Сергей Никитин: «Положить на музыку лирику Бродского пока не удается»

Денис БОЧАРОВ

02.11.2017

«Александра», «Большой секрет для маленькой компании», «Собака бывает кусачей», «Брич-Мулла», «Диалог у новогодней елки», «Под музыку Вивальди» — все эти композиции давно стали народными. В нынешнем году их автор Сергей Никитин отмечает 55-летие творческой деятельности. Корреспондент «Культуры» пообщался с выдающимся певцом, бардом, композитором и гитаристом.

культура: Ваши классические песни известны практически каждому. А как обстоит дело с новыми произведениями?
Никитин: Слава Богу, мне никогда не приходилось работать по принуждению, условно говоря, садиться перед чистым листом и заставлять себя что-то выуживать из недр души — все происходит по наитию, повинуясь некоему внутреннему движению. Но, несмотря на то, что четкого творческого расписания у меня нет, определенные обязательства все же имеются.

В частности, счастлив, что на протяжении последнего года в соавторстве с Юлием Кимом веду активную работу над музыкальным спектаклем. Пока карт раскрывать не буду, чтобы, как говорится, не сглазить, но горизонт уже показался: репетиции в театре не за горами. Двенадцать из запланированных двадцати номеров готовы.  

культура: 55 лет — солидный творческий рубеж. Наверное, за этот отрезок времени Вы, будучи прежде всего композитором, определили для себя некие поэтические критерии. Существует ли такое понятие, как «никитинская лирика»?
Никитин: Еще во времена студенчества понял, что у меня нет ярко выраженных способностей к сочинению стихов. Но, подходя к книжной полке и выбирая те зарифмованные произведения, которые по-настоящему цепляли, в полной мере осознавал: какое это ни с чем не сравнимое таинство — попытаться спеть понравившиеся тексты от своего лица. Тем самым как бы отчасти присваивая созданные поэтами лирические картины. Надеюсь, у меня неплохо получилось. Кстати, возможно, именно поэтому не так много из сочиненных мною песен исполняют другие артисты. Ведь личное отношение скопировать невозможно.

В итоге компания подобралась самая разношерстная: Борис Пастернак, Евгений Евтушенко, Андрей Вознесенский, Дмитрий Сухарев, Юрий Левитанский, Юнна Мориц, Вильям Шекспир, наконец... В произведениях я интуитивно улавливал некое объединяющее начало.

Но бывает и по-другому. Замечательный, хотя еще и наполовину непрочитанный, поэт Борис Слуцкий, которого очень люблю, близок мне своей интонацией и поэтикой, но написать что-нибудь стоящее на его стихи у меня не получается. То же — с Бродским. Он мне бесконечно дорог, однако положить на музыку лирику Иосифа Александровича пока не удается.

Бывает, что с каким-то полюбившимся стихотворением ты не то чтобы даже мучаешься, а просто живешь месяцами, порой годами. В частности, строчка «Переведи меня через майдан» сидела во мне как минимум пару лет. А потом вдруг произошел внутренний толчок: умер Высоцкий, и я понял, что весь этот текст каким-то мистическим образом связан с ним...

культура: Вы были знакомы с Владимиром Семеновичем?
Никитин: Шапочно. У нас даже был один совместный концерт в энергетическом институте. Частенько пересекались в театре «Современник», в каких-то общих тусовках, но не могу сказать, что хорошо знал Высоцкого.

культура: Как бы Вы оценили современное состояние авторской песни? Где, говоря словами Бориса Гребенщикова, «та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли»? Или мы просто ее не видим и не слышим?
Никитин: Мне кажется, что обратного пути нет, жанр давно уже образовался и состоялся. Основные признаки, плюсы и минусы авторской песни сегодня налицо — есть свои классики, авангардисты, конъюнктурщики, имеется даже своя попса, если хотите. На самодеятельном уровне тоже все в порядке: достаточно сказать, что ежегодно в России проводится несколько сотен фестивалей.

Более того, уникальный для нашей страны способ общения между людьми через авторскую песню увезли с собой наши соотечественники. Скажем, в Северной Америке проводится более двенадцати ежегодных смотров, люди без этого, видимо, не могут. Появляются свои местные авторы, приезжают гости из России. Аудитория распространена по всему миру — от Германии и Франции до Австралии и Новой Зеландии. Это то, что люди связывают с понятием русской культуры, Родины, в конце концов.

