — тот был просто гений. 

культура: Как Вы обычно сочиняете песни: работаете с текстом, или авторы слов «подгоняют» свою лирику под готовые мелодии? 
Крылатов: Как правило, двигаюсь от конкретных слов. Было несколько случаев, когда мелодии, изначально предназначенные для инструментального исполнения, удачно ложились на текст. Но это исключения. 

культура: Сейчас многие творцы Вашего поколения садятся за написание мемуаров. Не планируете поделиться с нами воспоминаниями?
Крылатов: Нет. Просто не считаю себя фигурой такого уровня, чьи мемуары кому-то необходимы. Думаю, все интересное содержится в моей музыке. А она сейчас есть в интернете. 

культура: Насколько произведение искусства отражает внутренний мир его создателя? Например, в отечественной песенной культуре едва ли можно найти автора, из-под пера которого вышло столько добрых и лучезарных тем, как у Крылатова. Вы сами — такой же светлый и легкий человек?  
Крылатов: Это вопрос непростой. Лучезарность не всегда совпадает с реалиями жизни. Не случайно говорят: комики и клоуны — самые мрачные люди. Я бы не сказал, что моя жизнь уж очень светлая и прозрачная. Она всегда была непростой, особенно в начале пути, учитывая то, что я выходец из рабоче-крестьянской среды, в столицу приехал из провинции и при этом стремился влиться в мир искусства, который всегда был элитарным... Поэтому не все так однозначно.