Виктория Токарева: «Кто я без русского языка? Просто тетка»

Марина СУРАНОВА

20.03.2018

Только что вышло полное собрание сочинений Виктории Токаревой. На подходе сборник с рабочим названием «Любовь зла». «Культура» расспросила писательницу о возрасте, любви к собакам и родном языке.

культура: Что Вы делаете, чтобы сохранять такую работоспособность?
Токарева: Лев Николаевич Толстой написал «Хаджи Мурата» в 76 лет. По-моему, это его лучшее произведение. Талант ведь от прожитых лет не зависит. Если он когда-то был, уже никуда не денется.

культура: Проживание в писательском поселке творческому настрою способствуют? Лес, свежий воздух, тишина…
Токарева: А природе как не радоваться? У нас зима такая красивая. Сказка. Берендеев лес. Воздух прозрачный, чистый, деревья стоят в снегу. Возвращаешься домой, а моя помощница по хозяйству поджарила кусок мяса. И после прогулки ты ешь это мясо, как волк.

культура: Знаю, у Вас раньше был кот. Планируете еще заводить животных?
Токарева: Думаю, да. Присмотрела брошенную собаку. Такая милая и совсем молодая: года два. Похожа на овчарку, но беспородная. Мне все говорят: породистую не бери, им нужно давать особенный кормом, ухаживать, вычесывать, на выставки возить. Так что лучше заведу дворнягу. Люблю собак, они такие благодарные. Вчера, стоя у дома, говорила приятелям, что, наверное, ее возьму, так собака эта вставила ухо между прутьями решетки забора и косила глазом, меня слушала. Хотела уточнить, насколько серьезны мои планы.

культура: В свое время Вашими соседями были Высоцкий, Нагибин, Рязанов. Кто запомнился, с кем дружили?
Токарева: С талантливыми людьми всегда интересно, они все запоминаются. А с Юрием Нагибиным были особые отношения, он меня ценил, написал к моей первой книге предисловие. Прочитал рассказ, сказал: «Пишут все, а она — ​писатель». А вот Владимира Семеновича видела всего два раза. Он всегда был окружен шумной компанией друзей. Когда Высоцкий умер, в его дом заселили молодую женщину: очень грустная история. Она ехала на собственную свадьбу, но жених умер накануне бракосочетания, а его дочь невесту на порог не пустила. Пришлось несостоявшейся жене поселиться в пустом доме, где недавно плакала Марина Влади. Сначала Марина, потом эта девушка. Мне казалось: там все стены пропитались горечью и страданиями. Ходила к этой девушке, пыталась ее как-то отвлечь, утешить. Позже здесь поселилась семья Тодоровских, с которой мы породнились: моя дочь Наталья была замужем за Валерием Тодоровским.

культура: Внуки к Вам заходят?
Токарева: Да. Их у меня трое, они всегда чувствовали, что я их люблю. Это оказывает огромное влияние на всю дальнейшую жизнь. Человек с детства будто вооружается любовью, он становится сильнее. Один из моих внуков Петр Тодоровский-младший пишет сценарии. Но никогда не советуется и не дает читать. Боится, вдруг брякну какую-нибудь гадость. А я могу. Говорю: «Если мне не понравится, прямо скажу, а ты меня возненавидишь». Он в ответ: «Ну, не на всю же жизнь». Очень похож на своего отца, их с Валерием иногда путают. Только Петя существенно выше ростом.

культура: В написании сценариев с Вами сложно соперничать. «Джентльмены удачи», «Шла собака по роялю», «Мимино» — ​все эти фильмы стали хитами. Как относитесь к расхожему утверждению, что жизнь — ​лучший сценарист?
Токарева: Тогда она — ​и лучший прозаик. Материал так или иначе приходится брать из окружающей реальности. Постоянная проблема пишущих людей в том, что на них знакомые обижаются.

культура: В повести «Дерево на крыше» Вы рассказали о романе с Георгием Данелией, а он лишь пожал плечами: «Ругается? Нет? Ну и хорошо».
Токарева: Данелия — ​мой кумир. Сдержанный человек, немного мрачноватый, цельный — ​я таких очень люблю. И на съемочной площадке актерам с ним интересно. Всем сразу ясно, что работают с мастером и выйдет шедевр. Мы, кстати, дружим до сих пор. Периодически созваниваемся, что-нибудь обсуждаем. Он не меняется. Тогда и теперь — ​один и тот же.

культура: О чем в последний раз говорили?
Токарева: О Джигарханяне и его барышне. Данелия возмущался, как раздули этот скандал. Армен Борисович в нашей стране вроде Жана Габена во Франции — ​зачем ронять имя? К тому же я хорошо его знаю. Джигарханян — ​остроумный, наблюдательный, с ним разговаривать одно удовольствие. В молодости был красивым, и даже в преклонных годах остался привлекательным.

