Юлия ГОНЧАРОВА

16.11.2013

культура: Не страшно было выходить на легендарную сцену к избалованной московской публике?
Толоконников: Ой, прямо ноги подкашивались (улыбается). Мы играли на разных столичных площадках, но МХТ — это классика, история, так что, конечно, волновались. Здесь я и наш театр играли впервые. Это возможность узнать себя, проверить силы.

культура: Какие спектакли показывали?
Толоконников: «Вишневый сад» Чехова, «Отель двух миров» Шмитта, «Дом» Гришковца и «Визит дамы» Дюрренматта. Как считает худрук, Рубен Андриасян, такой список наиболее полно отражает сегодняшнее лицо нашего театра. В этом году нам 80 лет и московские гастроли — своеобразный подарок самим себе к юбилею.  В «Вишневом саде» я — Фирс. У меня уже возрастные роли. Его играл и мой партнер по «Собачьему сердцу», великий Евстигнеев. Это была одна из последних работ Евгения Александровича, что наводит на размышления…

культура: Где себя уютнее чувствуете: на сцене или на съемочной площадке?
Толоконников: Кинематограф хорош тем, что дает популярность, а театр — актерский тренинг. Там наша основная кухня, где готовятся артисты. В кино можно, не напрягаясь, передать свой внутренний мир одними глазами. В театре работа сложнее. Тут каждый вечер надо доказывать, чего стоишь,  ежедневно выкладываться, чтобы поверили. Схалтуришь, и завтра на тебя уже не пойдут.

культура: А с кем комфортнее работать — с русскими или казахскими режиссерами?
Толоконников: Какая разница: есть картина — значит надо сниматься. Не важно, в Казахстане или в России, лишь бы режиссер был хороший. А ты уж, будь любезен, соответствуй.

культура: Сейчас снимаетесь?
Толоконников: Да. Пару лет был в простое из-за перелома ноги, а теперь вот начал. Роли эпизодические, но очень хорошие. Все в комедиях. С июня уже снялся в трех картинах. Первую работу после перерыва предложил Игорь Волошин, потом была комедия «Корпоратив» Олега Асадулина, и еще обо мне вспомнил режиссер Евгений Малков, название фильма пока рабочее, так что упоминать не стоит.

культура: В кино в основном снимаетесь у российских режиссеров, играете в казахском театре, где художественный руководитель армянин... Вы человек мира?
Толоконников: Мы все родились в СССР, где никто не смотрел, откуда ты родом и какой национальности. Это стало важно потом. Но все равно, братские народы выручают друг друга. Вот помню, в 90-е снимался в Белоруссии, а у нас в Алма-Ате жрать было нечего. Голодали в прямом смысле, так я из Минска сгущенку и тушенку коробками домой возил. Вкусно было.

культура: Из Казахстана уезжает много русских — потенциальных зрителей. Сами не думали переехать?
Толоконников: Вопрос на засыпку… Отток русскоязычного населения из Казахстана, конечно, виден по публике. Ведь из сел в Алма-Ату приезжает зритель, который, скажем так, мало знаком с русским языком. Но нельзя же всех превратить в театральных эстетов, многие приходят просто посмеяться, отдохнуть. Вот мой сын год назад окончил ВГИК, курс Александра Михайлова. Cыграл князя Мышкина. Я смотрел и плакал. Он остался в Москве. Снимает квартиру, пытается пробиться. У нас просто нет работы для артистов, очень сложно с предложениями. А в России все крутится, открываются большие возможности. Надеюсь, у него все сложится удачно. А мне и в Казахстане хорошо. Хотя с возрастом климатические условия больше подходят российские. Так что не знаю, как сложится. Сейчас больше заботит судьба и карьера сына.

культура: Семья много значит для Вас?
Толоконников: Семья — это то, для чего живет человек, ради чего работает. Мы продолжаем жить в наших детях. Конечно, встречи, влюбленности, расставания — прекрасно. Но я старомодный человек: сыновей вырастил, дом построил, деревья посадил и считаю, что так жить правильно. От суеты могу отдохнуть только дома, выйдя с утра с чашкой кофе на крыльцо, глядя на свои розы. Мне становится спокойно: понимаю, для чего кручусь.

культура: Вижу у Вас кольцо «Спаси и сохрани». Верите в Бога?
Толоконников: Не могу сказать, что воцерковлен, но к Нему все приходят рано или поздно. Конечно, мы, рожденные в СССР, были атеистами, но актеры имеют дело с душой и так много работают с ней, что без помощи свыше не обойтись. Это раньше артистов хоронили за оградой кладбища. А теперь, посмотрите, все ходят в церковь. Без этого никак. Вот Катя Васильева на некоторое время даже сниматься прекратила, а потом очистилась и снова начала. У меня тоже грехов хватает. Курить, например, не могу бросить. На съемках, пока ждешь — смолишь, а что делать? Да и в театре почти все курят, молодые и старые. Выпивал в свое время. Выгоняли за злоупотребление спиртными напитками, был даже рабочим сцены. Потом опять принимали. Характер, говорят, сложный. Я за правду! Иногда резок, могу обидеть человека.

