Николай Досталь: «За чудеса у нас отвечали артисты»

Алексей КОЛЕНСКИЙ

19.05.2016

21 мая Николай Досталь перешагнет рубеж семидесятилетия. За три дня до этого было объявлено: российским участником конкурсной программы ММКФ станет картина режиссера «Монах и бес». 

культура: Николай Досталь погружается в преданья старины глубокой и вот уже, кажется, достигает мистических глубин. Расскажите о своих корнях и истоках вдохновения.
Досталь: В начале прошлого века дедушка, чешский художник, переехал в Россию, принял православие и стал работать в Саратове книжным графиком. Его сын, Николай Досталь, в 1934 году окончил ГИК, поработал на «Мосфильме» и перебрался в Ашхабад, где ему доверили постановку режиссерского дебюта. Там он познакомился с мамой, Джехантаб Сарафи — персиянкой, исповедовавшей синкретическое учение бахаи. Вскоре грянула война — отец ушел на фронт, получил медаль «За отвагу», был ранен, попал в плен. В конце 43-го на него пришла похоронка. Папина старшая сестра, Нина Владимировна, вызвала маму с братом в Москву, прописала у себя, на Малой Семеновской улице. Отец вернулся после Победы и пришел на «Мосфильм» — вторым режиссером. В 54-м ему поручили совместно с Андреем Тутышкиным снять комедию «Мы с вами где-то встречались», потом была самостоятельная работа «Дело «пестрых». Мама сгорела от рака спустя три месяца после моего появления на свет. 

В 58-м отец познакомился и тайно расписался с последней представительницей царской семьи, оставшейся в СССР, Натальей Андросовой (это фамилия усыновителей, настоящая — Романова-Искандер). Он уехал в экспедицию на съемки картины «Все начинается с дороги» и трагически погиб 22 апреля 1959 года, не дожив двух дней до юбилея, на котором собирался торжественно объявить всем о своем браке. Так Наталья Николаевна осталась вдовой... Она считала нас своими детьми. Всячески опекала и поддерживала. Но воспитывала нас Нина Владимировна. 

культура: Потеряв родителей, Вы стали «приемным сыном» «Мосфильма»?
Досталь: Можно и так сказать. Первым на студию пришел старший брат, вслед за ним подтянулся и я. Начал работать ассистентом оператора комбинированных съемок...

культура: И год спустя Вас приметил Михаил Калик.
Досталь: Поначалу он не хотел снимать меня в «До свидания, мальчики», сетовал автору повести Балтеру: «Он же не еврей!» Тот настаивал: «Бери, не раздумывая, — с таким лицом он сыграет любую национальность!» Вот так я и стал Сашей Кригером. Это было самое прекрасное время в моей жизни — время полной безответственности: Черное море, Евпатория, гостиница, где я жил как настоящий артист. Профессионалы — Стеблов, Кононов — старались изо всех сил, я же просто делал, что скажут. Пересматриваю фильм Калика, слегка ужасаюсь: до чего безбожно наигрывал еврейского паренька! Но, к счастью, в картине сохранилась атмосфера предвоенных лет. Фильм оказался живучим. Такое случается нечасто, кино— продукт скоропортящийся.

культура: «Человек с аккордеоном», «Мелкий бес», «Облако-рай», простодушный «Петя по дороге в Царствие Небесное», не случайно отмеченный золотым «Святым Георгием»... Кажется, Вам особенно близка тема озорничающего сиротства? 
Досталь: Никаких темпланов и авторских замыслов для меня не существует! Кино рождается так, как ляжет фишка... Никогда не думал, что сниму «Раскол», а когда прочел стихотворение Шаламова «Аввакум Пустозерский», поразился: несгибаемый протопоп полтора десятка лет просидел в яме, поэт отмотал пятнашку в лагерях и не сломался, не сгорел... Ознакомился с «Пустозерской прозой» и задумал многосерийную картину о никонианах и старообрядцах. Оказалось, мой старший брат, продюсер Владимир Досталь, уже замышлял фильм о расколе. 

И про войну не собирался снимать, но брат попросил прочитать сценарий Володарского «Штрафбат» — тут я и не устоял. Со слов выживших штрафников, с которыми много общался Эдик, на войне, да еще в ее трагическом начале, случалось всякое — и отсидевшие по политической статье порой становились в строй, и священники бились в общих рядах. Разумеется, не в рясах. Тут есть известная авторская вольность.

культура: Как приняли «Раскол» старообрядцы? 
Досталь: Наша работа была отмечена благодарственной грамотой митрополита Корнилия. Летом 2012 года по приглашению местной общины я побывал в Великом Новгороде. Зашел в Софийский собор и возле мощей святого Иоанна Новгородского прочитал его житие. Мне запомнился эпизод с бесом, заточенным подвижником в рукомойнике. По требованию монаха бес перенес его в Иерусалим и вернул в обитель, но, будучи отпущен на волю, люто осерчал и начал мстить. Подбрасывал в келью «компроматы» — папильотки, бражку... Возмущенная братия привязала Ивана к плоту и отпустила на волю волн. Однако тот поплыл против течения Волхова. Восславив Бога, раскаявшиеся монахи вытащили Ивана из воды, и спустя некоторое время он стал архимандритом их монастыря...