культура: А если бы в Вас сейчас влюбился мужчина лет сорока-пятидесяти?
Токарева: Смотря какой мужчина…

культура: Писатель, скажем, или поклонник Вашего творчества.
Токарева: Я бы не удивилась. У меня лицо как пасхальное яйцо — ​ни одной морщины. Кому угодно понравлюсь. Правда, я довольно долго живу на свете и умею отличать искренний интерес от фальши. И еще, когда людям нравятся твои книги, когда их хотят читать — ​это захватывает, это так же, как любовь, отдаешься полностью. Если бы мне предложили еще одну жизнь, но без писательского дара, я бы отказалась, было бы неинтересно. Мне нравится жить потому, что я пишу. Просыпаюсь и знаю, что сяду за стол и начну новую повесть.

культура: После прочтения Ваших книг хочется взяться за перо.
Токарева: Это называется «Включить в розетку». Так я когда-то способствовала творческому дебюту Михаила Задорнова. Инженер по профессии, он рассказывал, что, прочитав мой «День без вранья», тут же принялся сочинять свой сюжет. В честь этого события подарил мне изумительную картину, специально привез из Риги. Вообще-то мне не все у Задорнова нравилось, но человек Михаил Николаевич был прекрасный.

культура: Вы говорили, что преклоняетесь перед Чеховым и Довлатовым. Современный литературный процесс Вас увлекает или больше кинематографический?
Токарева: Прилепин очень сильный автор, читала его сборник повестей «Восьмерка». Люблю Лимонова, только не публицистику, а художественные произведения. «Это я — ​Эдичка» — ​гениальный роман о потерянной любви. Читать о том, что кто-то счастлив, хорошо живет, — ​скучно. Нужны конфликт, движение, боль. А что до кино, сейчас талантливых режиссеров очень много: Звягинцев, Хлебников и, конечно, Урсуляк. Сколько раз показывают фильм «Ликвидация», столько смотрю и не могу оторваться: подлинно, талантливо. А вот хороших сценаристов мало. И, как правило, это женщины. Не так давно вручала премию на конкурсе «Золотой орел» за лучший сценарий, приз получала очаровательная молодая дама — ​Анастасия Пальчикова.

культура: Вы много путешествуете, издаетесь в разных странах, не хотелось перебраться куда-нибудь в Европу? На юг Франции, например.
Токарева: Я могу жить только с русским языком. Другое невозможно. «Без языка человек теряет восемьдесят процентов своей индивидуальности». Кто я без русского языка? Просто тетка. Если захочу за границу, съезжу туда на две недели и вернусь.

культура: Быть счастливым человеком — ​это от характера зависит или и от обстоятельств тоже?
Токарева: По большей части от характера. Есть такие люди, которым всегда плохо. Даже если у них все хорошо, все равно — ​плохо. Хотя с возрастом, к сожалению, начинаешь зависеть от самочувствия. Мой муж и Данелия ровесники — ​обоим хорошо за 80. Мужа спрашиваю: «Как ты себя чувствуешь?» Отвечает: «Фигово». Звоню Данелии: «Как ты?» — ​«Хреново». Понимаю, что когда-нибудь так будет и мне, но пока это время не пришло. Читала недавно дневники Валентина Катаева, на тот момент ему стукнуло 89. Пишет: «Настроение среднее. Живу!»

культура: А можно ли со старостью как-то бороться?
Токарева: К ней нужно готовиться, быть старым и бедным — ​это караул. В возрасте тоже хочется хорошо одеваться. Не так давно получала премию имени Сергея Михалкова. Избранная публика собралась в особняке МИДа. Не придешь же в спортивном костюме.

культура: Вы же дружили с Сергеем Владимировичем?
Токарева: Очень. Шутили много. Познакомились, когда мне было 24, ему 49. Я работала в музыкальной школе, преподавала фортепиано, а хотела быть писательницей. И стала, благодаря Михалкову. Он перевернул всю мою жизнь. А еще он брал мои сценарии к «Фитилям». Был такой смелый киножурнал, вскрывал язвы общества, порой такие, что страшно становилось. Когда мне исполнилось 60, пригласила его на юбилей. Ему было уже за восемьдесят. Но постарел он красиво. Высокий, седой, прямой, на нем черный костюм с белой рубашкой, а вместо палки трость с набалдашником в виде собачьей головы.

Как-то раз обо мне делали передачу и попросили провести в эфире небольшое интервью с Михалковым. Ему уже — ​за девяносто, а мне к семидесяти. Я его спрашиваю со свойственной мне деликатностью: «А тебе не надоело?» — ​«Что?» — ​«Ну, жить?» — ​«С ума сошла!» А потом подумал и добавил: «Главное, кто рядом. А меня любят». Запомнила это навсегда.


Фото на анонсе: Евгений Одиноков/РИА Новости