культура: Несмотря на обилие ролей, каждый второй знает Вас как Шарикова из «Собачьего сердца» и «Хоттабыча» из одноименной картины. Оба персонажа — ирреальные. Мистические роли принесли удачу?
Толоконников: Да черт его знает... В «Собачьем сердце» нам не приходилось что-то додумывать самим. Какой материал! Бери да воплощай, не задумываясь. Но после выхода картины ее так долбала пресса — о какой удаче тут говорить. Против одной хорошей статьи десять плохих. Фильм били на протяжении трех месяцев. Конечно, тогда, в 1988-м, картина стала бомбой. Наша же задача была одна: не думая о мистике, передать сюжет таким, каким оставил его Булгаков. Считаю, все получилось удачно. Кстати, в театре я и собаку играл. Полное перевоплощение в персонажа (смеется). Шариков стал для меня клеймом. А вообще, верю в судьбу. Каждый имеет свой шанс в жизни, главное, его не проглядеть, не пройти мимо.

культура: Вас сразу утвердили на роль Шарикова?
Толоконников: Нет. Кроме меня на нее пробовались еще восемь актеров, среди которых был Николай Караченцов. Собако-человека искали по всему Советскому Союзу. Но Бортко нужен был еще и образ классического русского алкаша-пройдохи. Уже на первой пробе почувствовал, что понравился ему. При этом он мне сам подавал реплики, но периодически выходил из помещения. Впоследствии признался, не мог сдерживаться, его душил смех. В сцене «Желаю, чтобы все!», я реалистичнее других пил водку, со смаком. Пробовался в паре с Броневым. Думал, Леонид Сергеевич сыграет Преображенского. А, оказывается, была еще проба с Евстигнеевым. Кстати, Евгений Александрович к тому моменту не читал «Собачье сердце» и вообще сомневался, стоит ли ему браться за эту роль. Теперь я — не кто иной, как Шариков, Роман Карцев — самый настоящий Швондер. Представить кого-то другого, а не Евстигнеева в роли профессора Преображенского тоже довольно сложно. Да и сам актер называл этот образ самым любимым...

культура: Какая атмосфера была на съемочной площадке? Как складывались отношения с коллегами?
Толоконников: Атмосфера — самая что ни на есть рабочая. Мы не изображали, а делали все на совесть. Помните, Шариков погром в квартире Преображенского учинил? Так я действительно во время съемок этой сцены сильно порезал ногу. А отношения были дружеские. Роман Карцев постоянно хохмил, веселил нас, чтобы разрядить обстановку. Евгений Александрович тогда переживал не самые лучшие времена, списали его из театра на пенсию. Но для настроения у него в чемоданчике был припасен коньячок, мог и с нами поделиться. Так что фраза из фильма: «Пива Шарикову не предлагать!» оборачивалась вариантом: «А не налить ли Шарикову?» Впрочем, Бортко особых вольностей никому не позволял.

Как-то в несъемочный день я приехал на площадку, чтобы познакомиться с псом Шариком. Хороший, глаза умные. Собак люблю с детства, они у меня всегда были. Шарик мог бы стать прекрасным человечком, но его испортили Швондер и гипофиз Клима Чугункина, который ему вшили.

культура: А возможно на плохом материале построить роль хорошо?
Толоконников: Актер должен отвечать за свою работу, быть профессионалом, тогда возможно все. Из более чем 70 фильмов, в которых снимался, могу гордиться всего несколькими. Рекомендовать их знакомым, говорить, что они достойны внимания. Остальное… Но даже в самой плохой картине мне не стыдно за свою работу. Артист всегда несет ответственность, в любом материале.

культура: И какие ленты считаете удачными?
Толоконников: Ну, «Собачье сердце», естественно, это уже история. «Шанхай», снятый на Казахской киностудии совместно с Россией режиссером Барановым. К сожалению, он не попал в широкий прокат. А надо было продвигать его. Фильма, по-моему, даже в интернете нет. Очень хорошая картина. Я ею горжусь. Удачны две ленты Николая Досталя: «Облако-рай» и его продолжение «Коля — перекати поле». Мне не стыдно за эти работы, хотя рольки там небольшие. Мой Филомеев получил премию на Женевском кинофестивале. Приятно. Не так давно на телевидении показывали сериал «Исчезнувшие». Ремейк картины «Обратной дороги нет». «Хоттабыч» тоже ничего. Очень интересный фильм, первая интернет-комедия. Молодежь угорает, а я горжусь! Потому что мне удалось попасть в струю. Хотя это не только моя заслуга, но и режиссера. Петр Точилин молодец, без него не сделал бы такую работу.

культура: Хоттабыч просто интернет-ас, хакер. А Вы с техникой дружите?
Толоконников: Да что вы! Нет. Даже хотел отказаться от этой работы, когда прочитал сценарий. Но младший сын уговорил: «Ты чего, такой клевый сценарий!» Какие такие «файлы», «уровни», «загрузки»? Он мне объяснял, объяснял… До сих пор в интернете не силен, хотя после фильма начал немного разбираться. Стыдно признаться — не понимаю всех этих гаджетов, но зато Хоттабыч фишку рубит! Я ничего во Всемирной паутине не смыслю, а мой герой — ас. Вот она, волшебная сила искусства.