Что же касается состояния авторской песни как таковой... Видите ли, подобный вопрос можно задать и про уровень современной поэзии. Она умерла? Нет, конечно же. Просто стала иной — по-другому, наверное, и быть не может, время ведь неумолимо бежит вперед. Да, громких имен пока не слышно, но, возможно, мы о них еще узнаем. Думаю, задачи привлечения масс «под свои знамена» перед авторской песней сегодня не стоит. Но я наблюдаю такую картину: на фоне «опопсовения» всего и вся возрастает цена высокого поэтического слова; число молодых людей, у которых возникает потребность задуматься о смысле жизни, продолжать искать ответы на извечные вопросы, увеличивается, что, конечно же, не может не радовать. Так что хоронить авторскую песню, думаю, несколько преждевременно. 

культура: Отметил любопытную деталь. Представители классической школы жанра — как правило, люди с техническим образованием. Сергей Никитин, Виктор Берковский, Александр Городницкий, Александр Суханов, Дмитрий Богданов, Александр Мирзаян, продолжать можно долго. Все — либо физики, либо математики. Видна определенная закономерность.
Никитин: Видимо, во многом это связано с эпохой. В то время девушки любили героев фильма «Девять дней одного года». Быть умным, заниматься вопросами мироздания, но при этом проявлять творческое начало казалось не только интересным, но и модным. Поэтому для меня вопроса, куда поступать, не существовало: конечно, на физфак. К тому же попасть в подобные учебные заведения было ой как непросто. А раз конкурс большой, очевидно: туда отбирают только талантливых людей, причем во многих отношениях.

Но мне кажется, сейчас все немного изменилось. Гуманитарное образование в последние десятилетия находится на высоком уровне. Со многими студентами и выпускниками я хорошо знаком. Они, кстати, пишут весьма интересные тексты. Песни на такие стихи у меня, правда, не получаются. Видимо, потому что к иным нетрадиционным формам стихосложения я пока не готов. Но, как бы то ни было, все это очень познавательно и любопытно.

культура: К чему только Сергей Никитин не писал музыку: здесь и театральные постановки, и мультфильмы, и кинокартины, не говоря уже о песнях, которые ни к чему конкретному не привязаны. Насколько жанр определяет суть творческого подхода? Допустим, если перед Вами стоит задача написать музыку для художественной ленты, требуется ли определенный настрой? Или это просто вопрос профессионализма?
Никитин: Это все разные формы одного и того же процесса. Я, честно говоря, хитро устроился: если возникает необходимость сочинить что-нибудь для кино, стараюсь использовать готовые наработки. Вот вам самый красноречивый пример: к фильму «Старый Новый год», куда меня пригласил Олег Ефремов, песня «Снег идет» на стихи Пастернака была уже написана. И очень хорошо, что она туда вошла: по-моему, прозвучав в этой ленте впервые, композиция пришлась к месту. Примерно такая же ситуация с картиной сорокалетней давности «Почти смешная история». Наша с Берковским песня «Под музыку Вивальди» просто удачно вписалась в общую канву фильма.

Единственный случай, когда я действительно писал на заказ, связан с «Александрой» из фильма «Москва слезам не верит». Хотя другая вещь, прозвучавшая в этой картине, «Диалог у новогодней елки», на стихи Левитанского, на тот момент уже существовала.

культура: Легко ли рождаются мелодии? Хотя мотив «Александры» и запоминается на раз, все равно возникает ощущение, что над окончательным вариантом композиции пришлось изрядно покорпеть. Ошибаюсь?
Никитин: Нет, вы абсолютно правы. Долго трудился над этой вещью, у меня имелось целых шесть вариантов, не знал, какому отдать предпочтение. Но, как говорится, не было бы счастья: сроки поджимали, фильм был уже практически готов. Так что пришлось, что называется, преодолевать.

культура: В этом году Вы отмечаете еще один юбилей: тридцать пять лет назад, в 1982 году, на фирме «Мелодия» вышла пластинка «Али-Баба и сорок разбойников» — музыкальная версия телеспектакля, музыку для которого Вы написали совместно с Виктором Берковским. Под звуки этого винила выросло не одно поколение детей. Тяжело далось?
Никитин: Напротив, это было огромное удовольствие. Между прочим, в том, что данный проект вообще состоялся, во многом «виноват» Юрий Визбор. У нас ведь уже был опыт совместной работы, несколько песен для фильма «Морские ворота» до сих пор живут: «До свидания, дорогие», «Я когда-то состарюсь» и, собственно, титульная композиция. И вот Юрий Иосифович посоветовал Смехову обратиться к нам с Берковским.