Работая над «Расколом», я побывал в Нило-Сорской пустыни и прочитал о тамошних монахах, живших в XIX веке. Особенно запомнилась история рясофорного монаха Ивана, Семенова сына, — современника Серафима Саровского, до самой смерти прослужившего на кухне и притом обладавшего даром предвидения. Тихая жизнь подвижника смотрелась в свете чудес героического новгородского архимандрита довольно необычно. Я задумался: может получиться интересная вещь, но кто способен сегодня описать этакую гоголевскую чертовщину? Моя жена заметила: кроме Арабова, некому! Рассказал Юрию два житийных эпизода, и он написал фантасмагорическую трагикомедию с участием Николая I и Бенкендорфа... Мы подстраховались: дали сценарий на отзыв духовным лицам — Тихону (Шевкунову), Владимиру Вигилянскому, Алексею Уминскому — и они, не сговариваясь, морально поддержали проект. 

Труднее было договориться с Фондом кино и Минкультом. Чиновники обожают слово «референс». Я не понимаю, к чему ссылаться на чьи-то примеры, зачем повторяться? Защищаясь на открытом слушании, мы написали: «Авторы не знают референса проекта». Но, как говорил поэт, «бывают странные сближенья». Оказалось, у Пушкина есть ранняя поэма «Монах» о поймавшем беса подвижнике. Откупаясь, тот предложил ему слетать в Иерусалим, святой обещал подумать — на этом текст обрывается... 

культура: Чудеса на съемках случались? 
Досталь: К счастью, нет, но в данном случае сама работа стала нечаянной радостью. Влечет меня к себе, не отпускает Вологодская губерния! Я снимаю там уже четвертую картину — «Мелкий бес», эпизоды «Завещания Ленина», «Раскол», «Монах и бес»...

культура: Что было самым сложным?
Досталь: Обилие спецэффектов, компьютерной графики, раньше дел с нею не имел. Коллеги шутили: все снимают в формате 3D, а мы уже в 4D — я, мои сыновья (второй режиссер и исполнительный продюсер) и моя супруга, художник по костюмам... Но по-настоящему за чудеса у нас отвечали артисты. Монаха сыграл Тимофей Трибунцев. Думаю, это его лучшая роль — в одном образе ему пришлось раскрыться в нескольких ипостасях. Бес достался острохарактерному актеру Георгию Фетисову из театра Анатолия Васильева...

культура: Вы доверяете исполнителям или держите их в ежовых рукавицах? 
Досталь: Для меня самый ответственный момент в работе с артистом — выбор на роль. Нужно уметь разглядеть человека в драматургическом материале, и тогда он оживет на площадке. Поэтому я сам себе кастинг-директор. 

культура: И показывающий режиссер?
Досталь: Скорее, рассказывающе-показывающий. Если нужно, могу схематично и утрированно представить персонажа в мизансцене. Я сторонник авторитарного режима работы: режиссер обязан отвечать за каждый отклеившийся усик или косо пришитую пуговицу. При этом я всех выслушиваю, но в конечном итоге доверяю лишь себе. 

культура: Когда Вы поняли, что овладели профессией?
Досталь: Вчера, когда закончил перезапись «Монаха и беса». Каждый фильм — экзамен на профпригодность. Нужно уметь забывать опыт и мастерство, они часто мешают, заставляют идти хожеными путями, а это дорога в никуда. 

культура: Верите ли Вы в системные меры, с помощью которых можно вернуть престиж отечественному кино?
Досталь: Насчет престижа не знаю. Я — за профсоюз кинематографистов, но он не должен иметь никакого отношения к их творчеству.

культура: Как это возможно?
Досталь: Очень просто. Что общего в картинах Говорухина, Сокурова, Суриковой? Ноль целых, ноль десятых. Работа над фильмом — сугубо личное, интимное дело, не следует выжимать из нее повестку дня. Но финансирование, договоры, защита прав, технические вопросы — одни для всех. Считаю действующий принцип «всем сестрам по серьгам» порочной практикой. Сейчас, если повезет, государство субсидирует фильмы на пятьдесят процентов. Остальные деньги добываются всеми правдами и неправдами... Результат, как правило, печальный. Сегодня стабильно оплачиваются две категории картин: подвиг и ржачка. Но если вместо восьмидесяти частично просубсидированных игровых картин в год государство полностью, на все сто процентов, профинансирует сорок, у режиссеров и продюсеров будут развязаны руки, и спрос с них станет уже иной. 

культура: А кто грамотно спросит за качество, если не товарищи, то есть Союз кинематографистов? 
Досталь: Голосующие ногами зрители и продвинутые критики. Я включал бы последних в комиссии, принимающие решения о финансировании проектов, поскольку режиссеры, продюсеры, сценаристы, прокатчики кровно заинтересованы в схеме «ты — мне, я — тебе». Ваши коллеги и киноведы видят логику развития кинопроцесса, отвечают за него своей репутацией... Разумеется, для их работы должны быть созданы прозрачные и разумные правила. 

культура: Увы, я не знаю ни одного харизматичного интеллектуала, способного ответственно влиять на кинопроцесс... А как бы Вы охарактеризовали положение отрасли в целом?
Досталь: Который год все булькает, но не закипает. 

культура: Когда же пробьет час икс, Вы раскроете творческий портфель и извлечете на свет...
Досталь: «Список Досталя» — новые фильмы о войне. Хотелось бы показать ее с разных сторон. Взгляд из окопа — «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева. Глазами штабных офицеров — «Генерал и его армия» Георгия Владимова. К столетнему юбилею революции было бы здорово экранизировать роман-утопию Юрия Арабова «Столкновение с бабочкой», а в Год кино и к столетию Ялтинской киностудии — доработать сценарий Арифа Алиева «Натиск страсти» о жесткой конкуренции наших первых кинопродюсеров Ханжонкова и Дранкова.