Работали в кайф. Встречались раз-два в неделю, иногда и каждый день (зависело от свободного времени) и сочиняли этого «Али-Бабу». Ставили перед собой какие-то режиссерские задачи, разбредались по комнатам, затем сходились и смотрели, у кого что получилось. И если хотя бы три ноты всем нравились, мы их оставляли, а потом опять — по новой. И уже к вечеру записывали на магнитофон демо. Следом показывали нашим женам. Если они давали добро — можно было считать, что номер готов. Кстати, до сих пор на концертах возвращаемся к этому замечательному материалу.

культура: Расскажите про уникальный альянс с Полем Мориа. Если не ошибаюсь, «Под музыку Вивальди» — единственная отечественная бардовская песня, записанная одним из лучших зарубежных оркестров.
Никитин: До нашего знакомства он несколько раз бывал на гастролях в Советском Союзе. И однажды, по-моему, в 1978 году, мы с Полем встретились в Центральном доме работников искусств. Был какой-то спонтанный, неформальный ужин, в ходе которого молодежные комсомольские активисты стали нас подначивать: мол, спойте что-нибудь. И первое, что мы исполнили, была как раз песня «Под музыку Вивальди». И я тут же увидел, что у Мориа загорелись глаза.

А на следующее утро мне как честному научному работнику предстояло идти на овощную базу, перебирать гнилую капусту (смеется). И вот когда я весь, пропахший, после уборки овощей, зашел на минутку в институт, мне заявляют: «Где ты там шатаешься, тебе Поль Мориа все утро звонит». В общем, он увез с собой запись и ноты, а буквально через несколько месяцев вышла пластинка.

культура: Приходилось ли Вам сталкиваться с проблемами редактуры? Встречались режиссеры, которые просили переделать, исправить, предложить несколько вариантов? Или в Вашу творческую кухню никому доступа нет?
Никитин: Для меня существует самое главное мерило — самоконтроль. Затем слово ближайшему, можно сказать, самому строгому критику — Татьяне Никитиной. И если я прохожу эти два этапа, дальше уже ничто не страшно. А потом, про меня ведь нельзя сказать, что я написал музыку к ста фильмам. Нет, их всего-то по большому счету было четыре. Хотя и прекрасно отдаю себе отчет в том, что главное не количество, а качество. Картины эти широкому зрителю известны: «Москва слезам не верит», «Почти смешная история», «Поездки на старом автомобиле», «Старый Новый год». Что ж, можно сказать, мне в этом смысле опять же повезло. 

культура: В «Иронии судьбы» Вы настолько органичны, что, кажется, будто сами принимали композиторское участие...
Никитин: Нет, там я только исполнитель, но, смею надеяться, добросовестный. Всю музыку, от начала и до конца, написал Микаэл Таривердиев. Конечно, мне на основании композиторского клавира пришлось найти партию гитары и вообще постараться сделать все как можно ближе к оригиналу.

Дружба с Таривердиевым — важная страница в моей жизни. Мы были знакомы и до «Иронии судьбы», я пел в других фильмах, где Микаэл Леонович выступал в роли композитора: например, в «Золотой речке» и «Пропавшей экспедиции» исполнял романс на стихи Лермонтова. Мы хорошо друг друга знали, и поэтому на записи не было больших проблем — с четвертого-пятого дубля все было готово.

культура: Какие планы на будущее? Нет ли желания выпустить новый альбом, который бы состоял из неизвестных широкой публике песен?
Никитин: Сегодня большую часть времени занимает работа с детьми. Вот уже двадцать шесть лет веду так называемые «Никитинские встречи». Талантливая молодежь подпитывает и энергетически, и творчески, и чисто по-человечески. Также шефствую над фестивалем авторской песни «Слушай и скажи» для детей школьного и дошкольного возрастов.

Что же до новых дисков... Относительно недавно вышел альбом на стихи Юнны Мориц под названием «На этом береге...», где почти для всех песен мы сделали свежие обработки. Есть и несколько новых композиций. Помимо этого, уже целый год вместе с сыном Александром, гитаристом, режиссером и аранжировщиком, записываем диск на стихи Бориса Рыжего. Рабочий заголовок «Блюз-опера». Пластинка, надеюсь, выйдет к следующей весне. На ней будут только новые песни.